1-го июля закончилось голосование по поправкам в конституцию. За поправки по официальным данным проголосовало около 80-ти процентов избирателей. Злые языки наперебой говорят о бесчисленных подтасовках, о «нарисованном» результате, однако автор этих строк не может никакими силами проверить достоверность результатов голосования и готов даже внутренне поздравить Главного с колоссальным успехом.
Но если законно разрешалось голосовать не только «за», то уже после референдума также законно пояснить, почему лично я не голосовал «за»; ведь нет юридического установления, согласно которому каждый гражданин обязан скрывать, как и за что он голосует или не голосует.
В конституцию ввели непреходящие ценности - например, любовь к родине, уважение к предкам. Казалось бы, кто в здравом уме и трезвой памяти будет призывать не любить родину или не помнить родства? Родина и род - однокоренные слова, и верность им - замечательное нравственное качество человека.
Но если почти религиозные вопросы совести и высшего долга ставятся в законодательном (или в законотворческом), а не в личном порядке, это влечёт за собой далеко идущие последствия. Допустим, человек открыл скобяную лавочку. А его сосед по околотку успешно ограбил эту лавочку.
Представим себе, что в ходе судебного разбирательства человек, ограбивший соседа, успешно выходит сухим из воды. Он мотивирует свои действия тем, что держатель скобяной лавочки не любил родину, не чтил предков, а зарабатывал деньги только для своего брюха. Нетрудно догадаться, что результат судебного разбирательства будет едва ли ни в пользу Робин Гуда, решившего наказать скучного приобретателя. В самом деле, чувак родину не любит - как у такого человека имущество не оттяпать?
Другая ситуация. По пьяни один сосед дал другому по роже. И вот когда оба водворены в полицейский участок, человек побивший своего соседа может объяснить: в беседе выяснилось, что бедняга не чтит своих предков (например, дурно отозвался о пьющем дедушке). И беднягу пришлось для острастки поколотить. Вероятно, в свете поправок полиция будет вынуждена отнестись с пониманием к самодеятельной расправе над человеком, который что-то непочтительное ляпнул о своём дедушке («Что у трезвого на уме, у пьяного на языке»).
Иной заявит, что американские джинсы лучше отечественных. Или пожалуется, что на прилавках отсутствуют санкционные продукты, иначе говоря, здоровая пища, которая когда-то мобилизовала беднягу работать на благо отечества (наша жизнедеятельность зависит от того, что мы едим). Разумеется, и автор подобных высказываний в свете новых веяний становится очередным успешным кандидатом на получение тумаков.
Разумеется, тумак - это условная единица, мыслимая в ином эквиваленте. И вообще всё вышеизложенное в буквальном виде, скорее всего, произойти не может, однако оно являет собой литературный образ пресловутых поправок.
Альтернативное состояние мира - это европейское буржуазное благополучие, которое описывается русской поговоркой «Живи и жить давай другим». Данный лозунг годится для так называемого общества потребления, в котором решаются не столько вопросы совести и высшего долга, сколько вопросы сытости и безопасности частного человека. Действительно, что может быть более пошлым и пагубным, нежели буржуазное благополучие подобного рода? Если высший долг не поставить на первое место, обладатель скобяной лавочки не будет побит, но будет всё более коснеть в своём скучном благополучии, в своих меркантильных жизненных запросах. Иначе говоря, будет морально разлагаться.
Как показывает Достоевский в «Легенде о великом инквизиторе» и Соловьёв в «Трёх разговорах», Царство Божье на земле вообще не возможно, и приходится выбирать, как в данном случае, из двух зол.
По мне так уж лучше скобяная лавочка. Не то, чтобы я так уж дорожил моральным и физическим комфортом (о пагубности комфорта и спасительности страдания писал Достоевский), однако неприкосновенность частного бытия обеспечивает возможность отдавать Кесарево Кесарю, а Божье Богу. В том случае, когда таинственные вопросы совести решаются в государственном порядке, Кесарь в принципе ставит себя на место Бога.
Вот, например, в Средние века некий сметливый рукастый крестьянин сделал летательный аппарат, испросив на то разрешение Ивана Грозного. Однако когда злополучный изобретатель продемонстрировал способность летать на деревянных крыльях, Иван Грозный тотчас же казнил своего предерзостного подданного. Очевидно, что в данном случае несчастному ставилось в вину не нарушение юридической буквы, не нарушение писаного закона, а некая излишняя самостоятельность, неуместная смелость изобретательства.
Как и ныне, в далёкие времена человека могли покарать не за действие, имеющее юридическое описание, а за некое слишком самостоятельное умонастроение. Например, изобретательный крестьянин ничего не украл, никого не треснул по роже, но возомнил о себе так много, что уж решил, будто он, царёв холоп, может летать.
Случайно ли, что Владимир Сорокин в своём пророческом произведении «День опричника» сличает современную Россию со Средневековьем, говорит о движении истории страны вспять, к славным временам опричнины? Но всё ли так уж заведомо безнадёжно?
В рассказе «Белый квадрат», по которому названа книга прозы вышеупомянутого Сорокина, писатель изображает телевизионный круглый стол, участники которого говорят, с чем у них связывается Россия. К примеру, у одного из них Россия связывается с песней, у другого с чем-либо иным, а у третьего - так и вовсе ни весть с чем, хоть бы и с гоголевской тройкой через века несущейся незнамо куда.
Автору этих строк современная Россия напоминает дремучий лес, где недолго запутаться и заблудиться. Однако если не слишком выделяться на лиственном фоне, не качать права, не лезть на рожон, в нынешней России можно не худо просуществовать. И даже принести возможную пользу стране.
Что ж, остаётся учиться технике выживания в безбрежном глухом лесу.
Посещайте мой канал. Ставьте лайки, дизлайки. Пишите комментарии. Ваш Геронимус