Предыдущая часть
Кабинет следователя Вострикова напоминал декорацию из милицейских фильмов 70х годов. Здесь даже пахло старостью и ветошью. Обстановка была поистине спартанской: старенький стол с допотопным компьютером, потертое на подлокотниках кресло и железный напольный сейф. На вешалке в углу висело дорогое пальто, которое выглядело здесь инородным телом, точно также как и его холеный обладатель.
- Прошу вас, присаживайтесь, - жестом пригласил он. - Я буду вести запись нашего разговора, а затем вы подпишите, что все записано верно.
Я кивнула.
- Начнем. Вас ведь удочерили, правильно?
- Да, меня удочерили, когда мне было четыре года.
- Какие у вас сложились отношения с приемными родителями?
- Хорошие, я их любила и называла мамой и папой. Они были моей семьей.
- Вы знали что-нибудь об их предпринимательской деятельности? Обсуждали ли они при вас с сестрами свои дела? Бывали ли дома их коллеги?
- Нет, я была еще недостаточно взрослой, чтобы интересоваться такими вещами. Нас обычно отсылали в случаях, когда речь шла о делах. Конечно, в доме бывали клиенты, но мы с ними не сталкивались.
- Были ли у вашего отца недовольные клиенты? Угрожали ли ему?
- Я не знаю таких. Он был успешным адвокатом, и все его клиенты оставались довольны.
- Много ли у ваших родителей было друзей? Часто ли они бывали в доме, и не случилось ли между ними споров?
- Да, они были очень общительны и любили устраивать праздники дома. Но я не помню, чтобы они с кем-то конфликтовали.
- Давайте тогда перейдем к вечеру, когда все случилось, - не отрываясь от монитора, продолжил Востриков. – Расскажите, что тогда произошло.
Я глубоко вздохнула, прежде чем начать говорить, а затем на одном дыхании рассказала ему все, что помнила. Он не прерывал меня, только иногда кивал и быстро водил по бумаге ручкой.
- Значит, нападавших было двое? – уточнил он, когда я закончила. – Что вы можете еще о них вспомнить?
- Двое, все в черном и черных шапочках с прорезями для глаз и носа, брюки, свитера с высоким горлом, перчатки. У нас во дворе не было освещения, поэтому я видела их только на фоне снега.
- А мужчины это были или женщины?
- Мужчины, - решительно ответила я.
- Уверены? – Востриков впервые поднял на меня глаза. – Почему, ведь вы не видели их лиц и не слышали голоса?
- В таких обтягивающих вещах легко отличить мужскую фигуру от женской. Они были высокими, широкоплечими и узкобедрыми. Если отвлечься от прочих факторов, то я бы сказала у них были фигуры подростков, но несомненно мужские.
- Это мог быть полковник Андрей Волгин? – внезапно спросил следователь и даже отложил в сторону ручку.
- Нет, не мог, - я посмотрела ему в глаза со всей решительностью на какую была способна. – просто потому что это не мог быть грузный пятидесятилетний мужчина, каким являлся дядя Андрей. Если вас интересуют только факты. А если вы позволите мне и эмоции, то дядя Андрей никогда бы не причинил вред отцу и его семье, они были ровесниками, в детстве росли вместе. Была у них странная привязанность друг к другу, один всегда заботился о другом.
- У них были общие денежные дела, насколько мне известно. И тут все обстояло не столь гладко.
- Они бы решили все миром, я в этом уверена.
- Хорошо, - Востриков снова взялся стенографировать. – У вас в доме было оружие?
- Нет, дома оружия не держали, но у отца было разрешение на пистолет. Он хранил его в сейфе на работе.
- Вы или кто-то из родных умел им пользоваться?
- Мы все умели стрелять, родители водили нас в тир с десяти лет.
- Не рановато ли? – следователь выразительно приподнял брови.
Я только пожала плечами. Его вопрос явно не требовал ответа.
- Куда делся этот пистолет после убийства?
- Об этом вам лучше спросить у Марты, все имущества родителей получила она, значит помещение, где он принимал клиентов и сейф в нем, тоже.
- При оглашении нового завещания, вы отказались от своей доли, не передумали? – он с хитрецой посмотрел на меня.
- Нет, хоть это к делу не относиться.
- Скажите, а мог быть одним из нападавших сын полковника Волгина?
- Витька? – я изумленно посмотрела на Вострикова. – Он был еще совсем мальчишкой, да и какой смысл ему…?
- Я имел ввиду родного сына, Сергея, - следователь так и впился меня взглядом. Меня поразила внезапная мысль, что он знает больше меня, он не был равнодушен к моим ответам, очень ярко реагировал на некоторые фразы, после того как речь пошла непосредственно о том трагическом вечере. Ведь не зря же было возобновлено расследование спустя столько лет, они просто обязаны были узнать какую-то информацию, позволившую снова действовать. Но мне ее вряд ли расскажут. Я увлеклась своими размышлениями и совсем забыла, что от меня ожидают ответа. Востриков выжидательно на меня смотрел.
