Рассказ написан специально для конкурса Литературный конкурс - "ЧТО, ЕСЛИ...? Организаторы конкурса: Проект Сергея Короткова: "Хроники Армады"
Сейчас
2035 г март
– Сань, ты знал, что мама вела дневник? – спросил Иван брата.
Младший перестал чистить автомат и воскликнул:
– Вань, чё реально, ты не шутишь?!
Иван покачал головой.
– Мамы нет, а её дневник «жив», значит, мы можем побыть рядом с ней! – воодушевленно начал Сашка, – хотя бы в её мыслях, – закончил он уже шепотом. – Правда?
– Правда, правда! – усмехнулся Иван.
Даже сегодня, когда Сашке исполнилось двадцать, Иван считал брата маленьким, но так было не всегда…
Многое изменилось в их жизни, оставив в душе не заживающие шрамы, но оба брата помнили день гибели родителей, тот до сих пор стоял перед их глазами.
Всё началось десять лет назад.
« Цифра» – технологическая корпорация, появившаяся во время первой волны пандемии охватившей планету. Помимо массовой вакцинации предлагалась чипизация, естественно добровольная. Не было лозунгов, они появились позже: «Заведи робота, он не гадит!», «Собака может принести ваши тапки, но она никогда не сварит вам кофе!», «Лучше поговорить с умным роботом, чем с глупым человеком!» Над ними смеялись, как над всем новым. Но нашлись и те, кто пошёл по пути научно-технического прогресса. Чип помогал в быту, давал преимущества при устройстве на работу, но оставался не до конца востребованным. Возможно, если бы вирус не пошёл на людей второй волной чипирование, так бы и осталось уделом нескольких тысяч энтузиастов. Появлялись новые очаги заражения, а главное – люди вновь стали умирать. Именно тогда появились люди-цифры, те, кто отказался от ФИО и стал жить под номером.
Пятый, двадцатый, сто второй, тысячный – все они высыпали на улицы городов, как грибы после дождя, рассказывая, что их излечили в первые минуты после того, как к ним в кровь попала зараза. Для них не существовало комендантского часа, для них открывались магазины, театры, казино. Им было дозволено жить. От толп недовольных их защищали киборги. Согласитесь, пример заразителен.
Тотальный контроль пришёл позже. Тогда же появились недовольные – повстанцы. Вначале единицы, потом сотни, пока люди не сплотились в отряды, но оказалось слишком поздно. Киборгов было в разы больше. Они жестоко подавляли восстания. Контролировалась практически каждая личность: её передвижения, разговоры, поступки. При малейшем подозрении недовольных режимом ликвидировали. Тотальный контроль, который начался, как модное течение людей-цифр стал обыденной реальностью. И казалось, скрыться от него нет никакой возможности…
Мальчики осиротели, радовались, что бабушка с ними, что командир отряда опытный солдат. Он заменил отца, научил их многому в суровой жизни сопротивления.
– А почитать можно, Вань? – спросил Саша, интонацией в голосе напоминая брату маленького мальчика в дни, когда они жили одной дружной семьей.
Тогда
2025/5 сентября
Дрон пролетел низко. Никак не привыкну к его жужжанию. Я вздрогнула и инстинктивно прикрыла голову руками. Люди говорят, что служба «Цифры» может отдать команду на уничтожение любого из нас. Сын раньше с усмешкой твердил, что я слишком впечатлительная и придумываю, чего нет. Никто уже не смеялся. Нам вживили чипы, как собакам или кошкам, только с исключением – животными не пытались управлять или контролировать их. Отказ от имплантации чипа грозил не просто штрафом или тюремным заключением. Без чипа ты не мог жить привычной жизнью.
После отмены наличных мы расплачивались пластиковыми картами. Это была первая ступень к чипизации, но мало кто задумывался над этим. Картами пользовалось большинство. Нам внушали, что наличные – рассадник инфекции.
Без чипа человек больше не мог пользоваться собственным счетом, работать, учиться, обращаться к врачу, вызвать помощь МЧС или полиции. Человек лишался всех прав.
Спустя год я, мои знакомые и близкие поняли, что «цифровой концлагерь», который мы не воспринимали всерьёз, уже вокруг нас, а мы узники. Мы на свободе, но каждый шаг, каждое слово, мнение и действия контролировались специальной службой «Цифры» – «Благосостояние гражданина».
2025г/ 10 сентября
Небо сегодня серое, словно перед дождём. Я уехала за город и всё смотрела на экран мобильника. Связь есть? Чёрт. Единственная палочка уверенно говорила, что останавливаться рано.
На заднем сидении спал десятилетний сын Саша. Рядом старший – Ваня, ему уже шестнадцать. Сложный возраст. Объяснения мои казались ему глупыми до поры до времени. Жаль, что пришлось убегать в суете.
Собрали необходимые вещи, воду еду, всё, что успели. Детей заставила оставить смартфоны дома. Сашка канючил, но смирился. Ванька с сожалением в глазах расстался с привычной игрушкой – гаджетом, купленным на заработанные за лето деньги. На вопрос младшего, почему я взяла свой мобильник, старший зыркнул на него серыми глазами-буравчиками. Саша замолчал, насупился, обиделся и молча потащил рюкзак к машине.
Я снова взглянула на экран телефона. Остановила машину.
– Мам, что там, новости? Хорошие?
– Не знаю. Проверить надо. Найдут ли нас дроны? Много вопросов. – Я собиралась с мыслями. Открыла дверцу машины, вышла на дорогу, разглядывая низкое, напоминавшее раковую опухоль небо. Бугристые облака походили на вымя. Воздух здесь свежий, не то что в городе.
