- Ну что, крысы паркетные!? Что приуныли!?
Анна Морозова стояла на «пятачке», который у всех дачных ребят служил местом сбора и посиделок. Она элегантным движением подтянула спадающие с неё джинсы (одолженные у соседки по даче).
Мы, значит, тут сидим, в тепле, а там в лесу, - она махнула рукой в сторону леса, - там, в лесу, наши товарищи сидят, мёрзнут. Они весь день копали, рыли мины, разминировали, это самое, и теперь вот устали. И мёрзнут!
Морозова почесала нос. Про мины, - это было, конечно лишнее. Испугаются ещё её дачники, и не пойдут в лес.
Однако, народ оживился. Подруги, - от предвкушения от знакомства с интересными парнями. Други, - просто так, от возможности сменить обстановку.
В общем, - Анна ещё раз подтянула сползающие джинсы, - в общем, я пошла туда, к ним. И она пошла в сторону леса.
- А за вами, волками, приду попозже. Готовьтесь! И щёлкнула себя пальцами по горлу.
Безрук и Димон оседлали велики, собрали с компании гроши, взяли сумки и погнали в магазин. Девки пошли к Анне в дом, - наводить марафет для вечернего сейшна. Солнце лениво закатилось за горизонт и сразу похолодало.
Аня шла по тропинке систематически поёживась, - в лесу было ощутимо холоднее.
Правильно ли я иду? - уже в который раз спрашивала она себя. Из леса донёсся жуткий вой и крики «Убьююююю!» Запахло дымком костра.
Я правильно иду! – успокоила себя Анна.
Примерно в двух километрах от СНТ, где обитала Морозова и её весёлая дачная компания, прямо на берегу мелкой речухи стояли лагерем Анины приятели: Кузьмич с супругой, Кабан с канистрой спирта, и Киндер с гитарой. Отдых был в самом разгаре, - Кабан с шампуром в руке гонялся за Киндером, убегающий выл, а за ними обоими бежал белый лабрадор по кличке Шульц и весело гавкал. Супруга Кузьмича, - тоже Анна, Морозовой очень обрадовалась. Погоня с криками прекратилась и над лагерем воцарился покой. Морозова подошла к костру, уселась на длинное бревно, которое служило скамейкой, нащупала рукой алюминевую кружку и потребовала «сыграть». Весёлая компания копателей любое спиртное называло «игрой», а процесс вкушения именовала «сыграть».
Чистый спирт смешивали с клюквой, потом настаивали пару недель, после чего брали с собой в лес, где разбавляли с водой 1:1. То, что получалось, с лёгкой руки Киндера стали называть «барбитурой». Получалось весело.
Сыграли.
Вот, полюбуйся, - сказал Кузьмич и тыкнул пальцем за спину Анне, - на какую мы тут живописную помойку набрели!
Морозова оглянулась, - и правда, на единственной ровной проплешинке на берегу речки валялись два пакета с игрушками, размокшими книжками, пустой посудой, разноцветными баночками с гуашью. Чуть поодаль стоял целый мангал с шампурами, валялся недоеденный хлеб и сырой картофель. Видать люди, которые приходили шашлычить на бережок с детьми, поленились убрать за собой мусор. Всё это безобразие валялось под огромным самодельным плакатом, примотанным скотчем к дереву.
На плакате красовалось выполненная маркером надпись:
«Место заговорено. На всякого бросившего мусор, - до снидет порча!»
Ооооой! – Морозова поёжилась. Потом обрадовала товарищей, сказав, что вечером ожидается компания с тёлками и пойлом. Киндер и Кабан (оба холостые), заметно оживились.
Мудрый Кузьмич спросил: «Что ты про нас своим корешам-то рассказала?»
Сказала, что вы чорные копари с голыми попами! – нашлась Морозова.
Ясно! – задумчиво произнёс Кузьмич, - значит надо что-нибудь бахнуть.
Кабан, не выпуская из левой руки стакан с пойлом, правой пошарил в рюкзаке, который стоял прислонённый к дереву, и выудил оттуда пустой резьбовой баллон для газовой горелки.
Специально для такого случая таскал! – произнёс он и кинул баллон поближе к костру.