- Я плохо помню его сына, он гостил у нас за несколько месяцев до того, но уехал, насколько мне известно, на север, учиться и больше о нем ничего известно не было.
- Хотелось бы, чтобы вы все же ответили, это мог быть Сергей?
- Нет, Сергей был выше и более нескладным, - нашла я подходящее слово.
- Давайте вернемся к завещанию, - Востриков перевернул страницу. – Вы знали до гибели родителей, что они вам ничего не оставят после смерти?
- Специально мы это никогда не обговаривали, да и не столько лет мне тогда было, чтобы интересоваться деньгами. Хотя отец часто повторял, что не оставит нас с Соней на волю судьбе.
- То есть он говорил вам, что составил завещание на всех троих?
- Напрямую он никогда ничего не говорил, по крайне мере мне. Я этим вопросом не интересовалась.
- И вы не удивились, когда огласили его последнюю волю?
- Я была не в том состоянии, чтобы что-то анализировать и чему-то удивляться, если вы понимаете. Марта была их родной дочерью, мне не показалось странным, что все осталось ей.
- Отлично,- следователь вывел финальную закорючку. – Ваши показания будут перепечатаны, после чего я попрошу вас подъехать сюда еще раз и расписаться. Возможно, к тому времени у меня появятся еще вопросы. Укажите, пожалуйста, адрес вашего проживания и время, когда вас можно застать дома. Вот здесь.
Не успела я выйти на улицу, как услышала автомобильный гудок и следом окрик Марты.
- Ты что здесь делаешь, - подходя к ее дорогой машине, спросила я.
- Да уж не тебя жду,- показала она в ответ язык. Жест очень несвойственный сестре. Я решила, что она нервничает. – Тут поблизости свадебный салон, где мне сошьют платье. Еду я и тут ты. Не хочешь, чтобы я тебя с ветерком прокатила до универа?
- Не откажусь, - садясь в машину, кивнула я. В салоне пахло кожей и дорогими духами. А еще я ощутила еле заметный табачный аромат. – Ты что куришь?
- С ума сошла?! Даже под страхом смерти не буду. Это я декана подвозила, а он дымит как паровоз.
- Дорогие он курит сигареты, - кивнула я на окурок в пепельнице. – Не зря говорят, что он гребет взятки лопатой, а?
- Чем он там гребет, меня не волнует, - Марта резко захлопнула пепельницу. – Рассказывай, что там с тобой делали?
- Допрашивали, конечно.
- Сами-то ничего не говорили или, может, по вопросам понятно, есть у них что новое, или опять из пустого в порожнее погоняют и забудут?
- Вопросы все те же, - я смотрела на пролетавшие за окном дома и думала о своем.
- А сама ты, ничего не вспомнила нового?
- Смеешься, столько лет я мечтаю уже забыть, а не вспоминать тот кошмар.
- Ты веришь, что они смогу кого-то найти? – Марта резко выкрутила руль и подрезала черный Мерседес. Тот в ответ отчаянно засигналил.
- Он тебя обложил по полной, - хмыкнула я.
- Пусть водить научиться, а то напокупают тачек дорогих и еле тащатся, - сестра прибавила газу и спидометр зашкалило близко к отметке в 200 км в час. – По мне, так не трогали бы уже прах родителей. Мало ли грязного белья могут вытащить в результате этого расследования. Я бы хотела, чтобы тех двух уродов посадили, но где их искать спустя столько лет. А заказчик давно мертв.
- Ты думаешь, дядя Андрей был виновен? – мы никогда раньше не обсуждали эту тему. Мы старались не говорить о смерти родителей, кроме одного дня в году, в день их смерти, да и тогда говорили немного. Тем более мы никогда не обсуждали возможную причастность полковника Волгина. Однако я была уверена, что сестры поддерживают меня во мнении, что он не мог этого сделать. Тем более Марта. И вот после разговора с ними обеими, выяснилось, что они не только уверены в том, что один из ближайших друзей отца, которому он доверял как себе, виновен, но и уверены в нечестности самого отца.
- Ему одному была выгодна гибель отца, - Марта чуть сбросила скорость, мы приближались к напряженному участку пути. – Если бы он продал свою часть фирмы Андрееву, Волгин вынужден был распрощаться со своей. А это был его единственный источник дохода. И еще не факт, что его не обвинили бы в растрате, в связи с тем кораблем. Но он просчитался, думая, что обеспечил себе алиби тем ужином с французами.
- Для тебя в этом деле все просто, - скорее утвердительно сказала я. – но у отца были конкуренты, были в конце концов его противники в суде. Прямо никто не угрожал и недовольства не показывал, но ведь в голову к другому человеку не залезешь.
- Почему ты так настаиваешь на невиновности Волгина? – Марта посмотрела на меня очень внимательно.
- Следи за дорогой, - напомнила я ей. – Могу ответить тебе вопросом на вопрос: почему ты так хочешь, чтобы Волгин был виновен?
- Я не хочу, но приятнее думать, что убийца родителей наказан,- тихо ответила она. Больше мы не сказали друг другу ни слова.