— Не пора ли нам выдвигаться? Золотишко-то кончается… — Рендалл импульсивно вскочил с кресла, вывернув, как ему казалось, пустой мешочек, перетянутый красно-желтой узорчатой тесьмой. Из него со звоном выпала последняя монетка и покатилась по полу.
Эзра с кошачьей ловкостью и грацией перехватил её пальцами ноги, перебросил в руку — и золотой словно испарился, едва коснувшись ладони. — Прости, железяка. Было ваше, стало наше. В кругу друзей, как говорится…
Рыцарь недовольно фыркнул, скрестив руки на груди.
— Ну так что, мы идём? У нас есть задание…
— Да! Идём! В ближайшей деревне наворуем кексиков и пирожков, — Медведь воодушевленно захлопал лапами..
— Кексиков? — оживился Амброгик. — У нашего народа Кексиками называли злых духов, которые пожирали души стариков, младенцев и тех, кто был в отчаянии… Они заглядывали в дома, как раз в такие снежные безлунные ночи и одного взгляда в глаза хватало, чтобы тело осталось пустым манекеном, — добавил он задумчиво. — Оно продолжало есть, пить, разговаривать, но его взгляд становился стекляным, а по ночам вместо человека в зеркале отражалось нечто неописуемо ужасное… — представитель древнего вымершего народа недоверчиво покосился на Медведя: — Ты уверен, что тебе нужны Кексики? — его глаза удивленно округлились. Горыныч задрожал от ужаса, пытаясь представить неописуемый ужас в отражении. Иван и Рендалл рассмеялись, Киара сдержанно хихикнула, прикрыв рот ладошкой, а Эзра зевнул.
— Нет! Что ты, дорогой, у нас кексики совсем не такие! Это вкусное лакомство! — возмущенно ответил Медведь, запустив лапу в волшебную шкуру. Морда его сделалась удивительно сосредоточенной, а через мгновение он радостно оскалился, вытащив на свет ванильный капкейк. — Вот! На-ка попробуй! .
Амброгик недоверчиво покосился на кекс, принюхался и всё-таки откусил кусочек.
— На злого духа не похоже — задумчиво протянул он, прожевав и блаженно зажмурившись. — Сладко…
— А мне кексик на дорожку? – Рендалл заинтересованно подался вперед, но едва не остался без носа: Медведь угрожающе рыкнул и громко клацнул зубами. — З-зараза! — ругнулся рыцарь, положив ладонь на рукоять меча. Медведь встал на задние лапы и оскалился в предвкушении.
— Это не то, из-за чего стоит ссориться, — Киара мягко соскользнула со своего места и невзначай приобняла Рэндалла. — Если хочешь, я сама тебе кексиков напеку, — погладив рыцаря по руке, добавила она негромко. Рэндалл недовольно фыркнул, но руку с эфеса убрал, а Медведь разочарованно вздохнул, опустившись обратно на четыре лапы. Киара ласково улыбнулась Рэндаллу, но, поймав на себе раздраженный взгляд Ивана и обиженный — Горыныча, слегка смутилась и вернулась в плетеное кресло. Дракон тяжело вздохнул и зажмурился, а человек закатил глаза.
— Хватит уже болтать, денежки сами себя не заработают, — Эзра спрыгнул со стола и демонстративно направился к двери. Однако, стоило ему только дернуть за ручку и выглянуть на улицу, как порыв безжалостного ветра отбросил его назад, бросив ему в лицо пригоршню колючей снежной крупы. Дверь с громким стуком закрылась...
— Р-реб-бят… А м-мож-жет п-переждём? — стуча зубами и отплевываясь от колючего снега, предложил наемник.
— Что, все совсем плохо? — Медведь выглянул в окно. На улице бесновалась страшная метель, за которой не было видно не то что горизонта, даже ближайших елей. Беспощадный холодный ветер хлопал ставнями и разносил сугробы, швыряя их по лесу.
— Да-а… — многозначительно протянул Медведь, задумчиво огладив шкуру. — Надо что-то делать, — отвернувшись от окна, он и плюхнулся на пол. Половицы жалобно заскрипели. Под выжидающими взглядами друзей Медведь немного поерзал, принял кое-как позу лотоса и на одной ноте затянул:
— Матушка природа, взываю к тебе! Утихомирь пургу, дай добрым путникам выйти!