Позвонить бы Артёму. Как же мы привыкли к сотовой связи. Без неё плохо, но с ней тебя вычислят по чипу. Надо было Ваньку послушать и рацию взять.
– Мама, а как же папа? – спросил старший. Я обернулась, видя, что мальчик стал взрослым, а я всё хотела защитить его.
– Я не знаю, что делать, – пробормотала, слыша в своём голосе страх. – Папе сказала, что поедем по дороге на дачу. Позвонила из дома, надеюсь, он понял.
– Но мы проехали дачу.
– Тут одна дорога, Вань.
– Ты предлагаешь ждать отца здесь?
– Дай подумать.
– Думай. Потому что когда Сашка проснётся, может и истерику закатить.
– Телефон он точно дома оставил?
– Сейчас посмотрю.
Ванька вернулся к машине, открыл багажник, вытаскивая рюкзак брата. Я скрестила руки на груди, сердце колотилось, от волнения скрутило желудок. Впервые я оказалась в трудной ситуации без мужа. Раньше он, глава семьи, решал все проблемы. Я спорила с ним вечно, а теперь надеялась, что Артём приедет и примет правильное решение.
– Мам, – протянул Ванька. Я ожидала, что за этим тоном ничего хорошего.
Не оборачиваясь, спросила, что он нашел в рюкзаке младшего.
– Угадай с трёх раз.
В голосе Ваньки сарказм и досада. Он выругался тихо, но я услышала.
Ладно, сынок, отключи его и батарею вынь.
– Уже. Вот придурок.
– Не надо так, он же ещё маленький…
– Не надо, – скороговоркой ответил старший, – вот возитесь с ним, а он потом сюрпризы выдает…
Последнее слово я не расслышала, но не стала отвечать сыну. Теперь надо подумать, что делать дальше. Я снова села в машину, решила проехать дальше и понаблюдать за сетью. Вероятно, это небольшая сетевая яма, а может, достаточно большое место, где отсутствует сигнал, а значит, возможность отследить нас.
Вокруг поле и редкая посадка. Останавливаться здесь на ночь не хотелось. Мама говорила, что у них в горах Сочи лагерь несогласных с режимом появился. Мне это кино напоминало, до сих пор не верилось.
2025 г /11 сентября
Толчком к бегству стала гибель соседа. Я всегда ставила его Артёму в пример. Виктор Иванович занимался спортом, бегал по утрам. Несколько дней назад разговаривала с ним. Он всё ругался, говорил, что народ не должен терпеть такого отношения власти к себе, что эта настоящая слежка, надо подниматься, сопротивляться.
– Они все законы переписали, чтобы мы ничего сделать не смогли! – возмущался Виктор Иванович. – Ведь знали, что всё раздули с этим вирусом, знали и молчали.
Он раскраснелся, размахивал руками, а я понимала, как же он прав.
Погиб он странно. Сидел около подъезда, я попрощалась и вошла внутрь. Поднималась по ступеням и думала, что Виктор Иванович играл в опасные игры. Мы с мужем тоже соглашались с доводами отставного военного, но вслух давно не обсуждали темы, которые сейчас под запретом.
Внезапно я услышала жужжание дрона, он завис за окном, на уровне третьего этажа. Я замерла, доставая ключи из сумки. Сердце панически сжалось, отступила к стене, наблюдала за бездушным надсмотрщиком.
Дрон подлетел к соседу, завис напротив него. Виктор Иванович, как сидел, так и замер, даже рукой не взмахнул. Жуткая картина, и вмешаться я не могла, страх сковал по рукам и ногам. Сердце заколотилось, дыхание перехватило. Смотрю, что мужчина как зомби, поднялся и двинулся вперёд. Летающий демон как на поводке вёл его к проезжей части. Зачем? Кому он что сделал?!
Я выбежала на улицу, Виктора Ивановича не было нигде. Понеслась, минуя детскую площадку, а потом вздрогнула – визг тормозов и крики взорвали тишину. Взгляд вырвал фигуру в белой футболке, её отбросило на обочину. Металлический убийца кружил рядом, он не знал, что я свидетель. Из белой «тойоты» выскочила девушка.
– Он выбежал из кустов! Я не видела его!
Полиция приехала быстро. Несколько дронов подлетели к месту происшествия. Я стояла за деревьями. Смотрела на происходящее, сжимала пальцы, кусала ногти, ощущая, как взмокла спина. Мысль, что необходимо бежать, выпрыгнула неожиданно. Почему-то подумалось, что другого выхода нет. Позвонила Артёму, ему мой голос показался напуганным. Пришлось шифроваться. Я опасалась, что меня вычислили, как Виктора Ивановича. Они слушали нас и избавлялись от неугодных режиму людей. Пока не увидела смерть, я не верила, что это возможно.
Побежала домой. Руки тряслись, Ваня домой вернулся из школы, я спросила, где Саша:
– Он к Вадику пошёл.
– Сходи и приведи его домой.
– Мам, что случилось?
– Не могу говорить… Уезжаем!
– А папа?
– Он в курсе. Примерно. Давай, тащи сюда Санька, а я вещи соберу.
Ваня не стал задавать вопросов, убежал в соседний дом. Хорошо, думаю, что адрес Вадика знал. Быстро вытащила дорожную сумку, открыла холодильник. В голове каша. Взяла ручку, блокнот, решила записать, что взять необходимо, а то запутаюсь, забуду что-то. Уши сдавило, тошнота заполнила рот слюной. Напоминая себе параноика, бросилась к окну и задёрнула шторы. Не стала смотреть на источник жужжания, собиралась с мыслями, пытаясь успокоиться.