Киндер добежал до «заговорённого места» и стал собирать банки с гуашью. Пригодится, - рожи разрисовывать.
Через час Морозова отчалила в сторону СНТ.
Ещё через час, когда барышни с дачи посчитали, что они достаточно украшены, завиты и напомажены, делегация, состоящая из четырёх дам и троих парней выдвинулась в сторону бивака.
Пока шли, Анна рассказывала про нелёгкое ремесло копателей, про голоса над полями сражений и про минные поля, которыми усеяна «Долина» и «Мясник», - (долина Славы в Можайском районе и Мясной бор). В общем, - нагнала жути на соседей по даче, аж самой стало страшно.
Когда шагали по тропинке в сторону речки, костром не пахло. Морозова принюхалась, - «спать что ли завалились!?
Когда переходили речку по мосткам, Димон уронил в воду тапок, и долго его нащупывал босой ногой в холодной воде. Огонька костра тоже не было видно и это настораживало.
Может они передислоцировались поглубже в лес? – предположила Анна.
Дачные шли гурьбою по еле заметной тропке над рекой, когда из кустов раздался оглушительный свист. Анна расплылась в улыбке, - так виртуозно свистеть здесь могло два человека: Кузьмич и она сама.
Тут же она вложила два мизинца в пасть и со второй попытки выдала посвист, которому позавидовал бы и сам Соловей-разбойник.
На полминуты повисла тишина, - только было слышно, как Безрук чесал покусанную комарами конечность.
- Чёйто вам не спится-то, а?! Из кустов с треском вышло существо, напоминающее Кабана. Рожа у него была чёрная как у мавра, в руке дрын с примотанным к нему изолентой охотничьим ножом. Одна из барышень закашлялась, а в такт кашляниям послышалось звякание бутылок, которые барышня несла в сумке.
Существо с копьём обнажило в улыбке белые зубья.
– А, Морозова, ты что ли? Тогда проходи и друзей своих приглашай на наш бивак.
Компания в полном молчании понуро тащилась по тропке в темноту.
Всем стоять! – Скомандовал Кабан.
На биваке костёр был потушен. Чуть в стороне от него, ближе к тропинке, Кузьмич с металлоискателем в руках и с налобным фонарём на голове, делал вид, что «прозванивает» грунт. Киндера нигде не было. Что-то отдалённо напоминающее костёр светилось далеко в лесу. Из темноты выползла Тарасова и поздоровалась.
Анна у нас, вроде как фельдшер, - сказала Морозова, чтобы усилить впечатление, - а то ведь всякое может быть!
В это время Кабан стоял радом с Кузьмичом и тыкал своим копьём в землю, типа «работал щупом». Зуммер «прибора» издал писк. Кузьмич отложил металлоискатель, снял с пояса малую сапёрную лопатку и стал осторожно ковырять грунт.
В лесу оглушительно бабахнуло. Кто-то из дачных взвизгнул, звякнули бутылки. Морозова, (уж на что была привычна к копательскому юмору), а всё-таки испытала неприятное ощущение. Спотыкаясь об корни подбежал запыхавшийся Киндер.
Ну, чо там? – вопросил Кабан.
Писец, брат! Мина на мине! Еле ноги унёс! – ответил Киндер, слепя фонарём дачную компанию. Анна ухмыльнулась, - «баб рассматривает».
Ань, мы, наверное, пойдём! – проронила Катя (которая только что визжала).
- Да, не будем мешать людям работать!
Подсвечивая себе динамо-фонариком, первым от тёмного бивака в сторону реки ломанулся Димон, за ним остальные. Грустно позвякивали, удаляясь, бутылки. Некоторое время слышно было только чавкание ног по грязи.
Со стороны моста опять раздался Катин визг, лай и звон бьющейся тары.
Я тебе говорил, что не надо собаку раскрашивать! – укорял Кузьмич Киндера, - только гуашь зря извёл!
Да-а, хороша самодеятельность! – резюмировала Тарасова.
Кабан в свете налобного фонаря уже разбавлял спирт из канистры, Киндер раздувал с помощью сидушки уснувший костёр. В небе горели звёзды.