«Кидай кубик» — прозвучало в голове косолапого, а затем послышался удар костей о дерево. Прозрачный синеватый двадцатигранник, похожий на древний артефакт, где-то в другом мире прокатился по столу, играя на свету. Единичка. «Твою мать!»
В тот же миг на дом обрушился огромный сугроб, замуровавший дверь и окно.
Рэндалл скептически хмыкнул и зааплодировал. Эзра рассмеялся:
— Молодец! Молодец! Матушка природа, помоги! Теперь другое дело, теперь только к весне отсюда и выберемся. Подзаработали золотишка к Новогодью, называется.
— Да я вас сейчас! — разъяренный Медведь кинулся на сопартийцев. Киара встала между ними:
— Ребята, не ссорьтесь, пожалуйста! Раз уж так случилось, давайте тут переночуем, а делом займемся завтра.
Амброгик подкинул в камин дров:
— Хватит, чтобы огонь горел всю ночь, — задумчиво изрёк он. – Это добрый знак! Огонь отпугивает Вьюнков.
— Каких еще, нахрен, вьюнков? — раздраженно фыркнул Рендалл, скептически взглянув на четырехрукого. — Цветы полевые?
— Нет, — серьёзно ответил Амброгик, глядя в пустоту. Вьюга за окном подвывала, вторя ему, разносилась эхом по каминной трубе. — Это безжалостные слуги пурги, они попадают в дома вместе со снегом и вызывают раздор, питаясь негативными эмоциями, ссорами и кошмарными снами. Вот Эзра впустил снег в дом, и вы сразу начали ругаться…
Все замолчали.
Медведь вздохнул:
— И как же нам провести тут всю ночь и не поубивать друг друга?
— Всё просто, — переглянувшись, близнецы заговорщически улыбнулись и принялись настраивать лютню. — Давайте продолжим то, что начал наш добрый друг Амброгик, — сказал Иван, глядя на безнадёжно заметённое окно. – Рассказывать страшные истории.
— Отличная идея! – поддержал Эзра, усаживаясь в кресло поближе к камину.
— Да! – восторженно добавил Горыныч. – Эта ночь очень располагает.
— Я начну, – предложил наёмник, вольготно развалившись на мягком кресле. Все уселись по местам и принялись слушать.
— Однажды у одного бобби пропала любимая бордельная бабочка. Где только бедняга ее не искал , кого только не расспрашивал, но всё безуспешно. Она будто сквозь землю провалилась. Хот, многие за спиной бобби посмеивались, будто бы она сбежала с заезжим магом. Но… — Эзра многозначительно замолчал, глотнул из притороченной к поясу фляги и, усмехнувшись, продолжил: — Её нашел я. Бедняжка три дня пролежала в колодце, вся раздулась… Жуткое было зрелище.
Киара нервно сглотнула, остальные поморщились, Горыныч зажмурился. Иван поднял руку:
— Эз, у меня вопрос!
— Мм?
— А она была рыжая?
— Рыжая.
— Красивая?
— Очень.
— Эх… Жалко.
— Точно…
— Согласен! – Рендалл понимающе закивал, игнорируя обжигающе яростный взгляд Киары.
— Помянем! – Иван разлил вино по бокалам, и команда выпила не чокаясь.
— У нас бабочками называли сестёр милосердия, что дарили любовь и сострадание нуждающимся и утешали их в трудную минуту, помогая исцелить душевные раны, — с умным видом поведал Амброгик, крутя в руке бокал.
Иван Эзра и Ренделл переглянулись, гулко расхохотавшись.
— Вы чего? — удивленно и почти обиженно спросил четырехрукий. Эзра понимающе, почти по-братски водрузил ладонь на его плечо.
— Не поверишь, друг, у нас точно так же.
Киара хлопнула себя ладонью по лбу, недовольно покачав головой. Горыныч сочувственно посмотрел на полуэльфийку и неуверенно погладил её запястье. Остроухая едва заметно улыбнулась, тепло взглянув на дракона. Он покраснел и отвёл взгляд, снова приложившись к бокалу.
— Но на этом ничего не закончилось, — губы Эзры тронула странная усмешка. — Наутро тот бобби не смог встать с постели. Кожа его покрылась язвами, губы почернели, а на лице проступили вены. Деревенская знахарка, только взглянув на него, сказала, что ничем не сможет помочь. Перед тем, как уйти, она велела старосте никого не выпускать из дома и повязать на ворота белую ткань — чтобы предупредить всех, — наемник сверкнул глазами и подбросил невесть откуда взявшуюся монетку. — К обеду бобби помер. Староста велел сжечь дом вместе со всеми вещами, но было уже поздно. К вечеру заболела молодая вдова — та, что приходила к бобби убираться, а утром не смог встать с постели сам староста. Через три дня чума проникла в каждый дом, а через неделю, когда живых почти не осталось, мертвые начали возвращаться.