– Мам, Сашка проснулся. – Голос Вани выдернул меня из кокона воспоминаний.
Младший непонимающе тёр кулачками глаза и зевал, потом вылез из машины. Начал оглядываться, а я увидела в его глазах испуг. Вытащила из пакета термос, бутерброды, зная, что на сытый желудок дети спокойнее.
Темнело. Холодный ветер загнал нас в машину. Мимо не проехало ни одного автомобиля, а тут свет фар разрезал сумерки. Я напряглась, сжала руку Ваньки. Старший сын молчал. Младший доедал бутерброды. Незнакомая машина остановилась, и я увидела, как из неё вышел Артём.
Бросилась к нему, заревела, чувствуя облегчение. Мой – наш спаситель нашёл нас, слава Богу!
2025 /12 сентября
Ожидала, что нас окажется много. Артём сказал, что необходимо найти лагерь, о котором говорила моя мама. Я не спорила, зная, что дорога дальняя. Мы проехали несколько блокпостов. Нарушений у нас не имелось, разговоры противоречащие режиму, мы не вели. Ивану запретили. Саньку отругала за телефон, написала ему на листке бумаге всё, что думаю о его поступке. Младший молчал, старший уткнулся носом в книжку. Машину Артём угнал, как сказал. Раньше я бы закатила истерику. Сейчас видела в нём героя. Муж забрал из дома палатку, спальные мешки, купил сухого пайка, консервов. Перенесли вещи в наш автомобиль, а угнанный оставили на дороге.
Мы представлялись туристами, двигаясь в сторону черноморского побережья. Размышления время от времени прерывались перепиской в тетради. Телефон отключила, вместо GPS Артём воспользовался картой. Перед блокпостами снижали скорость, как и в городах, которые нам приходилось миновать.
Дети вели себя образцово, хотя Саша скучал. Привык к смартфону, и ему не хватало друзей и Интернета. Отец сразу дал мальчишкам понять, что сейчас мобильник несёт угрозу. Всякий раз в голове крутилось, что это бегство происходило не с нами. Но мы не дикие люди, отринувшие цивилизацию, мы сделали выбор за себя и за детей, чтобы быть свободными. Надолго ли нас хватит, спрашивала я себя. Артём тоже, наверное, думал о конечной цели побега. Чем ближе был заветный лагерь, тем больше встречалось полиции на дорогах, дроны, словно злобные шершни, кружились возле машины, заглядывали в окна. Полицейские проверяли наличие чипов, светили опознавательными приборами на запястье, спрашивали о цели поездки не только у нас, но и у детей. Ванька отвечал чётко, как научили мы, Саша вдруг начал заикаться и чуть было не сдал план бегства. Потом нашёлся, сконфузился и попросился в туалет. Поглядывал на дрона и махнул рукой Ваньке, чтобы тот проводил его.
– У вас четырнадцать дней, – проговорил металлическим голосом инспектор. – В районе Краснодарского края неспокойная обстановка. Вирус, так сказать.
– Мы же сделали прививки, – спокойно ответил ему Артём, показывая на запястье, где виднелся штрих код-чипа.
Инспектор кивал, но сжимал губы, словно сказал что-то лишнее.
– Вирус мутировал, и прежняя вакцина не помогает, как говорят. Вас обратно могут не выпустить. Далеко вы заехали, разрешение брали на дальнюю поездку?
– Нет, – Артём честно покачал головой. – Даже и не знали, что надо брать его. Можно же этот вопрос решить на месте?
Инспектор посмотрел по сторонам. Надоедливые машины висели в воздухе и внимательно следили за диалогом полицейского и водителя.
– Нет. Пройдёмте в машину для составления протокола.
Инспектор направился к служебному автомобилю. Артём оглянулся, я непонимающе развела руками, он пожал плечами. Они сидели в машине, писали что-то, а я дёргалась, не зная, что и думать.
Вернулись Ваня с Сашей, косо взглянули на отца в полицейском автомобиле.
– Они что папу задержали? – испуганно протянул Сашка.
– Нет, – покачала я головой, – не думаю. Сядьте в машину.
Ваня потянул за рукав младшего, а я смотрела то на часы, то на Артёма. Пот стекал по спине, хотя не было жарко. Солнце красиво окрасило горы в оранжевый цвет. Новый приступ сердцебиения, я ощущала себя зайцем в капкане. Муж вышел из машины с какой-то бумагой и направился ко мне, сдерживая улыбку. Теперь я ничего не понимала.
Двинулись дальше.
После недолго молчания Артём притормозил у обочины.
– Включи телефон, – попросил тихо, спокойным голосом.
Экран вспыхнул, и подзабытая музыка оповестила, что смартфон «жив».
– Набери вот это.
Он раскрыл лист бумаги, с которым вышел из машины инспектора. Я непонимающе взглянула на мужа, потом на цифры и значки, вводя их на экране похолодевшими пальцами. Запищало оповещение о полученном смс-сообщении.
– Теперь можем говорить спокойно, – выдохнул Артём, поворачивая ключ в замке зажигания.
– Уверен? Что происходит, ты можешь объяснить?
Ваня вцепился в переднее сидение за спиной отца. Сашка тоже слушал, понимая, произошёл какой-то странный разговор с инспектором ГАИ.
