Художника Нила Харбиссона называют первым в мире киборгом: уже более 10 лет он живёт с антенной, вживлённой в голову и преобразующей световые волны в звук.
За эти года реакция окружающих не изменилась: чаще всего, увидев Нила, они громко смеются. Или кричат оскорбления, проклятия и просто что-то бессвязное.
Единственное, что поменялось, — представление людей о том, что за продолговатый предмет растёт у мужчиныиз головы.
В 2004 году окружающие думали, что это фонарик, в 2006-м — микрофон, в 2008-м — беспроводная гарнитура от телефона, в 2010-м — камера GoPro, сейчас — Google Glass.
Антенна прорастает через затылочную кость, выходит наружу в районе темечка и склоняется миниатюрной камерой ко лбу.
Из-за этой антенны Нила выгнали из лондонского универмага Harrods, у него постоянно возникают проблемы с охраной в аэропортах, его не пускают в кинотеатры, думая, что он собирается записывать пиратскую копию фильма.
А однажды его даже избили полицейские на демонстрации в Барселоне.
35-летний Харбиссон называет себя "симбиозом органики и кибернетики" Худощавый, невысокого роста, он носит аккуратную стрижку-горшок и одежду кислотных расцветок.
При этом сам мужчина цвета не различает, так как у него редкое врождённое заболевание - ахроматопсия, из-за которого окружающий мир видится ему чёрно-белым.
Именно для этого Харбиссон и вживил в себя аппарат Eyeborg.
Необычная антенна позволяет Нилу чувствовать и слышать цвета: информация о цвете трансформируется в вибрацию и отдаётся мелодией где-то глубоко в голове.
Лазурный звучит нотой до, фиолетовый — ре, розовый — ми, красный — фа, желтый — соль, зеленый — ля, голубой — си.
Харбиссон вырос в маленьком приморском городе Матаро, в семье учителей.
Экспрессивная и вспыльчивая мать-каталонка, холодный и флегматичный отец-ирландец.
В доме говорили на четырех языках — родных каталонском и английском, а также испанском и немецком: родители долгое время работали в Германии.
Нил и поныне думает на смеси каталонского и английского, сны ему снятся тоже на разных языках.
Как ни странно, над мальчиком часто посмеивались в школе — он мог прийти в непарных разноцветных носках и аляповато одеться. Родители думали, что их сын либо путает, либо просто не может запомнить разницу между цветами, пока не отвели его к врачу.
Сначала мальчугану диагностировали частичную цветовую слепоту, потом сильный дальтонизм и, наконец, поняли, что он не видит вообще никаких цветов, — редкое заболевание, один случай на 33 тысячи человек.
Нил стал одеваться лишь а чёрно-белое, а в институте изящных искусств ему разрешили рисовать лишь чёрной и белой красками.
Ахроматопсия накладывала на него социальную отрезанность, но не физическую.
Харбиссон никогда не называл свое состояние болезнью — не зря же, объясняет он, люди с таким диагнозом работают в армии: они видят в темноте лучше других.
В юности Нил даже успел прославиться — власти Матаро собирались срубить три старых дерева, и в знак протеста парент жил на одном из них три дня.
Внизу его поддерживал пикет из трёх тысяч горожан, и это, вероятно, был последний момент единения будущего киборга с человеческим родом.
Всё изменилось в 2003 году, когда 21-летний Харбиссон повстречал студента Плимутского университета Адама Монтандона.
Нил предложил ему вместе создать кибернетический инструмент, который позволит чувствовать цвета.
Тогда Монтандон разработал простенькую программу, которая с помощью видеокамеры считывала цвет и преобразовывала световые волны в звуковые.
Бета-версия Eyeborg получилась громоздкой: антенна надевалась на голову, от затылка спускалась связка проводов и подключалась к ноутбуку, привязанному к спине ремнями, звук же шёл через массивные наушники.
Первое, что увидел Харбиссон, — красную доску для объявлений, она запела фа.
Пять последующих недель Нил страдал от головных болей, всё время ходил уставший: круглые сутки в голову поступали звуковые сигналы, куда ни посмотри.
Парень не начал видеть цвет глазами, но стал запоминать звуки, присущие каждому цвету, и их общепринятые названия.