— Целая деревня зомби? Какой кошмар… — пробормотала Киара.
— Ага, довольно резвых, между прочим, зомби, что вдвойне нехорошо, — кивнул Эзра.
— Точно — согласился Амброгик.. —Я был зомби. Это довольно неприятно.
— Ну а ты? — Медведь скептично покосился на Эзру, скрестив лапы на груди.
— А что я? — наёмник удивленно поднял бровь.
— Почему не стал зомби?
— Так это… Свалил вовремя, — он обаятельно улыбнулся, пожав плечами.
— Жалко, — вздохнул медведь. Эзра недовольно хмыкнул.
На несколько мгновений в доме повисла тишина — лишь трещали дрова в камине, да за окном выла пурга.
— Ладно, теперь наша очередь! – Горыныч со стуком поставил на стол пустой бокал и потянулся к лютне. Когтистая драконья лапа легла на деку, тонкие человеческие пальцы прошлись по струнам. Близнецы чутко прислушались к мелодичному звону и подкрутили колки. Иван прочистил горло, глянул на брата и запел:
Как много невинных в сугробах замёрзли:
Бесчисленно жизней уносит зима!
Их добренький дух, приносящий морозы,
Уводит туда, где ждет ад и тюрьма!
Он посохом стукнет, и души усопших
Не люди, а эльфы, а кто-то олень,
Без отпуска, праздников, тихих часов все
На фабрике пашут, бедняги, весь день.
Кто умер, примёрзнув в ночи к теплотрассам,
А кто – в переулке от ран ножевых.
Теперь всем им вечность придётся стараться —
Всё время игрушки творя для живых…
Отзвучали последние аккорды, и братья, помедлив мгновение, поклонились. Их песни всегда странно действовали на окружающих — даже когда они не вкладывали в мелодию магию. Киара невидящим взглядом смотрела на огонь в камине — будто мыслями была не здесь, Амброгик, прикрыв глаза, обхватил себя всеми четырьмя руками и раскачивался из стороны в сторону, и даже Медведь с Рэндаллом в кои то веке перестали спорить. Рыцарь задумчиво постукивал пальцами по подлокотнику кресла, а Медведь смотрел перед собой круглыми, точно блюдца, глазами. Иван нахмурился, провел ладонью по струнам. Раздался немелодичный "трунь", заставивший всех вздрогнуть, а Горыныча — смущенно покашлять, выпустив из носа колечко дыма.
— Что ж, — первым сбросил оцепенение Эзра, нарушив повисшую в доме тишину. — Всегда знал, что зима — самое паршивое время года для того, чтобы сыграть в ящик. Ни могилу нормально выкопать, ни погребальный костер сложить, — он бросил задумчивый взгляд на Киару и неожиданно просиял. — Слыш, остроухая, если все будет совсем плохо — телепортируй меня куда-нибудь, где тепло. Где это видано, чтобы честный наемник после смерти клепал игрушки для какого-то деда.
Киара недовольно скривилась. Рэндалл свел брови и вновь положил руку на эфес меча.
— Могу прямо сейчас отправить тебя к огненным демонам, — предложила магичка.
— А среди них есть рыжеволосые демоницы? — глаза наемника заинтересованно сверкнули.
Киара закатила глаза.
— Горыныч, Иван, спойте еще что-нибудь, иначе я прямо сейчас устрою ему свидание с бездной, — попросила она.
Иван спрятал усмешку, и они с братом снова ударили по струнам. Ему тоже было интересно, как выглядят огненные демоницы, только вот проверять на своей шкуре нестабильный телепорт магички совсем не хотелось. Хватило прошлого раза, когда после экстренного перемещения им пришлось выбираться из медвежьей берлоги в чаще леса.
Струны звенели под пальцами, и незатейливая мелодия причудливо переплеталась с треском дров в камине и завыванием пурги за окном.
Есть своя цена у каждой магии,
И у всех подарков есть цена,
Но когда мечта сложилась манией,
О цене не хочешь вспоминать.