– Повезло. – Артём вытер ладонью вспотевшее лицо, зачесал пальцами волосы со лба к затылку. – Ну, мент, удивил, – протянул он, – не ожидал, что тут настоящее сопротивление, и у них «глушилки» похлеще, чем у федералов будут. Умельцы местные сделали.
– А что он про вирус задвигал? – спросила я дрожащим голосом. – Что? Опять?
– Да и тогда всё это бредом было. Ладно, не о том речь. Власти молчат, что контроль над краем уходит. Дроны не могут вычислить повстанцев, сеть местные наладили свою, «перепрошивают» чипы, смартфоны. Не ожидал. Мент дал код прошивки телефона, чтобы нас не могли прослушивать и отслеживать, телефон для связи написал.
– Ага, а если мы засланные, – вмешался Ванька.
– Они и тут подстраховались, при звонке в службу «Благосостояние гражданина» или другие надзорные органы телефон включает программу самоуничтожения и выписывает ордер на наше уничтожение дронами, их перенастроили на другую сеть приёма и вещания. Это дроны повстанцев.
– Ничего себе, – протянул Санька, – как в кино.
– Молчал бы лучше. – Ваня легонько шлёпнул брата по затылку.
– Мам, а чё он дерётся?!
– Тихо там, на галёрке! – тихо, но жёстко бросил отец. Ребята больше не проронили ни звука.
– И что дальше? – спросила я.
– Едем в сторону Туапсе, Ир, у нас уже есть пропуск, нас встретят и направят в один из лагерей.
– Слишком всё просто, – вставил Ванька, явно претендуя на право голоса, считая себя достаточно взрослым.
– Согласен, – кивнул отец. – Оружия нет, жаль. Я тоже опасаюсь, вдруг развод какой.
– Но как проверить? – спросила я. – А если это «чёрная метка»?
– Ты про код?
– Да.
– У нас выбора нет особо, если только с кем-то из местных поговорить.
Вечер быстро превратился в ночь. Море по правую сторону, высокие горы, красивый рисунок скал по левую руку. Небольшой курортный посёлок, в унылой пыли и мусоре, который ветер прибил к обочине. После пятой волны вируса городок закрыт навсегда для туристов и поэтому заброшенный.
– Новомихайловское, – прочитал Ванька.
Машина свернула с главной дороги и медленно покатилась к невысоким строениям. Краска на них кое-где облупилась, некогда красивые клумбы заросли бурьяном. Из-за ограды из сетки рыбицы на автомобиль бросались и лаяли собаки, несколько мужчин вышли перед автомобилем, и в свете фар я увидела в их руках автоматы.
– Дети, вниз! – крикнула, пригибаясь. Потом услышала, как автоматная очередь треском прошила воздух и накатанную гравийную дорогу перед колесами.
Артём надавил на газ, машина понеслась вперёд, а один из стреляющих свистнул, поднимая руки с автоматом.
Мы промчались мимо стрелков, машина подняла клубы пыли, кто-то ударил по дверце, Сашка вскрикнул, Ваня выругался, Артём, сжимая жилистыми руками руль, вдавил педаль газа и вылетел на перекрёсток.
– Что это было?! – выкрикнула я.
– Чёртовы дети, – процедил сквозь зубы муж.
Автомобиль свернул в темноту и, прыгая по ямам и ухабам, вылетел к воинской части. Молодой солдатик выскочил из КПП, замахал нам, словно предупреждая. Что-то подсказывало: надо остановиться. Я обернулась, видя в свете фонарей мальчишку в военной форме, он выбежал на дорогу и продолжал размахивать руками.
Визг тормозов вернул меня в действительность. Мальчишки чуть было не вылетели вперёд. Ремень удержал меня от удара о лобовое стекло. Впереди из темноты угрожающе торчали куски бетона и арматуры. Мост был разрушен. Пути дальше не было.
Солдатик догнал нас, постучал по стеклу.
– Эй, я ж кричал вам, дороги нет!
Он перевел дыхание и закашлялся от поднявшейся пыли.
– Кричал он, – буркнул Артём, – что у вас тут за Дикий Запад, стреляют, как будто, так и надо.
– А, эти, – протянул парнишка, и вполголоса добавил, – шумоголовые Михайловки. Но они ничего б не сделали вам. Вы кто, беженцы? Номера, смотрю, не местные.
– Наверное, – уронил Артём.
– Там, напротив части, женщина комнаты сдавала раньше. Переночевать есть где, сейчас опасно ездить, на патруль нарваться можно.
– Что у вас тут происходит?! – не выдержала я. – И смотрю, ни одного дрона.
– Вы откуда, с Москвы, что ли? – усмехнулся солдат.
– Из Питера, – важно ответил Ванька, выглядывая через плечо отца.
– Ясно, – протянул парень, посмотрел по сторонам и вытащил пачку с сигаретами.– Довезёте до части, я вам адресок покажу той тетки, Валентиной зовут. Короче, насчёт дронов, – он жадно затянулся и снова посмотрел по сторонам, – ребята перебили всех в Михайловке. Тут, говорят, скоро Свободная Зона будет.
– Так мы и едем… туда, у меня мама в Сочи, – проговорила я, ощущая, что голос дрожал, как у перепуганной девчонки.
– Сочи, – многозначительно кивнул солдатик, потушил сигарету и заглянул в автомобиль. – До Сочи доехать ещё надо, патруль чужаков не пускает.
– А вот с этим пустят?
Артём сунул в лицо парнишки бумагу, что дал ему гаишник.
