(отрывки из повести «Мисхана»)
Было это в 1961 году, когда наш заводской оркестр, в котором я играл партию малого барабана, отправили в пионерлагерь «Мисхана» от соседнего завода, чтобы мы там играли всё, что выучили – вальсы, марши, фокстроты и т.д. и тем самым развлекали публику; а заодно и сами отдохнули. В оркестре была публика разновозрастная от 33-летних работников завода,19-20-ти летних студентов военной консерватории,17-ти летних учащихся школы и 10-12-ти летних подростков, каким и я был. И вот, зашёл наш руководитель, и улыбаясь – сказал, что руководство завода решило послать наш оркестр на два сезона в пионерлагерь.
– А в какой, спросили некоторые из нас. – В Мисхану.
-Ура! Закричали знающие и искушённые ребята. Неискушённых эта радость сильно заинтриговала. Долго не могли успокоиться и буйствовали. На радостях танцевали зурни-трнги, лезгинку, шалахо и кочари. Дирижёр дал нам выпустить пар, поднял палочку и подсказал с какой ноты, какого знака играть мелодию.
Отыграв и прорепетировав весь май, мы уже забыли, что должны были ехать всем оркестром в пионерлагерь. По окончанию школы и консерватории (тем, кто учился), об этом напомнили. Взрослые, взяв отпуск, позже приехали. Не буду описывать, как мы собирались, как ехали, как обживались, как жили в лагере, как развлекались, как прощались с лагерем, разведя большой костёр, а опишу наши путешествия в сторону минеральных источников Анкаван близ местечка Меградзор.
Наступило новое утро лагеря. Вновь весь пионерлагерь поднимала труба нашего трубача – заунывно-тягуче, из недр самого глубинного сна, играя Генерал-марш (прослушайте в интернете). Нехотя, борясь со сном и музыкой, мы поднимались и шли умываться. Бирюзовое небо предвещало ясную, добрую погоду. Для умывальника были жестяные умывальники с пумпочками, но барабанщики предпочитали умываться в чистых и прозрачных водах реки Мармарик (Мраморной) рядом с родничком у холма. Напившись из реки, мы умывались в этой свежей речной воде. Иногда утро было прохладным и сырым, туманным, и тогда было особенно свежо и бодро умываться, когда от воды шёл пар и вкусно пахло рекой.
В реке светились и переливались розовые и зеленоватые кварцы, кремешки, да в белую и зелёную крапинку камушки породы габро и черными блестящими шарами перекатывался по дну реки обсидиан. Камни манили меня, как рубины с изумрудами Аладдина в пещере, и я набивал ими свои карманы.
Умывшись, мы шли на линейку, где оркестром исполняли торжественно и громко гимн Советского Союза под подъём флага, завтракали и мечтали, чем бы ещё заняться приятным, после того как на площадке в лесу будем репетировать новые мелодии и играть старые. Однако, оказалось, что мы не все радости пионерской жизни вкусили. Ох, не все. Нам объявили, что лагерь всем составом пешим ходом идёт в поход к минеральным источникам по грунтовой дороге, мимо гор со степной растительностью, пахнущей бессмертником, в сторону Меградзора и Анкавана.
Есть такая целебная минеральная вода «Анкаван», которую в магазинах не купишь; и вино сухое «Меградзор», вкусом похожее на вино Шардоне. Я не знаю, как описать ту радость, с которой мы восприняли эту новость. Я лучше не буду. Каждому выдали по пакету с сухим пайком, чтобы там, у источников, пообедать и по бутылке с толстого стекла с резиновой пробкой, чтобы набрать этой минеральной воды. А если точнее - всё это раздали, когда мы уже подошли к месту сбора. Шли налегке. Так будет точнее. В лагере остались только представители технического персонала и администрация. А все остальные растянулись длинной колонной, перейдя горбатый мостик, направились на запад, по дороге мимо гор, вдоль реки.
Впереди шли пионеры со знаменем пионерлагеря и у каждого отряда был свой значок-вымпел. Растянулась колонна на пол километра, а мы, оркестр, слава Богу, без инструментов, без вымпелов, скромно замыкали колонну. Передовой отряд уже скрылся вдали, а мы только перешли наш горбатый мостик. Идём к верховьям реки Мармарик, иногда мимо базальтовых скал, нависающих над дорогой. Слева весело и свежо журчала речка, глуша ту пыль дорожную, которую подняла колонна. Давно ещё сказал Козьма Прутков: «Что твои одеколоны, когда идёшь позади колонны».
