В это время на аэродроме большинство пилотов вышло смотреть как в условиях ограниченной видимости молодые летчики заходят на посадку .Погода резко ухудшалась и на аэродроме царило напряжение.
В момент когда молния взорвалась я был на удалении от аэродрома порядка 8-10 км, многие офицеры находившиеся на улице увидели вспышку в облаках , но не связали ее с самолетом, мало ли что полыхнуло. А в это время в кабине истребителя я стоял перед выбором катапультироваться или продолжать полет. В свое время по моему еще летчик- испытатель Гарнаев сказал: «Летчик покидает кабину самолета в том случае когда там становится страшней чем его представлении о катапультирования» или что близкое к тому. Потеряв полностью зрение и включив автопилот у меня было время на принятие решения. Снял перчатку и ощупал глаза, крови не было пальцы не липли, аварийная сигнализация молчала, двигатель работал в обычном режиме. Я все еще был на распутье и тут начало светлеть в глазах и появились силуэты приборов. Самолет умный, сам помогал и себе и мне выжить, добраться целыми домой. В мозгу еще пронеслась мысль, что при взрыве шаровая молния разрушила или прожгла остекление кабины, но признаков этого не было и на всякий случай я провел рукой по остеклению фонаря, продумал в голове что и каким тоном доложить руководителю полетов, чтоб не вызвать ненужного волнения у руководителя и командира полка. Зрение возвращалось, я уже мог контролировать показания приборов. Дальше начинался другой этап борьбы за выживание- посадка в условиях ограниченной видимости и жесткой болтанки, но это уже было просто работой. Посадка прошла нормально. Встречали меня конечно же почти все кто был на аэродроме. Одни ожидали увидеть растерзанный самолет, другие просто поддавшись общей тревоге и не понимая всей ситуации из любопытства пялились на одиночный, уставший самолет, гордо руливший на фоне грозовых облаков.
Зарулил, выключил двигатель и минуты две сидел опустошенный без сил. Техник, видя мое нестандартное поведение, поднялся ко мне по стремянке и помог освободиться от ремней. При осмотре самолета ничего не нашли, за исключением, в месте разрыва молнии на фонаре и обшивке самолета закопченную область как от разрыва бомбочки, что мы делали в детстве. Прожогов и других повреждений даже в процессе последующих осмотров не нашли.
Зато при входе в здание высотного снаряжения все пилоты глазели на мою физиономию и оглядывались. Лицо было ярко красного цвета, глаза красные как у быка, а в тех местах, где была кислородная маска и ЗШ- абсолютно белое. Вот с таким специфическим загаром, я и ходил еще дня три. Вот такая история с шаровой молнией. После этого случая много читал о шаровых молниях , но вещь неизученная и однозначного мнения нет, а у меня создалось полное впечатление что это разумная субстанция, мыслящая, было полное ощущение что она глазела на меня и соображала как поступить. Перед взрывом она как бы специально отдалилась от меня чтоб не поранить, против потока воздуха на скорости 900 км.час. Больше я её не встречал в своей жизни.