Александр Иванов
Финно-угорские племена, населявшие долины Волги, Клязьмы и Оки, вообще не понимали, в чем ценность земли - их кормил лес и реки.
И поэтому с переселявшимися в их края славянами и конфликтов-то практически не было - например, расселившиеся по Клязьме меря или уходили от непонятных людей дальше в лес, или мирно смешивались с пришлыми земледельцами.
На месте нынешнего Гороховца меря жили еще в VI веке, но к началу XI века это поселение уже целиком славянское.
Бурная военная история этого крошечного местечка в качестве военной крепости, последовательно переживающей набеги монголов, казанских татар и поляков, заканчивается в 1619 году, когда остатки военных построек обрушились в следствии пожара и разграбления городка запорожскими казаками, ватаги которых еще долго бродили по Руси после окончания Смутного времени.
От былой военной истории осталось разве что имя города - Гороховец, которое, как считается некоторыми знатоками, вроде и не связано с горохом, а происходит от сложения слов "гора" и "ховаться", прятаться - жители во время набегов укрывались под горой, в специально оборудованных "лёжках" - именно эта версия происхождения названия города кажется некоторым более правдоподобной, но все-таки горох неизбежно появился на городском гербе, придуманном в 1781 году геральдмейстерами в Петербурге.
Городку грозило полное забытье, но, на счастье, был он в то время вотчиной Алексея Михайловича, который затеял именно здесь развивать винокурни - благо, царская монополия на водку так удачно благоволила царским же фантазиям.
388 жителей мужского пола - население Гороховца тех лет - оказались "при деле".
Монополию отменили в 1676 году - к тому времени набившие в этом деле руку местные жители заводят собственные винокурни и их продукция расходится по всей стране, но особо популярна она на Волге - благо речная дорога позволяет доставлять товар аж до Каспия.
Дело оказывается прибыльным - несколько гороховецких купеческих семей попадают аж в Гостинную Сотню - список богатейших купцов того времени.
Деньги, как известно - к деньгам: местная глина, которой тут обнаружилось в изобилии, оказалась весьма пригодна для кирпичного производства (силикатный завод существует там и сейчас) - местный кирпич не только идет на нужды горожан, но и отлично продается за его пределами.
Хлебное вино возвысило Гороховец, сделав его городом богатейшим среди соседних, но оно же его и убило: вновь введенная Петром I в 1692 году государственная монополия привела к разорению местного купечества.
Город приходит в запустение, и его жители тянутся к топору.
В том смысле, что - заткнув топор за пояс, отправляются на отхожие промыслы, в дальние края, на заработки, которые позволяли бы им кормить свои семьи.
Спросом пользуются гороховецкие плотники, добирающиеся аж до нефтяных промыслов в Баку - там они здорово наловчились строить деревянные нефтяные вышки.
Возможно, именно там они опробовали новую специальность - котельщиков, и скоро уже 60% всего мужского населения города - "глухари", то есть - именно котельщики, зачастую страдающие потерей слуха из-за постоянного грохота молотов заклёпщиков о металл.
Работа знатная и востребованная - нефтяные промыслы и строительство мостов (те же заклёпочные работы), которые никак не обходились без гороховецких "глухарей", география поездок которых - от Балтики до Тихого океана - не дали городу умереть.
При том, что в самом Гороховце в конце XIX века дела обстояли тоскливо: железная дорога прошла мимо города, на 2824 жителя приходилось аж 69 лавок (наверное, тема отдельного исследования - кто, что и, главное - кому! - умудрялся там что-то продавать!), три кирпичных заводика и один кожевенный были скромны и в сумме давали работу 89 работникам.
Все меняется в начале XX века: купец Шорин выкупает у купца Семенычева его производство по изготовлению котлов, затеянное последним за три года до этой сделки, в 1899 году.
Семенычев точно понял, как использовать славу местных "глухарей", получая заказы на ремонты барж и пароходных котлов, но по-настоящему завод развернулся все-таки при Шорине, который убедил знаменитого инженера Шухова, что именно его предприятие лучше всех справится с его задумками.
Наверное, "заводом", в нашем понимании, производство Шорина назвать было сложно - подавляющее большинство "цехов" - деревянные сараи, не имеющие даже стен, и работа, и зимой и летом, велась под навесами.
Механический цех был оснащен двумя ручными токарными станками, приводимыми в движение рабочими, вращавшими огромный маховик.