На тот момент антенна распознавала лишь двадцать цветов, но Харбиссон решил, что больше не хочет жить без этого приспособления.
В 2004 году он пошел менять британский паспорт, вот только у него отказались принимать фотографию с антенной и наушниками.
Парень долго сражался с бюрократией, засыпал чиновников письмами от друзей, коллег и учителей, пока наконец государство не признало: Нил Харбиссон не в состоянии существовать без этой электроники, она часть него. Тогда-то СМИ и окрестили его первым настоящим киборгом, хотя сам он с обидой говорит:
"Я никогда ничего подобного не заявлял, а просто смог доказать, что это часть моего тела"
При этом система с каждым годом уменьшалась — никакого ноутбука, камера распознаёт 360 цветов, наушники сменились вибрирующим ободком на голове, затем ободок стал чипом на затылке, а после и той самой антенной.
Нил отмечает:
"Кости, они как дерево - через них можно проводить звук, поэтому я решил превратить свой череп в усилитель, а голова стала резонатором"
Восстановление после операции заняло два месяца, кости и Eyeborg срослись, и теперь, если кто-то прикасается к камере, Харбиссон чувствует, как будто его трогают за ногти или зубы.
Последняя модель стала беспроводной — раньше приходилось регулярно заряжаться от розетки, провод с вилкой подсоединялся к голове, — теперь он просто меняет батарейки, которых хватает на месяц.
Следующий его шаг — обеспечить полную автономность: Харбиссон мечтает, чтобы Eyeborg заряжался от циркуляции крови, и внимательно следит за экспериментальными исследованиями в этой области.
Теперь Нил подбирает одежду так, чтобы она не только хорошо сидела, но и звучала.
Обычно он носит три аккорда, а на похороны предпочитает ходить в бирюзовом, фиолетовом и оранжевом — эта мелодия звучит трагично.
Технология подарила Нилу новое, не существующее в природе чувство: визуальный звук.
Даже здания стали другими, и это было одно из главных его открытий.
Харбиссон объездил всю Европу, чтобы понять, как на самом деле выглядят города.
Он признался:
"Люди говорят, что города серые и одинаковые, но это не так. У всех городов разный цвет. Лиссабон — бирюзовый и жёлтый, а соседний Мадрид — янтарный и терракотовый. Лучше всего звучат Рейкьявик, Осло и район Бурано в Венеции"
Люди тоже оказались не такими, как кажутся: на самом деле наша кожа — это разные оттенки оранжевого.
Даже картинные галереи превратились в оркестр.
Энди Уорхол, Жоан Миро и Марк Ротко звучат чётко и гармонично, а Да Винчи, Веласкес и Мунк похожи на саундтрек из фильма ужасов: тяжёлое нагромождение похожих нот.
Харбиссон и сам занимается искусством.
Переводит известную музыку в цветовые палитры, собирает цветовые оркестровые выступления, а ещё пишет mp3-портреты.
Вплотную подойдя к человеку, он внимательно изучает оттенки лица, записывает услышанные ноты и создаёт музыку.
К слову, принц Чарльз и Николь Кидман, по словам Нила, звучат похоже.
Что касается антенны, то она работает круглые сутки, выключить её нельзя.
Могут сесть батарейки, но Нил всегда меняет их загодя.
У него никогда не было желания отключить Eyeborg и отдохнуть от бесконечного потока информации.
Он пояснил:
"Для меня это был бы стресс, как для людей, которые видят цвета, стало бы стрессом вдруг их не видеть. А быть киборгом — это как пол. То, кем ты себя чувствуешь, вовсе не зависит от того, как ты выглядишь. Ты можешь родиться с телом мужчины, но ты женщина, и ты можешь носить на себе технологии и не чувствовать, что ты киборг"
Харбиссон сожалеет, что люди увлечены созданием новых программ для компьютеров и смартфонов, но совсем не занимаются программами для собственных тел.
Люди хотят получать всё больше знаний, но не понимают, что для этого нужно "расширять" свои биологические возможности.
Нил, ныне живущий в Нью-Йорке, настаивает: тот факт, что он киборг, не делает его ближе к машинам или роботам, а совсем наоборот — он наконец-то чувствует единение с природой. Быть киборгом для него — значит быть ещё больше человеком.