– Повезло, – усмехнулся солдатик, – на наших ребят попали.
– Садись, – мотнул головой Артём, – показывай, где Валентина эта живёт. Да, – добавил после недолгой паузы. – У вас тут точно Дикий Запад.
– Не Запад, а Юг, – хохотнул солдатик, усаживаясь на заднем сидении. – Местные армяне давно часть захватили, а я домой не поехал.
– И откуда ты?
– Из Новочеркасска.
– Ясно.
Артём завёл двигатель и развернул автомобиль. Не торопясь он двинулся в обратную сторону.
– А что пост оставил? – поинтересовалась я. – Получишь нагоняй.
– Нет, тётенька, там рядовые в наряде, а моё отсутствие – дело временное.
2025г/13сентября
Валентина – женщина лет сорока, маленькая, среднего телосложения блондинка. Долго разглядывала нас с Артёмом, потом потрепала Саньку по макушке и кивнула солдатику:
– Смотри, Рома, чтобы проблем не было.
– Какие проблемы, тёть Валь, – развёл он руками, – я сейчас в часть, с Робиком поговорю. – Он окинул нас взглядом. – Пробьём базу утром. Научились от федералов.
Валя закрыла дверь, снова вздохнула. Понятное дело, мы здесь, как кость в горле. Дала нам чистое постельное белье, открыла комнату на втором этаже. Извинилась, что не очень чисто, хотя я и не заметила беспорядка. Это я потом поняла, что уборка перед въездом гостей вошла в привычку хозяйки. Хотелось поговорить с женщиной, несмотря на позднее время. Оставив мужчин в комнате, спустилась, увидела свет на кухне, что была построена специально для гостей. Валентина набирала воду в бутылки, и на лице её блуждала усталость.
– Извините нас, – робко начала я, – просто нам пришлось сбежать из города, мне стало страшно…
– Да не оправдывайся, – махнула хозяйка, пододвинула стул и взглядом показала мне сесть на него. – Как тебя зовут?
– Ира, а мужа Артём.
– Понятно. Откуда приехали?
– Из Питера.
– Далеко, но что вы здесь ищете?
– Мама в Сочи живёт, прислала сообщение несколько месяцев назад о Свободной Зоне. Там можно скрыться от слежки и жить спокойно…
– Жить спокойно ты уже не будешь, – прервала меня Валя. – Я повстанцам тоже не верю. Раньше были отдыхающие, деньги, а сейчас жопа полная. Кормимся огородом у кого есть, кто-то берёт деньги с приезжих. Пластиком оплачивают с трудом, всё фиксируется же. Магазины почти все закрылись, ведь никто больше не ездит отдыхать.
– Да, знаю. Мы три года уже, как на юг не ездили. Раньше нельзя было, потом справки нужны, потом вакцину всем сделали и объявили, что мы не имеем права покидать место жительства в течение года.
– Бред, – махнула рукой Валя и выругалась, – головы всем забили дерьмом. У меня сын называл это зомби-апокалипсисом. Все смеялся. – Она внезапно замолчала и побледнела. – Пока его не убили дроны. Не верила, что от местных армян толк будет. Удивилась, что сплотились ребята. Русские, грузины, армяне, даже узбеки и таджики со строек, общая беда, знаешь ли, шьёт общий саван.
– Красиво сказала, – тихо добавила я.
– Я раньше стихи писала даже, – улыбнулась Валя, – бизнес процветал, думали, заработаем на пенсию, будем в шоколаде. А тут устроили нам курорт… Ладно. Иди спать. Завтра будет видно, что и как.
Я согласилась с хозяйкой дома. И вправду глаза закрывались, и в ногах усталость. Поблагодарила Валю и отправилась к мужу и детям. Теперь спать, и утро вечера мудренее, как говорила мама.
2025/13 сентября
Утром меня разбудили голоса. Артём привстал в постели, я, открыв глаза, смотрела на него. Дети спали. Мы прислушались. Я подошла к окну и, отодвинув жалюзи, посмотрела во двор.
Четверо мужчин с оружием. Они возбужденно говорили, один руками размахивал. Валя, скрестила руки на груди и, кивая, слушала их. Отвечала им, но я ничего не могла разобрать.
– Мне кажется, это те ребята, что стреляли по машине, – предположил Артём, заглядывая в окно.
– Что делать будем?
– Прятаться не хочу… Смотри, хозяйка улыбается, на окно показала. Она рассказала, видимо, что мы у неё остановились. Идем, выйдем. Не пристрелят.
– Ага. Смелый такой нашёлся. О детях подумал? Кто потом их кормить будет?
– Не хочу быть крысой в банке. Рано или поздно надо будет встречаться с этими повстанцами, помнишь, вчера парнишка рассказывал.
Я отошла от окна, задумчиво взглянула на мальчишек. Они спали, не ведали ни о чём. Их сон не был тревожным, как у нас.
Умылась, натянула футболку и джинсы, причесалась и открыла дверь. Артём кивнул мне и двинулся следом. Чтобы попасть во двор, мы спускались по наружной лестнице. Гости Вали недоверчиво разглядывали нас. Муж подошёл первым, протянул руку высокому чернявому парню лет тридцати, назвался. Я, кивнув, поздоровалась, чувствуя, как вспотели подмышки, дрожь пробирала, как будто я стояла на ветру.
– Лихо машину водишь, – криво усмехнулся чернявый, пожал руку Артёму. – Чё удирали-то?
Муж пожал плечами и ответил:
– Стреляли.