Только в 1910 году производство оснащается несколькими токарными и сверлильными станками а так же двумя двигателями.
Подъемных механизмов так же не было: специальные бригады рабочих перемещали гигантские листы железа и металлические конструкции.
Завод работал в одну смену, которая продолжалась с 6 до 19 часов с получасовым перерывом на завтрак и часовым - на обед.
Заработки (от 25 копеек в день для неквалифицированных работников до 70-80 копеек для специалистов) считались в ту пору вполне привлекательными, постоянными работами на улице котельщиков тоже было не удивить, но рабочий день длиной в 11 и 1/2 часа был уже анахронизмом, и агитаторам рабочих партий было где развернуться...
У того же Семенычева, который на вырученные от продажи Шорину котельного производства деньги основал бумажную фабрику, рабочие работали "только" по 10 часов.
При всем при этом производство Шорина удивило мир, явив ему в 1907 году крупнейший в мире речной танкер - разработанную Шуховым "Марфу-Посадницу", - длиной 172, а шириной 24 метра, и грузоподъемностью 9150 тонн.
Достижение было признано феноменальным, производство Шорина стало знаменитым, и с гороховецких стапелей вскоре сходят еще несколько нефтеналивных барж такого же класса, что кардинально меняет систему транспортировки каспийской нефти.
Самое большое свое судно шоринский завод спускает на воду в 1913 году - это гигансткая, 200-метровая баржа-больница, построенная в рекордные сроки для астраханского "холерного рейда".
Дебаркедер Киевского вокзала, перекрытия ГУМа и, уже в советские годы - знаменитая Шуховская башня на Шаболовке - конечно, дело рук все того же шоринского производства, разросшегося к началу первой мировой аж до 500 работников - невиданного в тех краях по размаху предприятие.
Деньги к деньгам - город расцветает и процветает, в начале XX века появляется ливневая канализация, водоснабжение и даже уличное освещение, многочисленные городские купцы строят отличные дома в модном "русском стиле" (пять из них сохранились и сегодня и - чудо как хороши!), город украшают садовые деревья и множество церквей.
Купец Сапожников, местный уроженец, магазины которого работают от Баку до Ярославля, наперекор старинной купеческой традиции, вложения в благотворительность направляет не на строительство храмов и монастырей, а - на гражданское строительство, на стипендии ученикам школ и гимназий и на оплату способным горожанам учебы в университетах.
Революция, разумеется, сильно меняет образ города - купеческие особняки становятся учреждениями или коммунальными квартирами, что не слишком способствует их сохранности, канализация и водоснабжение прекращаются (их частично возобновят только в конце 20-х г.г.), об уличном освещении и говорить не приходится...
Но судостроительный завод спасает город.
Уникальное предприятие (Шорин "добровольно" передает его в руки рабочих и остается там в качестве главного инженера) остается базой для выполнения замыслов гениального и ценимого и новыми властями Шухова.
В средине 20-х г.г. завод выполняет массу заказов по изготовлению мачт ЛЭП, а кроме того, продолжает выпускать суда (в частности, ставшие незаменимыми буксиры), которые и до сих пор "бегают" не только по всей Волге, но и по всей стране.
В недалеком от нас 1992 году в городе проживает 16,6 тысяч человек, из которых более 3 тысяч - работники судостроительного завода.
Только вот, как водится, жизнь не стоит на месте - завод давно уже закрыт, население города составляет сегодня около 12 тысяч человек, а население Гороховецкого района за тот же период уменьшилось вдвое.
Удивительно, но о Гроховце больше знают как о родине Штирлица, а не городе, славном Шориным, Шуховым и Сапожниковым.
В этом году соизволением "с самого верха" велено отмечать 850-летие города (споры о дате основания города ведутся давно, и есть в этих спорах нюансы, но "на самом верху" кажется, что максимальная "древность" - признак - не знаю чего именно - чего-то важного, наверное?), так вот, хочется понять - какие стимулы для того, чтобы не раз попадавший в трудные времена город - снова ожил, а его жители почувствовали бы себя не стоящими на пыльной обочине провинциалами, а людьми, творящими свою жизнь?
#экономическиеистории
P.S. Ваши лайки, комментарии и подписка не будут лишними
Александр Иванов
"Краткие эссе об истории экономики"
Поддержать блог: https://boosty.to/economic_history
Еще больше историй на канале: https://t.me/ivanovdirect
И в Facebook #экономическиеистории