Мы шли как раз позади, молча разглядывая окрестности. Было на что посмотреть. На противоположной стороне в реку врезались скалы и река, журча, плавно огибала их. Скалы были серые, как с древней китайской гравюры из серии «горы и реки». Видно было, что на скалах росли кусты малины и шиповника, и корявые, нависающие над скалой деревья дуба восточного. Наверх, на скалу, вела среди скальных пиков и кустов дикая тропинка с осыпающейся базальтовой крошкой. Приятное место. Мечталось побывать там поближе. Как знать, может придётся…
Наконец, вдали, справа, появилось человеческое жильё – деревенька Ахавнадзор. Мы прошли мимо и через некоторое время вышли ещё на одну деревню с красивым названием - Меградзор (Медовое ущелье). На крутом обрыве, над рекой стояли каменные сакли с плоской крышей, поросшей травой. Стояло во дворе каменное корыто из которого пил воду серый вол (ез), вдалеке стоял осёл (эш). На нас спокойно взирали селяне (гюгци), старенькие бабушки. Внизу, в небольшой, но глубокой запруде в реке из больших камней плавали и резвились местные ребятишки. Видимо всё трудоспособное население было в полях или на виноградниках. Не зря вино назвали «Меградзор», значит из этой, местной лозы оно было. В селе этом было тихо и покойно. Не знаю, как там живётся в другие времена года, а летом там в кайф.
Мы приближались к месту своей остановки. Голова колонный уже пришла, наверное, а мы всё шли и шли. Наконец. Свернув из-за скалы направо, мы увидели переправу через реку. На той стороне реки была широкая лощина с левадой из ивняка или ракит. Услана лощина была мраморной крошкой и белым мраморным песком. Моста через реку не было. Увидели мы, как пятеро крепких парней, стояли по грудь в полноводной бирюзовой реке и на руках передавали цепочкой на другой берег грузы, женщин и ребятишек. Река. Как ни странно, к истокам стала полноводной и красивого бирюзового цвета.
Нас, барабанщиков – Вовку, Меня. Гагика и молодого, восьмилетнего тарелочника быстро перекинули на другой берег. Остальные ребята, повзрослей, самостоятельно форсировали речку вплавь. 18-летние парни нашего оркестра тоже вошли в воду и помогли переправить оставшихся людей. Могуч и красив был там Мармарик, а мраморный берег, на который нас перекинули, весной видимо заливает. Новых впечатлений, но нам велели располагаться, где кому понравится и отдыхать.
Мы ждали новых впечатлений, нам же вплели располагаться, кому где понравится и отдыхать. Когда на левой стороне реки никого и ничего не осталось, стали распаковывать мешки и ящики и раздавать всем пакеты бумажные с сухим пайком. В пакет входило: полбуханки того, белого, вкусного хлебе по 40 копеек, по пол кило докторской колбасы, опять-таки, той самой, вкусной, настоящей и три варёных вкрутую яйца. Мы, усевшись на тёплой мраморной крошке, под ракитами – умяли всё это с превеликим удовольствием и аппетитом, а поевши – достали свои зелёные бутылки с резиновой пробкой и пошли набирать минеральную воду, которая била то тут, то там родничками из-под земли.
И на дне реки наверняка били ключи, не зря вода приобрела такой бирюзовый оттенок. Наберём из текущего ручейка или из родника воды. Закупорим пробкой, а пробка через несколько секунд вылетала сама, как из бутылки шампанского с таким же звуком. Так натурально была газирована природой, эта целебная вода. Наигрались мы минералкой, дуэли устраивали, пробками друг в друга пуляя. Попили целебной водички прямо из-под земли, из ключика, из-под мраморных камушков, тёпленькую, вставши на четвереньки и опустив «моську» в родник. Из бутылки попили всласть. Ну, как же хорошо было!
Стали думать. Чем же заняться ещё. Бродили меж ракитовых кустов. Лес виднелся вдали, по обе стороны лощины и приятно зеленел вдали. Скучно стало. Разбрелись некоторые по малой и большой нужде, а потом, когда отдохнули, поспав на мраморном, тёплом песочке – нас подняли и снова также переправили на левый берег и повели колонной в лагерь, той же дорогой.
Случилось ещё одно яркое событие (а их много было этим летом). Разжились наши взрослые ребята мясом, костяком телёнка или барана с лёгким и печенью. Не то они выпросили или выкупили у повара, а может где-то в деревне взяли, съездив на мотоцикле. И решено было съездить с этим «мясом», как сейчас говорят – на барбекю. Подальше, на природу (нам можно было, мы не пионеры лагеря были, а серьёзный, самостоятельный оркестр), в уединённое и обязательно живописное, в этакий Эрмитаж с Монплезиром.
Вспомнили то приятное и красивое место, что приглянулось нам в прошлом походе. И пошли мы всей кодлой, всей бандой верх по течению Мармарика, по его, теперь, правому берегу. Старшие наши товарищи компанией с дубинками часто ходили по окрестностям, выискивая красивые места. Ходили этакими чалдонами с дубинками, смущая молодых пионеров, что старшая вожатая в приказном порядке отобрала все дубинки. А ведь я тоже хотел вырезать себе дубинку, присмотрев молодой дубок, но не судьба.
Сначала тайными тропами обошли соседний лагерь (их было три – крупнейших предприятий Еревана) а потом шли заливным лугом с викой, по щиколотку в холодной воде. Было утро, и вода не успела прогреться, и чтобы не простудиться - рысью побежали, разбрызгивая по сторонам воду, пока не вышли на сухое место. Дальше шли по берегу реки, любовались прекрасным пейзажем и незаметно подошли к старинной каменной церквушке или часовенке.