Я поражалась его спокойствию.
– Откуда на курортах?
– Из Питера.
– Столица русского рока, – кивнул другой парень, бритый наголо,– уважаю.
– Столица революции, – как бы в противовес ответил третий невысокий парень с русыми волосами.
Артём, улыбаясь, кивал, вкратце рассказал, почему уехали из города. Добавил, что в Сочи тёща, и что мы надеялись услышать правду о Свободной Зоне.
– Ну и потрепало вас, – усмехнулся чернявый. – Дроны реально способны управлять людьми, не зря чипы в нас всунули. – Он выругался и сплюнул под ноги. – Это только начало. Там, в России, хоть заводы есть, производство, а у нас туризм, мать его, и всё. Все фабрики ещё с нулевых постепенно обанкротили. Народу жрать было нечего. Из Абхазии везли то да сё, а потом и денег не стало, тут такое началось, приезжие грабили, убивали. Появился один умелец, его работа – прошивка дронов, и чипы теперь не передают инфу КМ-ботам. Зараза, только оружия мало, и опасаемся федералов.
– Типа они не в курсе, что здесь происходит? – спросила я прищурившись.
– Были бы в курсе, давно Росгвардия была бы здесь, – добавил бритый. – Не думаю, что они там сидят и наблюдают за нами. Все подчинено сегодня «Цифре», а мы обманули её.
– Это всё поверхностное объяснение, – махнул рукой чернявый, – я Робик,– он мотнул головой в сторону бритоголового парня, – это Саня и Дима.
Артём тоже назвался, я повернулась, увидела, как по лестнице спускается Ваня. Сын недоверчиво смотрел на трёх парней в камуфляже, но немного успокоился, видя, что мы с отцом улыбаемся.
Поздоровался, сказал, что младший проснулся и жрать хочет, мы рассмеялись. Валя позвала Ваню, отвела в сторону летней кухни.
Нам сказали следовать за Робиком. Отправились в воинскую часть, что была через дорогу. Увидели на КПП солдатика, того, что вчера встретился и предупреждал о разрушенном мосте.
Я сжала руку Артёма, ощущая на себя десятки глаз. Людей на закрытой территории много. Взгляды колючие, люди недоверчиво нас разглядывали. Кто-то бросил Робику:
– А это что за бздыхи?
Кто-то рассмеялся. Робик колко глянул на умника:
– Заткнись, пожалуйста.
Я почувствовала, как стало зябко, руки задрожали, и под ложечкой засосало.
Робик отвёл нас в комнату, где за компьютером сидел тощий парень в очках. Он кивнул нам, глянул на товарища и представился Плющом.
– Сейчас вас по базе пробьём, сверим коды перепрошивки…
– А ничего, что дети… – начала я.
Плющ поправил очки и мотнул головой в сторону Робика.
– Детей что не привели-то?
– Что? Сейчас?
– А когда? – Плющ откинулся на спинку кресла. Взглянул на меня и спросил, пойдут ли дети сюда без нас. Я пожала плечами, а очкарик вздохнул и пробормотал, что двойную работу делать не любит.
– Давай, разберись с этими, они в Сочи уедут.
Парень поднял глаза на Робика:
– Я те шо, бог, что ли, – покачал головой и вытащил сигарету из пачки, закурил, щелкая пальцами по клавиатуре.
– А как же вирус? – вдруг спросила я. Не знаю, почему мне в голову пришло спросить об этом сейчас. – Ладно, «Цифра», но как вы тут с болезнью справлялись?
Робик и Плющ переглянулись, усмехнулись, и компьютерный гений ответил:
– Вы действительно верили в опасность гриппа?
Я молчала, вопрос предназначался мне. Артём сжал зубы, и по его лицу мне стало ясно, что выглядела я глупо.
– Биологическое оружие при первой волне, милая дама, а потом просто политика, подтасовывание цифр, зомбирование большинства по ящику, да потом и во всех СМИ. Чипы неспроста вам вставили, да и нам тоже, – он выдохнул, опустил глаза на штрих код на запястье, – как скотину клеймили, а вы там всё молчали. Как теперь? Страшно?
Я кивнула, язык прилип к нёбу, и не могла произнести ни слова.
– То-то и оно. Ладно. Теперь это всё лирика. Роб, проводи дамочку, пусть детишек тащит, я всё проверю, и пусть едут, куда им надо.
– Там что вообще происходит? – спросил теперь Артём.
– Нормально всё, – он грустно улыбался, – не дрейфь, если мама в Сочи, то и вам найдётся дело. Надо же кому-то страну спасать.
– А что не мир? – с издёвкой бросил Артём.
– Ну, для мира мы ещё не доросли, – спокойно ответил Плющ.
Я отправилась за Ванькой и Сашей. Шла и ловила на себе взгляды местных. Робик сказал Сане проводить меня до дома Валентины. Шла я и думала, что даже маски взяла с собой на всякий случай. Но если верить Плющу, то и болезни никакой не было. Я теперь не знала, о чём думать и кому верить. Но возвращаться в Питер не хотела, дома было страшно, дома смерть могла прийти из-за необдуманного слова или небольшого проступка. Мы не знали, чего ожидать от мира, в котором оказались, словно в клетке. «Цифра» и служба «Благосостояние гражданина» контролировали каждый шаг, пытались забраться в мысли, лишили нас свободы выбора, установили настоящую Зону Отчуждения. Она была не внутри большого мира, теперь этой Зоной стал весь мир. Я надеялась, что здесь всё иначе и этот маленький островок свободы сопротивлялся огромной машине власти. Неужели она не раздавила бы этих маленьких и дерзких людей. Невозможно, чтобы власти не знали о готовящемся сопротивлении целого региона.