Предлагает королева снежная
Каю покататься на санях,
И в края далёкие безбрежные
Мальчика уносят три коня.
Отчего же люди невесёлые
Ходят неприветливо, ползут?
Оттого, что в каждом есть осколочки
Ледяного зеркала в глазу.
Мир когда-то всем казался радостным,
А теперь взгляните на себя:
Серый свет, горчат любые сладости,
Воздух мы вдыхаем словно яд.
Будь у нас по джину, семицветику,
По волшебной палочке в руках,
Мы бы это даже не заметили,
Возмутились вновь наверняка.
Наплевать на лампочки и ёлочки,
Что в санях по небу мчится дед,
Ведь в глазах у всех давно осколочки
Искажают виды много лет.
Искажают взгляды и характеры,
Радость и энергию сосут.
В душах пустота… Гнилые кратеры.
Радость соберёт она в сосуд.
Их достать захочется, но без толку:
Каждый год сквозь зеркало звеня,
Одержима злобою и бесами,
Королева вновь летит в санях…
— Это скорее грустная история, чем страшная, — вздохнув, заметила Киара, когда струны лютни замолкли. — Иногда я думаю об отце и о том, что он сделал, — неожиданно добавила она, глядя в пламя камина. Эзра хмыкнул, хотел съязвить — уже даже открыл для этого рот — но, бросив взгляд на магичку, отчего-то передумал. Впрочем, Горыныч на всякий случай провел по струнам, щедро добавив магии к получившейся незамысловатой мелодии. Иван недовольно глянул на брата, но ничего не сказал. Ему тоже было интересно послушать. И еще не хотелось, чтобы неосторожное слово наемника обидело Киару, но в этом он даже себе не хотел признаваться.
— Мама говорила, что он был неплохой — ну, тогда, когда она его только встретила, — тем временем продолжила Киара. — Отец вырастил для нее посох, потратил на это уйму времени и взамен пожертвовал дереву несколько лет жизни. Он обещал, что будет защищать нас, что заберет маму из обители, а потом просто пропал. Когда я увидела его рядом с Бериарой, то подумала, что мы снова угодили в кошмары, или его заколдовали. Или он хитрит, чтобы спасти нас, и что я... — магичка оборвала себя на полуслове и рассеянно тронула тусклый божественный символ, висящий на шее. — Это был не тот, о ком мне рассказывала мама, будто в нем и правда засел проклятый осколок, — плечи ее поникли. — Наверное, мама теперь бы его не узнала. Да и меня — тоже.
Горыныч дернулся к ней, желая приободрить, уверить, что все будет хорошо, но его опередили. Глядя, как магичка прижимается к Рэндаллу, а тот — гладит ее по голове и что-то шепчет на ухо, Иван мысленно обозвал брата дураком. Впрочем, сам он был не лучше.
— Давайте, что ли, уже спать, — грубовато предложил он, чувствуя, как подвластная ему рука собой сжимается в кулак. — Поздно уже.
— Давно пора, — Медведь широко зевнул, покосился на сидящего рядом Амброгика и неожиданно подтащил его к себе, стиснув в объятиях. — Деды, мертвые крали, сбрендившие эльфы… Надеюсь, что-то из этого мне приснится, и я хотя бы во сне надеру кому-нибудь задницу, — пробормотал он, устраиваясь поудобнее вместе с представителем древнего народа.
— А это не опасно? — шепотом поинтересовался Амброгик, когда Медведь засопел и слегка ослабил хватку. Кажется, ему было неуютно: он то и дело косился то на длинные массивные когти, то на торчащие из медвежьей пасти клыки, но пошевелиться и выползти из объятий так и не решился.
— Нет, всё путем. Он душка, — с улыбкой отмахнулся Эзра, вспомнив, как зверь целиком глотал орлов.
Когда все наконец улеглись по своим местам, и в комнате стало совсем тихо — лишь трещали поленья в камине — близнецы осторожно укрыли пледом Киару. Она уснула, положив голову на плечо Рэндаллу и теперь беспокойно морщилась сквозь сон.Горыныч неуверенно чмокнул магичку в лоб и быстро отскочил. Лицо ее тотчас разгладилось, дыхание стало более размеренным, а губы тронула улыбка.
На улице всё ещё бушевала лютая пурга, жутко и протяжно завывая эхом в каминной трубе, что звучало подобно колыбельной для уставшей команды. Друзья спали. На утро им предстоял долгий и опасный путь, но это уже совсем другая история.