Ценою в 9,5 млрд рублей
Завтра, 28 июля, Алимагомед Жамалудинов идет в суд. Первым из «ирганайцев». Так в Дагестане называют людей, чьи дома и земли затопило при строительстве Ирганайской ГЭС — всего больше 10 тысяч человек. Спустя 12 лет после трагедии — когда при наполнении водохранилища жители трех сел лишились всего своего имущества и средств к существованию — их борьба продолжается, пострадавшие требуют положенную компенсацию. Впрочем, некоторых из них уже нет в живых.
Водохранилище на месте фруктовых садов
В Унцукульском районе Дагестана еще во времена СССР начали строить Ирганайскую ГЭС. Как известно, гидроэлектростанция без водохранилища не работает. Для того чтобы его построить, властям нужно было расселить всех людей, которые живут в месте предполагаемого строительства. Задача осложнялась тем, что люди там проживали с давних пор — эти земли принадлежали их предкам. На месте предполагаемого водохранилища цвели прекрасные сады — с яблоками, персиками, абрикосами, хурмой.
Гидроэлектростанцию возводили много лет и в 2008 году подошло время для строительства, собственно, водохранилища. При наполнении его водой затопили жилые дома, хозяйственные постройки и садовые участки. Полностью ушли под воду абрикосовые сады — основной источник дохода населения. В общей сложности пострадало имущество десяти тысяч человек. Жители затопленных сел вынужденно поселились у родных и знакомых, а некоторым пришлось перекочевать в палаточный лагерь, который они своими же силами и организовали — идти им было некуда.
Алимагомед Жамалудинов жил в селе Ирганай вместе с родителями, сестрой и братом — всего пять человек. В доме — четыре комнаты. Прихожая, зал, кухня — располагались на втором этаже. А на первом — капитальные пристройки для скота.
Основной доход давали абрикосы — они занимали 70% всей земли. Остальное — это яблони, груши, персик, сливы. У семьи было 50 соток (по размеру примерно равно футбольному полю). Как говорит Алимагомед, это была «самая лучшая, плодородная земля»: «Оттуда я в урожайный год получал 1,8 млн рублей, в неурожайный — 800 тысяч. Каждый год можно было за границу ехать отдыхать. Детям, что хотел покупал, машину каждые два-три года менял, а сейчас одна машина — на десять лет», — сокрушается Алимагомед.
Когда случилось затопление, Алимагомед с семьей, «что могли, забрали». «Нас не предупредили — сразу начали. Они нас даже техникой не обеспечили. Имущество вывозили своими силами. Половину пришлось оставить. До сих пор там что-то остается — что досталось от дедушки, бабушки. Не смог вывезти. Хорошо, скот не пострадал», — вспоминает Алимагомед. Часть урожая оказалась затопленной. Удалось продать лишь половину.
Вместе с семьей Алимагомед поселился в новом Ирганае — в двух километрах от старого. В том же 2008 году у него умерли родители. «Нам какую-то помощь оказали — дали дома и по 12 соток». Выплатили частичную компенсацию за дом — 27 тысяч рублей. Новый дом Алимагомед строил сам — десять лет. Сейчас он живет в нем вместе с женой и детьми.
«Можно сказать, что жизнь, слава богу, наладилась, но очень трудно бывает. Не было от государства никакой помощи. Все своими силами. Очень трудно было, но все равно не жалуемся сейчас. Хотим получить эту компенсацию. Дети тоже выросли. Хотят хорошую одежду покупать, на машине хорошей ездить. Но у меня такую возможность отняли. Тогда 23 коровы могли держать, а сейчас еле-еле одну корову держим. Нет возможности их кормить. Я безработный», — говорит Алимагомед.
Тяжба в суде: упущенная многомиллионная выгода
Компенсацию за дома и земли жителям пострадавших сел до сих пор не выплатили — это 9,5 миллиарда рублей. Однако они намерены отстаивать свои права в суде. Правовую поддержку им оказывают юристы Правозащитного центра «Мемориал» Марина Агальцова и Тамилла Иманова.
Алимагомед Жамалудинов требует компенсацию упущенной выгоды. Что это такое? Если бы он продолжил жить на своей земле, то получал урожай. Но жить он там не может, соответственно, и получать доход с продажи урожая тоже. Возникает упущенная выгода. Именно с требованием вернуть эту выгоду Алимагомед и обратился в суд. Ее он оценил в 31 миллион 814 тысяч 254 рубля 92 копейки.
По словам Марины Агальцовой, затопленные земли не были в собственности людей, «потому что, когда начали строить гидроэлектростанцию, такого института как «собственность» еще не было — эти участки находились в пожизненном пользовании, они наследовались из поколения в поколение». Когда Советский Союз распался, власти отказались оформлять землю в собственность людей под тем предлогом, что она попадет под затопление. Действительно, зачем отдавать землю людям, если ее планируется затопить? Они же потом будут требовать ее обратно.