Она была очень древней и сложена была из чёрного туфа. Над входом висела табличка со сведениями, что памятник охраняется государством и в каком веке она была построена. Мне, молодому, было недосуг рассмотреть внимательней надпись и я только домысливал. Какого же века эта часовенка. Буду считать, что 5 или 6 века. Мы всея. Обязательно вошли внутрь и увидели, как в отверстие в куполе лился сияющий белый свет. Чёрные и мрачные, аскетические стены и сияющий свет сверху, как от Бога. Это впечатляло. Видимо так и задумали древние архитекторы. Некоторые молодые ребята, куражась, стали якобы молиться., но старшие товарищи надавали им подзатыльников (чапалахов), вывели из храма, чтобы не богохульствовали.
Мы оставили церквушку и пошли дальше. Подошли наконец к тем скалам, выступающим мысом с нависающими жилами базальта над изгибом реки и отражались в прозрачных струях. Это было то самое место, которое нам приглянулось в походе к минеральным источникам. Сбылась наше мечта - побывать в этом красивом месте. Стали взбираться вверх по каменистой тропе с осыпающимися крошками базальта. На тропе, рядом с нами росли кусты малины с красными ягодами и шиповника, уже завязавшимися зелёными плодами. Покряхтев, мы взобрались-таки на вершину по скальной тропке и остановились на площадке, поросшей молодым дубняком.
Стали обживаться и осматривать место. Под некоторыми дубовыми листочками стали находить пушистые, розовые комочки. Старшие ребята разъяснили нам, что это бабочка отложила личинку и она покрылась таким вот красивым коконом. Кто сел на лужайке в кружок а некоторые. Как и я стали бродить и изучать местность. Прекрасный вид открывался с обрыва, высотой, примерно в десять метров, на реку и горы вдали. У края обрыва страшновато было стоять, и я воротился назад и тут - заблудился.
Бродил между кустов и деревьев и понимал, что потерял ребят. Стал аукать, но в ответ тишина. Зову ребят, но они не отзываются – страшно стало домашнему мальчику. Но тут я раздвинул кусты и увидел всех, сидевших в кружок. Они специально замолчали, чтобы меня немного попугать, а потом подтрунить, что я среди трёх дубов заблудился. Так они и сделали. Я пожал на это плечами и признался, что и вправду заблудился.
Стали собирать сухие ветки дубов и разводить костёр, а потом трое взрослых ребят стали кромсать тушу, держа её на весу. Тогда- то я и заметил, что не очень похоже на мясо, то, что нарезали товарищи. Печёнку я узнал, а вот лёгкое я никогда не видел. Выделили каждому по кусочку печени и большому куску лёгкого, а в придачу полбуханки белого хлеба с аппетитной румяной корочкой.
Нарвали мы молодых веточек. Сняли кору и на влажную нанизали печёнку с лёгким и стали печь на углях, как тогда, когда оркестром ходили на лысую гору, не шашлыки. Тогда нам, малышам, тоже налили грамм 30 сухого белого вина. Сейчас вина не было. Я тогда. Рассматривая лёгкое, считал, что это какой-то сорт мяса – такого вот желтовато-розового цвета. Привередлив я был на счёт мяса, суп с курицей не ел, с подозрением смотрел на холодец; печёнку, ту, ел, если только жилок в ней не было. Спёк я «мясо» - печёнку с горем пополам съел, а вот лёгкое совсем не понравилось.
Понёс старшине нашему, кларнетисту. Показал, спросил -пропёк ли я. На что он сказал, конечно готово – ешь спокойно. Клюнул раз, клюнул два – не идёт. Съел печёнку и хлеб, а лёгкое отдал Гагику. Он на меня глаза вылупил –Ты чего? Не хочешь?? –Да так, не хочу. Ешь ты. Съел за меня Гагик, и на здоровье. Он барабанщик от Бога – такую дробь отбивал, что заслушаешься. А пахло хорошо – угольками и дымком.
Потом наш руководитель решил показать нам, как деды в старину печёнку пекли на углях, оставляя с кровинкой. Дал продегустировать нам всем. Никому не понравилась такая печёнка, внуки дедам под стать не выросли. Тогда, обсмоктанную нами печёнку, оставили на скалах расклёвывать птицам. Аккуратно спустились со скал по осыпающейся тропке, цепляясь одеждой за иглы шиповника, поклевали дикой малины и вобрав новые для нас впечатления и прекрасные виды, вернулись в лагерь.
Много чего интересного происходило с нами в лагере, по горам залили, устанавливая на трёх вершинах костры и в речке в ботинках ходили, чтобы не колоться о камни, что потом обувь наша лубенела и мы её вновь растаптывали и в речку снова лазили, как рыбу глушили шашкой, да с жареной рыбой в корзине, ходили есть её в лес. В футбол играли за речкой и сбивали коленки, жуков ловили, в общем радовались жизни, что на всю оставшуюся жизнь остались эти прекрасные воспоминания.
С уважением, Борис Евдокимов
2005 – 2007 годы.