Я уже говорила, что у меня очень мало времени на канал, но совсем забросить я его не могу по некоторым причинам, в частности – тут некоторые люди меня напугали жёсткими карательными мерами! Так что пока побарахтаюсь)
Сегодня ездили со Стёпой по ветеринаркам. Аж в две. Потому что в ближайшей врач УЗИ ушла в отпуск, а мне надо вотпрямщас. Поэтому поехали в дальний филиал.
В сумку Стёпа садился неохотно, но молча. Зато в машине заголосил фальцетом о своей нелёгкой доле и о том, что везут его, детинушку, на верную смертушку. И вообще, не поминайте лихом.
- Стёп, укоризненно сказала я. – Ну вот скажи, ты сейчас чего орёшь? Хвост тебе придавили?
- Нет, - подумав, честно сообщил Стёпа.
- Тебе душно?
- Нет, - опять сообщил Стёпа.
- Тогда чего?
Стёпа замолчал и задумался. Когда Стёпа задумывается, он спит. Когда я открыла сумку – он зевал и потягивался.
Нанося гель для УЗИ, врач сказала:
- Гель безвредный, не бойтесь, если вдруг кот начнёт себя вылизывать – ничего страшного.
- Кто – вылизывать?! – одновременно удивились мы со Стёпой.
Когда узистка вынесла мне бумажку с описанием, я аккуратно вытирала Стёпин живот влажными салфетками: не царское это дело – вылизываться.
- Какой он у вас… - сказала врач.
То ли с восхищением, то ли осуждающе. Мы со Стёпой решили, что первый вариант нам больше нравится.
Пока ждали описания, слушали, как рядом переноске истошно голосит кошка. Хозяйка взяла её на руки – истерика не прекратилась, но стало слышно получше, конечно. Я заглянула в свою сумку: Стёпа хмуро показывал ушами, что так орать – просто неприлично! Не ногу же ей отрезают!
- Ну не все же такие воспитанные, как ты, Стёпа, - сказала я вполголоса.
Но кошкина хозяйка всё равно услышала и обиженно погладила кошку по вислоухой голове:
- Зато она породистая! Породистые все такие!
Подразумевалось – «чувствительные, не то что ваши подзаборные!». Хм… Это она не видела Зёмины голубые глазки!
Стёпа, услышав про породистых, выглянул из сумки и слегка пожал плечами: он подзаборный, ему не жалко. Но что ж так орать-то?!
В другом филиале пришлось немножко подождать. В приёмной было прохладно и относительно тихо, если не считать тётки, которая пела колыбельную в отверстие переноски:
- Му-у-у-си, му-у-уси, лапоту-у-уси, спали зайки в коробу-у-у-усе...
Не спрашивайте меня, что такое коробуси. Видимо, тот, кто её слушал, всё-таки уснул, поэтому я не знаю, кто был внутри.
В какой-то момент дверь с улицы открылась, и в щель влетело что-то очень мелкое и суетливое. Оказалось – собачка. За ней, на длинном тоненьком поводочке вошли женщина и девушка лет восемнадцати.
Собачка вихрем обежала всю приёмную и даже заскочила за угол. Из-за угла что-то страшно захрипело, и собачка с той же скоростью вылетела обратно.
Дама с другого конца поводочка томно процедила с французским прононсом:
- ТЭодОр!
Я невольно оглянулась, ища вальяжного мужа-иностранца. Не нашла. «ТЭодОр» в это время юлой вращался у ног девушки, наматывая на себя поводочек. Дама подошла к регистратуре и, прижав руку тыльной стороной ко лбу, закатила глаза:
- Нас сейчас должны принять! Мы ехали, и ТЭодОру стало плохо! Его так рвало!
- Может, его просто укачало? – осторожно предположила девушка на ресепшене.
- Нет! – с надрывом произнесла дама. – Я посмотрела на него, а он весь бледный лежит!
Я посмотрела на беленького ТЭодОра. Собачка жизнерадостно повиляла хвостиком.
- Хорошо, врач сейчас выйдет, - сказала регистратор.
Вышел врач и забрал даму вместе с ТЭодОром на осмотр. Тут из-за угла коридора снова раздался ужасный хрип, а вслед за ним вышел огромный толстый бульдог. Бульдог подошёл ко мне и, тычась носом в мою ногу, захрипел как-то совершенно устрашающе. Хрипы были похожи на предсмертные – как я их себе представляю.
Но глядя на собаку, я поняла, что она просто принюхивается.
- Руфус! – женщина, извиняясь, попыталась оттащить бульдога от меня, но Руфус, кажется, этого даже не заметил, продолжая хрипеть.
- Он просто нюхает, - поспешно сказала женщина, не оставляя попыток оттащить бульдога.
Бульдог хрипел и не двигался с места. Он был примерно вот такой (Это фото из интернета! Я нашла просто похожее, потому что фотографировать Руфуса в упор я как-то не решилась):
- Да я поняла, ничего страшного, - сказала я и погладила Руфуса по уху.
В ответ Руфус шевельнул бугорком на заднице. Видимо, вильнул хвостом. В этот момент из какого-то кабинета вышел мужчина, и бульдог радостно потрусил к нему.
- Руфус! – попыталась притормозить его хозяйка, но просто проехалась по скользкому полу: с таким же успехом можно было тормозить, например, комод.
Руфус снова усилил ужасающие хрипы: радовался хозяину. Тот взял у жены поводок, и бульдог послушно пошёл с ним рядом. Женщина облегчённо выдохнула.
- Да, представляете?! ТЭодОра просто укачало! – радостно сообщила дама, подходя к ресепшену, чтоб расплатиться.
- Мама… ТЭо снова обоссал угол, - вдруг меланхолично сообщила её дочь.
- Ох! – выкрикнула дама. – Мы вам тут пометили! Простите нас!
«Мы покушали», «мы покакали», «мы обоссали угол»… Так вот она какая – собачья яжмать!
- Ничего, – вздохнула девушка-регистратор. – Мы привыкли. У нас тут каждый второй метит. Сейчас всё вымоем.
- Му-у-у-си, му-у-уси, лапоту-у-уси, спали зайки в коробу-у-у-усе... – раздалось в наступившей тишине.
P.S. У Стёпы всё без изменений. Но их и не будет. Желать Стёпе скорейшего выздоровления – бессмысленно: онкология этого типа не лечится. Но у меня есть шанс дать ему прожить как можно дольше, чем мы сейчас и занимаемся. Поэтому прошу не спрашивать о подробностях. Всё идёт своим путём. Стёпа благодарит всех за поддержку и передаёт вам привет.