Суд первой инстанции согласился, что выгода была упущена и — это важно — что срок исковой давности не был пропущен. Решением Унцукульского суда Алимагомеду присудили почти 32 миллиона рублей.
Но затем Минфин пошел в апелляцию — как же так? Срок исковой давности пропущен, ведь все это тянется с 2008 года. Верховный суд Дагестана написал очень короткое решение, и потому странное, как говорит Агальцова. В нем он отменил решение суда первой инстанции.
«Короткое решение суда обычно означает, что суд особо не думал, — поясняет Марина Агальцова. — Суд вынес решение, но не пояснил его. Он, например, написал, что мы пропустили срок исковой давности, но не пояснил, почему он так считает. Также суд указал, что заявитель не предоставил документы, подтверждающие его право на пожизненное владение землей. Суд принял во внимание только первоначальный список людей, имеющих такое право — там, действительно, Алимагомеда почему-то нет. Но он был в других списках. Суд их не учел».
Следующий этап — кассация. Дело будет рассматриваться в досудебном порядке. «Это хорошо. Это означает, что в решении дагестанского суда обнаружили проблему», — объясняет Агальцова. Заседание назначено на 28 июля. «Мы надеемся, что мы отменим решение дагестанского суда, хотя бы потому что оно необоснованное», — говорит Агальцова.
Отстаивать свои права в суде намерены и другие пострадавшие жители затопленных сел. И вот почему
— Жил в своем доме с женой и воспитывал пятерых детей. Жена работала в детском саде. Перед домом был огород. Два сарая, навес, навес для сена, загон для баранов, курятник. Сад абрикосовый, в котором было около 170 -180 деревьев. Сады были посажены моими родителями. Каждое дерево давало 370–420 кг. В основном жили за счет сада. Я содержал 7 дойных коров, 35 баранов, были гуси, утки, куры. Я не только полностью был обеспечен своей продукцией, но и продавал молоко, творог, сыр, масло, мясо. Денег от продажи хватало жить в достатке целый год и еще откладывать. Все жители села и я были в шоке от коварства и наглости энергетиков и от предательства со стороны правительства. Никто не мог поверить, что такое могло случиться. Женщины сутками плакали, мужчины не знали, что делать, ходили убитые от бессилия. Это была большая трагедия для всех односельчан. Энергетики готовы были затопить все население ради своей прибыли. Наши сады затопили, даже не выполнив санитарную очистку, деревья с вместе с абрикосами ушли под воду. Деньги, отпущенные на выкорчевку деревьев, вывоза плодородного слоя и санитарную очистку — разворованы. Жизнь, которой я жил до затопления, я не смог наладить. Живу за счет пенсии, еле свожу концы с концами. Я не могу ничего себе позволить, кроме еды и иногда дешевых лекарств. Не помню, когда из одежды что-то себе купил.
Магомед Магомедов, пенсионер
— У нас во время затопления остались под водой все постройки, дом, летняя кухня, кладовка, сараи с навесами, курятник, туалет, огород и почти все имущество, которое не успели вынести. Случившееся для нас было большим потрясением, так как в одночасье мы оказались на улице. Когда наш дом заполнялся водой, мы в спешке его покинули. Забрать вещи не было возможности, только документы. Нас никто не переселял. Государство ничем нам не помогло, как будто они были ни при чем. В данный момент я с дочерью проживаю в Ирганае. Односельчанка нам временно разрешила пожить в ее доме. Но скоро нам придется покинуть и это жилье. Живем на мою минимальную пенсию, которой практически ни на что не хватает. Мы неоднократно обращались во все возможные инстанции. Писали письма, митинговали, бастовали. Неоднократно приезжали представители прессы. Правоохранительные органы препятствовали проведению митингов, забастовок. На представителей инициативной группы и активистов пытались заводить дела, запугивать. На все наши просьбы и требования мы получали только обещания и отписки. Прошло 12 лет, но ничего не изменилось, нас по-прежнему никто не видит и не слышит.
Патимат Ахмедова, пенсионерка
— Жила с мужем и с пятью детьми. У нас было большое хозяйство. Коровы, телята — 13 голов, куры — 20 штук., мелкий рогатый скот — 17 голов. У нас все было свое. Я ухаживала за скотиной, доила коров, делала сыр, масло, творог. Муж в основном ухаживал за садом. Наверное, нет ничего хуже, чем видеть, как твое имущество, дом и сад, с которого мы содержали семью, уходит под воду. Все, что мы нажили своим трудом уничтожили на глазах. Ради своей выгоды энергетики оставили нас без крыши над головой и средств существования. Насильно нас никто не выселял. Вода вынудила нас выселиться и бросить все. До сих пор я без собственного жилья и проживаю у детей своих — то у одних, то у других. Мой муж умер. Я живу за счет пенсии, еле свожу концы с концами. Мы ни один день не переставали и не перестаем требовать компенсации.
Айшат Ижарукова, пенсионер
Фото предоставлены жителями Ирганая
21 июля 2014 года Министерство юстиции РФ включило Правозащитный центр «Мемориал» в «реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента»
