Из книги «В лабиринте версий»
Здание суда находилось сразу за овощным рынком и своим видом напоминало больше гигантский общественный туалет, лишенный каких-либо удобств, чем прибежище Фемиды. Внутри оно тоже вполне годилось на то, чтобы быть ярким символом состояния честности, принципиальности и неподкупности, царящих в нашей правоохранительной системе.
Судья Макаров, который должен был решать судьбу Трубопроводова, принимал в зале 23. Перед кабинетом в ожидании своей участи толпились люди. Помахав перед их носом каким-то удостоверением, Ты вошел в зал суда.
- Трубопроводов, - громко крикнул секретарь в приоткрытую дверь.
Трубопроводов вошел. Залом суда служил «кабинет чиновника средней руки». Внутри было трое: судья, секретарь и Ты в качестве адвоката.
- Трубопроводов? – спросил судья, тупо посмотрев на него красными с похмелья глазами, обрамленными тяжелыми опухшими веками.
- Трубопроводов, - согласился с ним Трубопроводов.
- Шесть месяцев в городской больнице № 17. Вопросы есть?
- Вопросов нет, - ответил за него Ты.
- Тогда следующий.
Выйдя из зала суда, Трубопроводов потребовал объяснения.
- А что тут объяснять? – спросил Ты. - Когда-то давным-давно, еще на заре советской власти Первый Здравоохранительный Мудила Николай Александрович Семашко заявил, что хороший врач всегда прокормит себя сам, поэтому врачам можно не платить, или платить сущую ерунду, чтобы они могли сдавать с зарплаты взносы и платить налоги. Эта мысль оказалась настолько популярной среди правящего сословия, что ее приняли, как аксиому. Врачам не платили ни при советском строе, ни после него, заставив их действовать подобно войску Золотой орды, которое, правда, так себя вело только на оккупированных территориях. Позже по этому принципу стали существовать милиция и учителя, ну да не о них сейчас речь.
В общем, система худо-бедно работала. Врачи совмещали свои обязанности с обязанностями рэкетиров, обеспечивая себя, кто как мог. А в медицинских институтах, что совершенно парадоксально, до последних лет был даже конкурс.
Все изменилось, когда подстегиваемая кликой брызжущих злобой журналюг прокуратура решила взяться за врачей и навести раз и навсегда в здравоохранении порядок. Конечно, кампании против врачей были и раньше, но если тогда они носили больше показушный характер, то теперь война с взятками и врачебными ошибками велась не на жизнь, а на смерть. При этом платить врачам так и не стали, резонно решив, что минимальная зарплата за такой труд после в общей сложности 10 лет учебы как раз то, что надо.
Вскоре в больницах остались одни клинические идиоты. Врачи, кто сел, кто уволился. Медицинские институты закрылись за ненадобностью – абитуриенты стали их обходить десятой дорогой.
Тогда-то и был принят закон, согласно которому за незначительные, а потом и за более серьезные преступления начали приговаривать к работе в больницах в качестве медперсонала.
- Так что следующие шесть месяцев ты будешь лечить людей, - закончил свой рассказ Ты.
- Но ведь я ничего в этом не понимаю!
- А никто теперь в этом не понимает. Тех, кто хоть что-то способен понять, в медицину хрен затянешь. Так что единственная альтернатива преступникам – это лица, которых даже в дворники не возьмут. Да и те сто раз подумают, прежде чем обречь себя на белый халат.
- А как же люди?
- Люди? Нормальные люди тоже стараются держаться подальше от больниц. Те, у кого есть деньги, едут туда, где врачи имеют достойную зарплату, а у кого денег нет, мирно отдают богу душу дома. Так что в больницу сейчас ходят только отмороженные кретины и экстремалы.
Больница № 17 была типичной городской больницей. Так что тому, кто хочет узнать, как она выглядит, я предлагаю сходить в любую городскую больницу.
В отделе кадров бесцветная дамочка лет двадцати пяти, проштамповав постановление суда, сказала:
- Вы направляетесь в терапевтическое отделение. Это на третьем этаже. Заведующая – Больхер Анна Яковлевна. Ее кабинет - № 5. Она вам все объяснит.
Сказав спасибо сотруднице отдела кадров, Трубопроводов отправился на третий этаж.
Постучав, он заглянул в кабинет. Анна Яковлевна Больхер, женщина «старой закалки», читала историю болезни, держа во рту не прикуренную папиросу. Как позже сказали Трубопроводову, она получила эту должность за махинации с жильем.
- Слушаю вас, - произнесла Анна Яковлевна, не вынимая изо рта папиросу.
- Я направлен к вам на работу.
- Давайте бумагу.
Расписавшись в постановлении суда, она внимательно посмотрела на Трубопроводова из-под лобья. Не исподлобья, не из подлобья, а именно из-под лобья.
- Значит так, - заговорила она после минутной паузы, - работая в моем отделении, ты должен всегда помнить следующее: Будучи врачом, ты имеешь только одно право - быть изнасилованным во все отверстия за малейший промах. Поэтому, если ты не хочешь оказаться в тюрьме или в шкуре учителя начальных классов, всегда вовремя и грамотно заполняй историю, и отправляй всех пациентов дальше по этапу, даже если решишь, что действительно сможешь кого-нибудь вылечить. Помни, вероятность неприятности прямо пропорциональна произведению количества поставленных диагнозов, данных рекомендаций и выписанных рецептов. Поэтому все, что ты должен выписывать – это направления, либо к другим специалистам, либо в другую больницу. Это понятно?
- Понятно, - ответил Трубопроводов.
- Тогда получи белый халат, и можешь быть свободен. Завтра в 8 утра преступишь к работе.