На встрече в Москве кто-то из зала спросил Мингьюра Ринпоче: "Вы говорите, что весь мир - страдание, и все люди страдают?" "Да, это так. Каждый человек умрёт. Неизбежность смерти - это страдание", - ответил Ринпоче. "Но вы также говорите, что каждый человек может жить в счастье?" - продолжил кто-то. "Да, это так. Потому что каждый человек волен выбирать, как ему жить", - ответил Ринпоче.
Мы думаем, что будем счастливы, если переедем в жить новый дом или купим новую мебель. Если заведём собаку. Если поменяем машину. Если выздоровеем. Если ребёнок с отличными оценками окончит учебу. Если в следующем году полетим с семьёй на море. Если начальник повысит зарплату. Если любимый человек даст понять, что тоже нас любит. Если.
Парадокс этого "если" в том, что удовлетворения от него хватит ровно на одно мгновение. Мы переступим порог нового дома и блаженно упадём на новый диван, или возьмём в руки школьную ведомость, или сделаем шаг к морю, или с удовольствием уткнёмся лицом в букет. Мгновение. И всё закончилось. Вы действительно думаете, что это и есть - счастье?
Радость. Удовольствие. Удовлетворение. Наслаждение. Вдохновение. Восторг. Гордость. Есть очень много слов, которыми можно описать те чувства, которые мы испытываем, когда наши желания исполняются. Но все они - не счастье. Счастье уже есть. Оно уже с нами. Без нового дома или дивана.
Иногда я вспоминаю самый тяжёлый период моей жизни. По утрам я открывала глаза, лежала и не могла найти в себе силы, чтобы подняться. Мне казалось, что меня придавило бетонной плитой, так тяжело было даже просто дышать. Я смотрела в потолок и думала, что нужно встать и приготовить сыну завтрак (Мите тогда было чуть больше года), и пойти на работу, и мёрзнуть в двух автобусах больше часа, переминаясь с ноги на ногу в осенних ботинках (был февраль). И прожить ещё один день, который не принесёт ни пользы, ни радости, без цели, без смысла, без надежды, что следующий день будет не похож на этот. Я думала об этом и начинала плакать. Точнее, слёзы сами начинали течь из глаз ручьями. Они затекали в уши, скапливались там лужицами, вытекали дальше на подушку. И всё это время у меня не было сил подняться с постели, чтобы прожить ещё один день. Но потом в какой-то момент слёзы кончались, и я чувствовала просто усталость и пустоту. Я вставала и начинался день. Сейчас, оглядываясь на то время, я понимаю, что именно эта пустота и была счастьем. Ощущение, что слёз больше нет. Падать дальше некуда. Хуже уже не будет. Бетонная плита с груди исчезала, и я могла сделать глубокий вдох всей грудью.
Конечно, тогда я не называла это счастьем. Я тогда, наверное, вообще не смогла бы сказать, что может сделать меня счастливой. Но после слёз мне становилось немного легче. Я как будто видела маленький кусочек ясного неба за огромными, тяжёлыми тучами.
Когда на встрече в Москве Мингьюр Ринпоче говорил про осознанность и приводил пример про облака, я вспомнила именно тот период в своей жизни. Все наши мысли и эмоции - это облака. Они могут быть лёгкими. Могут быть красивыми. А могут быть и такими, как у меня тогда. Но они не меняют неба, которое за ними. Чистое, ясное и пустое.
Я счастлива уже сейчас в той жизни, которую я живу. Даже если мне бы хотелось быть кем-то другим или жить где-то в другом месте, или иметь что-то, чего я не имею - это не имеет никакого отношения к счастью. Быть счастливым в своей жизни, проживая самые разные эмоции - это и постоянная работа, и самая ценная за неё награда.
