Тело и дух киномэйнстрима
Александр СЕДОВ (с)
За минувшие 40 лет вокруг знаменитого фильма нагромождено столько слов, столько пересказано баек и случаев со съёмочной площадки, опубликована масса архивных «закадровых» фотографий. На этом фильме успели всласть потоптаться кинокритики, пародисты и карикатуристы, роздано несметное количество интервью бывшими участниками съёмочного процесса, которые нередко противоречат друг другу (просто удивительно, что не состоялось дуэлей). Написано несколько фолиантов воспоминаний, что, кажется, тема исчерпана. Но едва на очередном телеканале решают поведать об истории создании фильма «Д’Артатньян и три мушкетёра», как разговоры начинают идти по новому кругу.
Незадолго до смерти в одном из интервью на канале Общественного телевидения России режиссёр Юнгвальд-Хилькевич рассказал немало любопытных вещей. Многие (может, и все) из них он говорил и раньше (и даже упоминал в мемуарах), но в этом разговоре, мне показалось, они сложились в единую мозаику. Я бы даже сказал – пазл. Попробую изложить их тезисно, некоторые возьмусь прокомментировать, вставить в новый контекст.
Речь, разумеется, шла не только о мушкетёрах. Во-первых, была обозначена его искренняя нелюбовь к советской власти. Помимо исторических и семейно-биографических причин, были причины и чисто творческие. Каждый фильм приходилось «пробивать», так как кино, которые хотел снимать Юнгвальд-Хилькевич, не вписывалось в идеологические рамки.
Авантюрный сюжет фильма «Опасные гастроли» был взят из мемуаров революционерки Коллонтай только для того, чтобы в главной роли снять Высоцкого – да ещё и поющего, то есть почти в роли самого себя – в роли артиста. И будто бы только заступничество самого Анастаса Микояна (члена ЦК КПССС и особы, приближенной к генсеку), заметившего после просмотра картины, что «всё так и было на самом деле», уберегло фильм от проволочек с выходом на экран.
- Фильм «Опасные гастроли», кажется, вышел во второй категории? – уточняющее спросил журналист.
- Нет, он вышел в первой категории. И занял 5 место в советском кинопрокате 1970 года, - ответил довольный режиссёр. – Съёмочная группа даже получила премию за кассовый успех.
Во-вторых, режиссёр подчеркнул наличие у себя польских корней, которые, по его словам, ведут к одному из королевских родов. «А королей в Польше, как вы знаете, выбирали», - заметил он.
В-третьих, режиссёр заявил, что он патриот России, и, возможно, в его патриотизме сыграло положительную и определяющую роль его старинное аристократическое происхождение. В-четвёртых, режиссёр сказал, что не хочет работать в кино, когда требуется снимать либо фестивальный арт-хаус про то, как тяжко на Руси жить, либо откровенную пошлятину (почти дословная цитата). А именно таково положение дел сейчас. Наконец, в-пятых, на вопрос интервьюера, какое кино Юнгвальд-Хилькевич хотел бы снять, тот ответил, что у него уже есть сценарий, который называется «350 лет спустя» и что в настоящий момент он ищет для него деньги. И хитро заулыбался.
Всё это я пересказал – скомкано и упуская детали – не для того, чтобы подловить известного режиссёра на противоречиях в показаниях. Хотя, согласитесь, непросто придумать такой контекст, в котором вышеизложенные моменты соединились бы в единую и непротиворечивую картину мира. Да и нужно ли? Как говорил один философски настроенный герцог про одного не меру расшалившегося барона: «Мы любим Мюнхгаузена просто за то, что он Мюнхгаузен». (Замечу в скобках, что я никак не подвергаю сомнению правдивость сказанных Георгием Эмильевичем слов.)
Меня не отпускает одна загадка – тот самый пазл, о котором я упомянул выше. Но связан он не конкретно с Юнгвальдом-Хилькевичем, точнее не только с ним, а, говоря шире, с тайной советского кинематографа, которую, в те времена, никто за тайну в общем-то не принимал.
«Что особенного в этих «Мушкетёрах»?
Пока-пока-покакали
На старого Дюма
Нигде ещё не видели
Подобного дерьма,
– мог ворчать в те времена эстет и киноман. -
– Вот «Сталкер» Тарковского – другое дело!»
Однажды кинокритик Валерий Кичин поставил в упрёк своим коллегам пренебрежительно-снобисткое отношение к зрительскому развлекательному кино. И вспомнил случай Людмилы Гурченко, которую братство советских кинокритиков в упор не замечало как эстрадную актрису, как звезду варьете и королеву бенефиса. Критики признавали в ней несомненный талант, но желали видеть только одну – драматическую грань её дарования. Как в фильме «Пять вечеров» Михалкова, и ни в коем случае как в «Бенефисах» Гинзбурга и «Соломенной шляпке» Квинихидзе.
