Дача. 120 км от МКАД.
Туалет на улице – закрывается на щеколду, вода – из колодца, надо процеживать, душ – это бочка с дыркой в дне, стоящая на крыше сарая.
В солнечные дни вода нагревается от солнца, в пасмурные – орёшь от холода, но моешься.
Я – единственная в нашем садоводческом товариществе, кто поступает не по-товарищески: я ничего не сажаю, не полю и не поливаю - у меня шикарный газон и грядка укропа, которую я посадила при помощи совочка и грабелек, позаимствованных у ребёнка из набора для песочницы.
Меня здесь за глаза зовут «буржуйка», но мнение дачников, свернутых на урожае кабачков и смородины, я отправляю им в их обтянутые дешевым трикотажем пятые точки, которые вынуждена рассматривать все выходные.
Но дети этих дачников, предоставленные сами себе, пока родители заняты неравными боями с колорадским жуком и разгрузкой самосвала навоза, тусят у нас в доме, потому что тут играет музыка, дует вентилятор и куча халявных сладостей.
Я не против – моим детям подойдет любая компания.
Дальний сосед Виталик, грустный 40-летний дядечка во фланелевой рубашке (господи, фланель – это же для пижааам!!!), делает мне куцые комплименты и хищно мельтешит за сеткой-рабицей, услужливо кивая всякий раз, как мы встречаемся глазами.
Сейчас жарко, я щеголяю в купальнике, и с Виталиком глазами встречаюсь чаще, чем хотелось бы...
На выхах мы с ребятнёй всей командой собрались за грибами. Проходя мимо участка Виталика, я из вежливости позвала его с нами в надежде на отказ.
Но он рьяно согласился, напялил женскую панамку на голову («От клещей!»), рубашку с длинным рукавом («От комаров!»), резиновые сапоги и присоединился к нашему беззаботному времяпрепровождению.
Мы с детьми собирали грибы в моё лукошко – была договоренность, что весь найденный улов я пережарю на ужин с картошкой, и вечером мы устроим костер с поеданием добычи.
Виталя собирал свои сыроежки в свой целлофановый пакетик, хотя и был посвящен в наши планы.
Мы проболтались по лесу около часа, и уже на выходе обнаружили под старой березой огромное семейство новорожденных лисичек.
Островок крошечных оранжевых шляпок так умильно расположился под деревом, что выковырять их из норок казалось преступлением против лесной эстетики.
Взглянув на хмурое небо, я предложила:
- Ребята, у меня идея. Эти грибочки совсем маленькие, если мы соберем их все, то они легко уместятся в одну маленькую ладошку. Но уже завтра они станут значительно старше и больше, особенно если сейчас пройдет грибной дождик. Давайте спрячем их от других грибников, засыпем листочками и палочками и запомним это место. А завтра придем сюда и соберем уже не ладошку, а целое лукошко взрослых настоящих лисичек, я бы сказала лисиц!
Дети радостно согласились и с воодушевлением принялись прятать тайник под слоем листвы.
Виталя устало ждал, когда они закончат, и палкой ковырял муравейник, без сожаления разрушая результат трудоемкой работы многотысячного семейства.
Наконец, мы нестройной гурьбой двинулись в сторону дома. Я шла замыкающей и, как ответственная пионервожатая с двумя косицами, желающая выслужиться перед директором лагеря, поминутно пересчитывала детей. Все были в сборе, не хватало Витали. Я обернулась.
Он остервенело топтал серым резиновым сапогом семейство крошечных лисичек, заботливо укрытое моими тимуровцами под слоем листиков. И лишь убедившись в необратимости содеянного, он оставил оранжевую могилку в покое и поспешил за нами вдогонку...
Так мерзко я себя уже давно не чувствовала…
Виталик, наверное, не хотел, чтобы грибы достались не ему.
Ну вот, теперь понятно, почему он одинок.