2025/15 сентября
Долго говорили с ребятами из сопротивления Михайловки, как они называли себя. Как оказалось, никто не был против складывающегося бунта. Чиновники давно уехали в Краснодар, как рассказывал Саня.
– Кто был повязан с «верхами», смылись в Москву. Кто-то пропал, а кто-то включил мозг и пытался управлять массами. В итоге народ взял власть в свои руки, как в семнадцатом году. Банки захватили, почту и связь. Беспорядки, правда, были, как и случаи мародерства, грабежей. Не знаю точно как, но обязанности поделили, постепенно всё встало на свои места. Только жрачки всё равно мало.
Ванька недоверчиво разглядывал лагерь сопротивления, Саша вёл себя спокойно, тем более когда увидел отца, заулыбался и взял его за руку. Проверка данных не заняла много времени. Плющ надеялся, что на блокпосте нужный человек поступил правильно, вручил верный код для перепрошивки телефона, а значит, и чипов.
– Хорошо. Да, и по базе всё верно, не соврали. Вижу, рейтинг у вас так себе для службы «Благосостояния гражданина». Не в каждый магазин пускали, да? И отказали в кредите на покупку автомобиля.
Артём кивнул.
– Для нас это замечательный рейтинг. – Плющ записал что-то в тетради, потом снова пробежался пальцами по клавиатуре, сунул в рот карандаш и внимательно смотрел на экран монитора. – Сегодня в девятнадцать сорок выезжаете из Михайловки. На посту в Туапсе вас встретит наш человек, Гарик. Вот пропуска для Свободной Зоны. – Он нажал на кнопку «печать», принтер зажужжал, выплюнул четыре листка А4. Инспектор по программированию, как называл его Робик, кивнул мне, пожал руку Артёму и пожелал счастливой дороги.
Саня посоветовал сменить одежду:
– Это чтоб вас бздыхами не называли, – рассмеялся он, – да и не будут в глаза бросаться ваши белые кеды и модные шмотки.
Артём согласился с ним, принёс пакет с вещами, что любезно выделило сопротивление. Валя сказала, что тоже приложила руку к пошиву обмундирования.
– У нас ателье на рынке. Так вот, девчонки шили ребятам амуницию. За это стратегические запасы части пополнили наши пустые полки.
Выехали в назначенное время. Мальчишки на заднем сидении вели себя странным образом спокойно. Сашка не гундел, Ваня не шпынял его. Разглядывали карту, и младший всё восхищался новой одеждой, гладил пятнистые штаны и рассматривал нашивки на рукаве.
Миновали Туапсе без проблем. Пропуска наши пробили дыроколом. Странные у них знаки, но главное, нам не задавали неприятных вопросов. В селениях стояла пугающая тишина. В большом Туапсе тоже безлюдно. Людей мало на улице. Потом мы узнали, что многие отправились в горы, строили убежища на случай вторжения федералов. Картой расплатиться здесь было невозможно, везде только обмен на товары или услуги. С одной стороны, мне было жаль. Здесь мы не могли тратить деньги, но и деньги здесь никому не были нужны.
Море ласково приветствовало нас. Остановились на ночь в районе Лазаревского. Муж нашёл съезд к морю, ребята разбили палатку. Артём всё размышлял вслух:
– Тут все со стволами ходят, надо бы и мне вспомнить, как палец на спусковом крючке держать.
– Пап, а ты научишь меня стрелять? – горячо выпалил Саша.
Ваня покачал головой и сказал, что пошёл спать, полез в палатку. Младший обнял меня и восторженно смотрел на отца, который пообещал ему научить, а мне вдруг стало по-настоящему страшно. Теперь я поняла, что жизнь изменилась окончательно и обратного пути нет. Мы искали свободу, мы выбрали её, мы не хотели контроля и отказались от прошлого. Артём успокаивал меня, обнял и в свете костра говорил, что мы счастливые люди.
– Не каждый решился бы изменить что-то в жизни. Пусть сейчас нам страшно и мы не знаем, что делать, но всё будет лучше, чем дома. Там, думаю, скоро начнётся настоящий геноцид.
2025/17 сентября
Мамы дома не оказалось, зато пёс лаял во всю глотку. Вилял хвостом и скакал на задних лапах. Вспомнил, улыбалась про себя я. Дети открыли калитку, вошли во двор, псина настороженно обнюхала их, но пропустила. Набрала номер мамы, молчание вместо ответа. Сели во дворе в беседке за столиком, снова удивляла тишина, царившая вокруг. Помню Адлер несколько лет назад: пробки, люди добродушные, голосящие торговцы на пляжах и в людных местах. Летом и в сентябре толпа отдыхающих – загорелые или сгоревшие на солнце, в шортах, в купальниках, с пивом, в поисках чачи или домашнего вина. Дети с кругами, взрослые с матрасами. Вздохнула, оглядываясь, что-то грустно стало. В городе всё так изменилось.
– Что приуныла? – Артём обнял меня за плечи, а я качала головой, смотрела, как пёс признал Ваню с Сашей, играл с ними и перепачкал штаны ребятам пыльными лапами.
К обеду приехала мама, вбежала во двор, обнимала нас и плакала, рассказывала, сбиваясь и перескакивая с одного события на другое, обо всём, что происходило в городе.
