Я стала наблюдать за дочерью. Пристально.
Жить рядом, пытаться втиснуться в ее жизнь, наполненную событиями, красками, эмоциями и чувствами.
Ее жизнь казалась ей раем, это видели мы все. Еще бы! Ведь она создала вокруг себя атмосферу любви и взаимопонимания, счастья и беззаботного существования.
Малышка - главная. Все ее боятся и подчиняются беспрекословно.
Все, что происходило вокруг, заставляло меня задумываться о методах все глубже и глубже.
Я понимала, что иду против себя, что изначально я предполагала и делала все для другой жизни. Я не хотела, чтобы было вот так, как сегодня.
Я ошиблась, но было уже поздно.
Попытки воззвать к разуму ребенка 3 лет, конечно занятие благодарное, на перспективу, но я понимала, что иду против себя потому, что мне не нравится подчиняться ребенку и знать, что я поступаю неверно, что этим наношу ей вред.
Изменить что-либо мне казалось невозможным, если только крайне постепенно и это предполагало огромную работу. Над собой, всей семейной системой. От одной мысли об этом, я уставала.
Я знала, что встречу сопротивление со стороны дочери и знала, что это нормальная реакция ребенка, у которого в жизни крайне мало запретов, крайне много опеки и заботы и ее все устраивает.
Я стала заниматься тем, что планировала и рассчитывала свои шаги по сужению границ. Но это были только планы.
Каждый день продолжал начинаться с первостепенного удовлетворения потребностей младшей дочери, порой в ущерб старшему ребенку, лишь бы только малая не закатила скандал, который плохо заканчивался.
Это пугало уже всю семью, мы знали, что если не уступим, получим по заслугам. Вытрепанные нервы испорченное, настроение, конфликт.
Я не разрешала всем нам конфликтовать с дочерью, чтобы не слышать ее шум, скандалы и истерики, мне хотелось тишины и покоя.
Но все смотрели на меня глазами, округленными от удивления. Мол, мы что-должны быть рабами маленькой девочки?
Но мы были рабами!
А мне становилось от этого все хуже и хуже. Нет, у меня не было ни апатии, ни депрессии. Я размышляла, считала, читала, находила и составляла инструкции, готовила речь для обратной связи, искала любые ресурсы.
Я больше не могла жить в шуме и криках. Даже когда дети просто играли, я напряженно прислушивалась, не начнет ли младшая дочь истерить и требовать чего-нибудь снова, и не придется ли вмешиваться и разговаривать с ней.
А моя жажда тишины и покоя была вторичной выгодой. Я устала. Устала бороться, устала разговаривать, устала спорить с бесконечным: «Нееееееет!», я хотела тишины. Приходилось просто исчезать. На время уединяться в комнате.
Но я понимала, что долго так продолжаться не могло, теплина огромную надежду на то, что ребенок подрастает и скоро она станет более договорибельна.
Читайте мой материал, изменяйте способ мышления и ничему не удивляйтесь.