В конце сороковых годов прошлого столетия Самара – теперь шумный торговый базар с двухсоттысячным населением - была глухим уездным городком Симбирской губернии. Жителей было (в 1851 г.) около 15 000 душ обоего пола. Каменных, весьма скромных, домов 62, остальные деревянные. Окраины города представляли чисто деревенский характер, с домиками, нередко крытыми соломою, в два окна, третье волоковое, с множеством обыкновенных деревенских плетней, вместо заборов. Прямые и широкие невымощенные улицы были до того песчаные, что по ним было трудно ходить, кое-где деревянные мостки застилали тротуары.

Внутреннего благоустройства город не имел никакого: по ночам он не освещался, легковых извозчиков и гостиниц для приезжающих в нем не было. Практиковал только один доктор – Троицкий – говорят очень искусный, но крайне самобытный. Бывало, приедет к пациенту и, прежде, чем приступить к исследованию болезни, разругает его на чём только свет стоит. Запросы образования удовлетворялись одним уездным училищем. В 1851 году Самарским городским управлением было израсходовано на «содержание училищ 171 рубль», а «на содержание тюрем 1463 рубля». Библиотеки для чтения и книжной лавки не имелось.

Театра, конечно, не существовало, и общество довольствовалось представлениями случайно и редко заезжавших артистов и фокусников. Проводили слона через город, и все бежали смотреть диковину… Обычно развлечения сводились к картам и – зимою – к монотонному катанию, обычно шагом, по Большой (ныне Преображенской) улице. По рассказу одного из старожилов, на масленице это катание обставлялось торжественностью: выезжала большая, поставленная на полозья, лодка с мачтою, убранная флагами, а на скамьях, крытых коврами, восседали именитые обыватели и власти города, будто бы даже сам губернатор.

Летом устраивали поездки за город на Обуховский (бывший Силантьевский) пчельник, а поближе – в «дубраву» (теперешняя Воскресенская площадь), где раскидывались цыганские шатры. Приезжали со своими самоварами, кулёчками и веселились, наслаждаясь песнями и плясками черномазых красоток. Так непритязательно развлекался и удовлетворял свои потребности самарец 40-х годов.

Увеселений общественного характера не было, да и не могло быть уже потому, что в городе не имелось подходящих для этого зданий.

Общественная жизнь стала пробуждаться лишь после преобразования Самары в губернию в 1851 году. Наехали новые чиновники, подтянулись местные львицы, зашевелились, приосанились помещики. Вскоре появилось и место, где туземный бомонд мог собираться и производить смотр своим силам. Местный помещик Путилов выстроил на удивление всем роскошный дом на Казанской. Александровские колонны главного фасада глядели на Волгу, величественно выделялись над прижавшимися к реке скромными обывательскими домами. Дом этот в 1853 году купило Самарское Дворянское Общество, поныне им владеющее, и небольшой двухэтажный зал сделался центром губернской светской жизни. В зимние вечера к ярко освещённым окнам Собрания подкатывали, звеня бубенцами, солидные возки и сани под коврами, и широкая стеклянная дверь принимала дам в капорах и кавалеров в медвежьих шубах и Николаевских шинелях, которые местные остряки, мещане, называли за длинный капюшон «полтора кафтана»… Здесь встречали новый год, устраивали танцевальные вечера, «маскарады».

Встречи нового года бывали и у губернатора. Всё это, на первых порах, было громадным событием в жизни юного губернского города, и немудрено, что хроникёр «Неофициальной части Самарских Губернских Новостей», - первого органа печати в Самаре, - составляет свои заметки в приподнятом, восторженном тоне. Вот описана встреча 1854 года. «В 10 часов загремела музыка и мы два часа почти беспрерывно, любовались стройностью прелестных дам, скользивших по паркету в кадрилях, кружившихся в польках, мазурках и вальсах. Услужливость кавалеров к прекрасному полу, мелькание гостей, стройный хор музыки, прекрасно освещённые комнаты, всё гармонировало к одной цели, к общему желанию прекрасно встретить новый год. После поздравлений с новым годом, молодёжь танцевала гросс-фатер».

Начало года было ознаменовано и устройством в стенах Путиловского дома первого любительского спектакля. "Наконец 10 января сего года было дано в здании Собрания, благородный театр в пользу учреждённого в Самаре Детского Приюта. Одна из дам высшего круга Самарского общества, желая соответствовать этой благотворительной цели, взяла на себя весь труд распоряжения благородным театром… Пьесы были: 1. Зелёная шаль, комедия в 1-м действии, соч. Алекс. Дюма, 2. Сотрудники, или чужим добром не наживёшься, пословица в 2-х действиях, соч. Графа Соллогуба и др.»

Характерно, что отмечая пять ролей, которые были особенно хорошо исполнены, рецензент не называл фамилии исполнителей. Осталась неизвестной и та «дама высшего круга», которая «аплодировала» спектаклю, доставившему «лучшему Самарскому обществу… огромное удовольствие». Принимать участие в театре, хотя бы благодарить, считалось «лучшим обществом» делом, если не плохим, то всё же довольно сомнительным, допустимым лишь ради благого дела.

Автор статьи даёт ссылку на источник: Алабин П. - Двадцатипятилетие Самары, как губернского города. (Историко - статистический очерк) 1877г.

Продолжение читайте в статье "Театр в доме Лебедева"