– Я не знаю, к чему готовиться. Ребята из штаба сказали, что конец Свободной Зоне, федералы готовятся вводить войска. – Она сцепила пальцы и вздохнула, чуть не заплакала снова. – Живём бедно, ребятки, много чего не хватает, но зато не боимся говорить, не боимся погибнуть – чипы отключены у нас…
– Нам тоже, кажется, отключили их, – прервала я маму, показывая запястье со штрих-кодом.
Артём, кивая, уверил, что я права и мы не под колпаком КМ-ботов. Слов нахватался у михайловских ребят, я улыбнулась. Взглянула на смеющихся сыновей, потом на маму, спрашивая, что делать дальше.
– Сейчас соберём кое-чего, дочка, и едем в горы.
– В Поляну? – спросил Артём.
– Нет, сынок, в Бестужевку, это после Чайсовхоза, если помнишь.
– Так это рядом, ма.
– Ага. Едем сейчас. Я начальника лагеря предупредила, да, и неспокойно на душе. Разговоры эти не нравятся мне.
Мы искупались, после дальней дороги очень хотелось влезть в душ. Собрали остатки припасов, необходимые вещи, погрузили в машину и поехали.
Разглядывая опустевший город, я не стала спрашивать маму, где все люди, понимала, что кто-то уехал, кто-то погиб, когда началась «чистка» службы «Благосостояния гражданина», а кто и сбежал в лагерь Свободной Зоны. Мы как раз туда направлялись, верили, что теперь в нашей жизни начнётся новая страничка.
Внезапно в небе появились самолеты. Артём нервно нахмурился, пробормотал, что самолёты военные. Свернул, не доезжая до Адлерского железнодорожного вокзала, и прибавил ходу. Ваня повернул голову, смотрел в яркое небо, наблюдал за ровным строем железных птиц и молчал. Саша обнимал бабушку и рассказывал ей о школе, об успехах в плавании.
Сердце снова сжалось в груди, не хотелось задавать лишних вопросов. Что я могла изменить? Детей пугать не хотелось. Ваня взрослый, он уже понял: спокойная жизнь закончилась.
Внезапный грохот. Вой и снова шум, как будто что-то взорвалось. Артём притормозил, и, выглянув из машины, мы увидели дым. Самолёты, напоминавшие стервятников. Новые взрывы! Ужас расползался по венам. Сашка всхлипнул, мама держалась. Она вышла из машины, и всё качала головой.
– Давай, быстрее, сынок. – Мама первой прыгнула в машину, потянула за собой Санька. – Я говорила, что началось. Боже мой, что же будет?!
– А что дальше? – спросил Ваня.
Ему никто не ответил, никто не знал ответа.
Лагерь оказался далеко. В Бестужевском вид как на ладони, оттуда даже море видно. Мама сказала свернуть в лесную чащу, где старые заброшенные дачи превратили в укрепленный район. Мужчины, женщины в военной форме, в руках автоматы, смотрели на нас, прощупывали взглядом.
– Позже поговорим! – бросил седой мужчина в камуфляже. – Мария Борисовна, – обратился он к маме, – у себя в хате ребят разместите, и все в погреб! Начали наступление, мы уходим в город!
Мальчишки смотрели по сторонам, а Саша всё спрашивал, почему собаку не взяли и кто её дома у бабушки будет кормить. Его никто не слушал. Машину закидали ветками, молодые бойцы помогли, и я заметила, как здесь всё отлажено и дисциплина железная.
2025/16 октября
Прошёл месяц, вести дневник не было времени. Сейчас мы на осадном положении, даже Сашка не вспоминал о бедном псе бабушки. Ванька уходил с отцом в дозор, ребята хвалили его, отлично стрелял пацан.
Человек привыкает ко всему, я об этом никогда не задумывалась. Пока мы живы, свободны и отбиваем атаки дронов, цифровой полиции. У нас есть вера, надежда, хотя я понимаю: наши жизни стоят так мало, но если есть выбор, мы не хотим сдаваться.
Я верю, что Свободная Зона останется, и никто не заберет у нас свободу. Ребята из Центра поговаривали, что военные края перешли на нашу сторону. Начиналась война. Раньше мы боялись её и были готовы смириться с безденежьем, унижением, наплевательским отношением чиновников, говорили: пусть так, лишь бы не было войны. Пришло время, когда людям ничего не осталось, как взять в руки оружие, объединиться и попытаться вырвать свободу из лап тех, кто называл себя нашими благодетелями. Ведь известна старинная поговорка, что благими намерениями выложена дорога в ад.
Сейчас
2035 г
Саня захлопнул тонкую тетрадь. Мама много потом ещё писала, решил не читать всё разом. Парень улыбался, размышлял: «Если бы мама и отец знали, что никто у нас так и не смог забрать свободу, никто не поставил нас на колени». Он посмотрел по сторонам. Теперь и в Питере была Свободная Зона, и в Самаре, Калуге, на Урале и Сибири. Осталось покорить Москву – оплот «Цифры». Завтра они с братом отправляются на фронт. Завтра, возможно, будет сделан последний шаг к освобождению. Саша бережно положил в сумку мамину тетрадь и махнул рукой приближавшемуся брату.
– Готов? – спросил Ваня.
– Да, братан, готов всегда! – Братья обнялись, а Саша прошептал: – Ради
памяти, ради свободы, ради жизни.
Понравился рассказ? Подписывайся на канал и ставь пальцы вверх. Читай рассказы о постапокалипсисе - Экзамен, Чистилище, У смерти под крылом, роман Серый рассвет