Как ему дали звание, я не понял.
Очень худой, но с большой головой как пони.
Форма на нем висела, ремень болтался, вместо хоккея мать отдала на танцы.
Танцы он бросил (мог бы служить в балете).
Мы с этим чудиком с самых курсантов вместе.
Вместе служили с Сашкой в войсках ракетных:
не офицер, не воин, а что-то с чем-то.
Рядом в казарме стояли у нас кровати.
Мы проходили тесты на адекватность, психи пускай себе бесятся на гражданке. Кожа молочная, белая, цвет сметаны, а по щекам — веснушки весенней медью. Клички давали — его окрестили Смертью.
Смерть засыпал, как нарочно, на карауле,
Смерть с турника умудрился свалиться кулем, весь непонятно чудной, несуразный, мятый, с шага сбивался, словом, дохляк и мямля.
В армии, знаете, хлюпикам не до жиру.
Но мы к нему привыкли и подружились.
Просто дружить с ним было легко до жути.
Это случилось осенью, на дежурстве.
В тучах блестела луна — голубой карбункул. Падали листья.
Мы обживали бункер: толстые двери, радары и мониторы.
Серые стены, серые коридоры.
За разговорами время бежит быстрее.
А в тишине телефон разорвался трелью: вынуть из шахты ракету и кинуть тонны
в небо, как будто воланчик для бадминтона,
и выполняйте, мать его бога душу.
Сашка не верил, Сашка молчал и слушал, вдруг это шутка, плохая-плохая шутка.
Руки у Смерти дрожали, и было жутко.
Сашку прозвали Смертью, но понарошку.
Ядерный щит у страны, колыбель у кошки, служба почётная — звёздочки и медали.
Как говорится, приказы не обсуждают, их выполняют, сурово, без промедленья.
Знаете, что натворил этот чёртов гений?
Сделал лицо кирпичом, мол, ага, конечно.
Так-то он часто казался спокойным внешне, я представляю, как ему было трудно.
Смерть побледнел, не сдержался и бросил трубку.
Дальше уже не казался нам томным вечер, дальше сидели мы, шеи втянули в плечи,
глупые дети, мы ждали позорной славы, что нас распнут, в крайнем случае, обезглавят,
скормят пираньям, акулам и крокодилам.
А ничего, ничего не происходило.
Я уже вроде забыл, а вчера вдруг вспомнил,
как воробьиная шея торчала в пройме,
как он краснел, когда мы над ним смеялись,
ну потому что он правда дохляк и мямля,
голову он потеряет и не заметит.
Только однажды и Смерть спас других от смерти.