- Зачем все эти кривляния? Все эти лял-ля-ля и хи-хи-хи? Оперетка. Низкий жанр, дурной вкус.
В книге «Танцующая в пустоте» Валерий Кичин рассказывает, каким глубоким оказалось для него потрясение, когда он узнал, что Людмила Гурченко, получив на съёмках серьёзную травму ноги, долго отлежав в гипсе, с множественным переломом, с вставленными металлическими скобами, преодолев силы гравитации, приковыляла на телевидение, чтобы сниматься в собственном «Бенефисе». Где нужно не только петь, но и танцевать. Не пританцовывать, а совершать акробатические па, в ритме с музыкой, да так, чтобы зритель и на миг не заподозрил в очаровательной женщине почти инвалида. И всё ей блестяще удалось. Вот она – сила лёгкого жанра. (В журнале Валерия Кичина опубликована глава из книги об этом – настоятельно рекомендую.)
Этот эпизод, мне кажется, перекликается с рассказанным Юнгвальд-Хилькевичем. В молодости он увлекался раллийными мотогонками и однажды попал в аварию. Вы представить себе не можете, - рассказывает режиссёр, - что значит для юнца, пышущего энергией и соками созревания, месяцами быть прикованным к кровати. Тогда мне и попалась книга Александра Дюма «Три мушкетёра». Я жил этой книгой – я представлял себя Д’Артаньяном, скакал на коне, дрался на шпагах, любил женщин… И, - добавляет он, - наверное, эта внутренняя страсть в конце концов сыграла свою роль в том, что годы спустя я поставил фильм по этому роману. (Пересказываю не дословно, но близко к сказанному.)
Сейчас уже трудно разобраться, как так получалось, что одной рукой советская система прессовала вольнодумных и свободолюбивых режиссёров, ставила всевозможные идеологические рогатки и засады на пути развлекательных и «безыдейных» фильмов, а другой рукой щедро их финансировала и поощряла, - несмотря на ворчание кинокритиков (кстати, ворчали не все, находились и благожелательно настроенные). Напомню, что с тем же фильмом «Д’Артаньян и три мушкетёра» приключилось поразительная история. За право его проката сразились между собой два государственных гиганта-монополиста – Госкино и Гостелерадио. И победила отнюдь не дружба и тем более не логика рынка – не кассовый успех и сборы в кинотеатрах, нет. Победил телевизор – не обременённый коммерческой рекламой. Потенциальный хит кинопроката граждане посмотрели бесплатно.
Наверное, самый простой ответ на эти вопросы будет заключаться в том, что так называемая «эпоха застоя» заключала в себе два главных и противоположных импульса. Идеологический – затухающий, но ещё вполне действенный, который по общему умолчанию поддерживался скорее в качестве статус-кво. И происходившая тихая деидеологизация советского общества. Сложилось такое особое гравитационное поле, внутри которого мог работать и фрондёр Юнгвальд-Хилькевич и советский патриот Станислав Ростоцкий. Об этом тоже наговорено много слов, написаны сотни статей и книг, и потому двинемся дальше.
Хочу только обратить внимание вот на какой момент. При всех парадоксах и противоречивых импульсах, в те годы у нас сложился необычайно разнообразный и разветвлённый кинематограф – от полудиссидентского авторского кино до агит-пропа. Но главная его ценность как системы (!), на мой взгляд, заключалась в том то, что сейчас именуют мэйнстримом – то, чего сегодня плохо, кособоко и зачастую некачественно представлено: зрительское кино (термин того времени). Комедии, мелодрамы, детективы, исторические драмы, экранизации классики, военное кино, сказки и так далее, адресованные самому широкому зрителю – с разными вкусами и разным подходом к жизни. Эти фильмы были основным телом системы советского кинематографа.
другие мои статьи и переводы: Французы о фильме "Д'Артаньян и три мушкетёра" / Немецкий профессор о Штирлице: 1 часть, 2 часть, 3 часть / Олег Янковский в предлагаемых обстоятельствах / 40 лет фильму "Шерлок Холмс и доктор Ватсон" (интервью со мной) / Василий Ливанов, он же Шерлок Холмс / Что значит "родное кино"? / "Нью-Йорк таймс" о советском кино в 1982 г. / Советское ТВ глазами американцев / Советское ТВ в 1983 году - взгляд из Англии / Наши фильмы разучились говорить / Была ли в советском кино "плохая акустика" / Мир и советское общество в 1986 г. - на взгляд канадца / Американцы о советской мульт-пропаганде / Михайло Ломоносов на экране / Как возродить детский кинематограф / Мюнхгаузен, тот самый! / "Пираты ХХ века": что думают о фильме американцы / В защиту Джона Сильвера / Значит "Остров сокровищ" ты в детстве читал / Английская экранизация "Троих в лодке" / и т.д.