Меня привезли в операционную. Но ничего не говорили. Мой мозг продолжал отрицать, что всё происходит со мной. «Операция? Да нет, наверное, какие-то процедуры сделают. Но похоже на операционную! Но врачи же ничего не говорят…» - такие мысли бегали у меня в голове. Я не понимала что происходил. Вкололи спинальную анестезию. Попросили сообщить, когда начнут неметь конечности. Это произошло слишком быстро и стало для всех неожиданностью. Надо было перелечь на другую кушетку с «парализованными» ногами. И даже в этот момент я не хотела осознавать, что всё плохо.
Зашла бригада хирургов. Один из них спросил «Ну что? Кого рожать будем?». Я ответила, что не знаю мальчик там или девочка. Все были удивлены. Но я правда не знала. На всех УЗИ ребёнок сидел так, что посмотреть пол точно было невозможно. Дальше включили радио, и я довольная напевала строчки из песни «Пятница» группы Пицца «открывай скорее, у дверей я, у дверей я» и песни из детства братьев Грим «хлопай ресницами и взлетай». Я была слишком веселой, наверное, потому что врачи не ожидали такого поведения. Обычно подобные операции проходят в слезах на глазах рожениц. Я не знаю, почему я вела себя так. Но, может быть, именно это как-то повлияло на дальнейший ход событий.
Дальше был плач. Плач ребенка. Не как писк малюсенького котёнка. А явный такой плач. Я замерла. Пыталась вслушаться, что происходит. В глазах начало всё плыть, а я пыталась не вырубиться, чтобы не пропустить ни секунды. Подошла врач к уху и сказала: «Женщина, у вас девочка. 700 грамм. По апгару 2-3-4. Когда придете в себя, если ребенок выживет, вам расскажут, как прийти в реанимацию». Всё. Дальше, видимо, мой организм решил, что можно спать и всё остальное я помню как в полудрёме. Меня зашили и привезли обратно в реанимацию. Принесли воды. Наконец можно пить сколько хочешь. И телефон. Время 22:00. 10 декабря. На телефоне 10 пропущенных от мамы, 4 от папы и ни одного от отца ребенка…