В Москве в условиях пандемии COVID-19 не прекращалась помощь
пациентам с онкологическими заболеваниями. Однако ситуация с распространением коронавируса внесла определенные корректировки
в лечебный процесс. Об особенностях лечения онкобольных в этот период рассказал главный врач Московской городской онкологической
больницы № 62 ДЗМ, кандидат медицинских наук Дмитрий Каннер.
− Дмитрий Юрьевич, во многих странах мира в связи с пандемией коронавируса меняется порядок оказания помощи онкологическим больным. Какие изменения произошли в работе вашей больницы?
− К тому времени, как мы вошли в пандемию, уже был накоплен некоторый опыт борьбы с коронавирусом в других странах, и нам удалось избежать панических настроений. Было понимание, что, несмотря на сложность эпидемической ситуации, мы не должны останавливать свою работу. Известно, что онкологические пациенты находятся в группе риска по COVID-19. В процессе системного лечения страдают функции кроветворения, и при присоединении любой инфекции их состояние может резко ухудшиться. Но постепенно в мире произошла эволюция подходов к ведению таких пациентов. Появились обобщенные зарубежные данные, которые свидетельствуют, что оказание помощи онкобольным остается более значимым в сравнении с гипотетической
угрозой заражения коронавирусом. Мы сделали основной акцент на соблюдение общих эпидемических требований. Увеличили пространство
между больными, установили на входе специальные автоматы с дезинфицирующими средствами, обеспечили медперсонал необходимыми средствами индивидуальной защиты, ввели обязательное ношение маски в общих пространствах, разработали график нахождения сотрудников в столовой. Все эти меры были направлены на то, чтобы не допустить одновременного заражения большого числа врачей и медсестер и не остановить лечебный процесс. К счастью, нам удалось это сделать: ни одно из отделений больницы не снизило объемы оказываемой помощи ни по одному из направлений – ни по лучевой терапии, ни по лекарственному лечению, ни по хирургии. Ежедневно у нас проводится около 40 хирургических вмешательств. Все сотрудники, которые заболели коронавирусом, вернулись в строй, мы никого не потеряли. Кроме организационных мер, к примеру, для эндоскопических исследований мы ввели использование специального купола из оргстекла, изолирующего пациента от врача. Сама идея принадлежит американским коллегам, но они отказались от использования этого приспособления, поскольку оно не создавало нужной защиты. Мы его усовершенствовали, присоединив дымоудалитель с мембранными фильтрами, что позволило выводить зараженный воздух из куба. Будем получать патент на это изобретение.
− Как был организован процесс лечения? Известно немало случаев, когда больные с другими хроническими нозологиями отказывались от посещения лечебного учреждения из-за боязни заразиться коронавирусом.
− Ни один из наших пациентов не отказался от лечения, чтобы спастись от коронавируса, потому что онкология – это «особая история». Всех онкобольных условно можно разделить на три группы. Первая – это первичные пациенты, у которых злокачественная опухоль верифицирована, подтверждена, и в этом случае нужно определиться
с терапевтической тактикой. При некоторых видах опухолей, например базальноклеточном раке кожи, гормоночувствительном раке молочной железы, мы рекомендуем пациентам подождать и отправляем их домой. Если лечение невозможно отложить, риски взвешиваются врачом в каждом конкретном случае. При выборе метода – хирургии, химиотерапии и лучевой терапии − определяется менее опасный путь для пациента. Второй тип больных − те, кого пандемия застала на стадии лечения. В этой ситуации также нужно рассматривать каждый конкретный случай в плане возможности отложить лечение. Мы со своей стороны стараемся минимизировать опасность, например, в поликлиническом отделении больницы организовали выезд бригад в составе врача и медсестры на дом к пациентам, которым необходимы гормональные инъекции. Этот опыт оказался очень удачным, и, как только все закончится, мы выйдем с инициативой сделать эту практику постоянной. И, наконец, третья группа онкобольных – пациенты, прошедшие лечение, у которых нет на данный момент признаков заболевания, но им нужны регулярные контрольные обследования. Такие больные однозначно должны находиться дома и соблюдать все рекомендованные меры по самоизоляции. А в случае появления тревожных симптомов – связаться с лечащим врачом.
− Каков алгоритм действий, если у пациента выявлен ковид?
− При госпитализации пациент подписывает информированное согласие, в котором он предупреждается о возможности инфицирования и необходимости последующего лечения в специализированных условиях, а также о том, что курс терапии может прерваться. К сожалению, полностью избежать ситуации с заражением коронавирусом невозможно, но, когда пандемия пошла на спад, таких случаев стало гораздо меньше. После введения обязательного ПЦР-тестирования мы начали выявлять бессимптомных пациентов с ковидом и в больнице было организовано обсервационное отделение на 30 коек, но хочу отметить, что даже в самый разгар пандемии часть из них пустовала. Наши врачи буквально
спорили за право работать в «красной зоне», когда еще и речи не было о дополнительных выплатах. В случае выявления у пациента коронавируса оценивается клиническая ситуация. При легкой форме заболевания больной отправляется домой, а после лечения снова поступает к нам на госпитализацию. Бывают случаи, когда коронавирус выявляется у пациентов, которые уже были прооперированы или проходят курс лучевой терапии. В этой ситуации они переправляются в обсервационное отделение, где им одновременно проводится лечение основного заболевания и коронавирусной инфекции. Отмечу, что у нас в больнице есть все возможности для лечения пациентов с коронавирусной инфекцией, и это не пустые слова. Все врачи обеспечены СИЗ, а больные – необходимыми препаратами. Коронавирус – очень «злая» инфекция. До сих пор нигде в мире не создано универсальной терапевтической
схемы, которая была бы эффективна против этой болезни. При тяжелом течении, когда запускается каскад иммунных реакций и развивается цитокиновый шторм, высок риск развития фатальных осложнений. Мы находимся на постоянной связи с нашими коллегами из ГКБ
№ 52 и ГКБ № 40 («Коммунарка»), совместно обсуждаем сложных пациентов и при необходимости оперативно переправляем их в стационары. Создание такой мобильной системы взаимодействия позволило сохранить жизнь многим нашим пациентам.
− Сегодня многие говорят, что жизнь после пандемии не будет прежней. Насколько верно, на ваш взгляд, это утверждение?
− Из каждой жизненной ситуации мы выносим определенные уроки, и надо стараться искать во всем положительные моменты. Как ни странно, пандемия многому нас научила. Например, расширились возможности коммуникаций, многое «ушло» в виртуальное пространство. Сегодня мы все живем надеждой, что забудем об этой истории с коронавирусом, когда появятся вакцина и эффективные препараты, но пока нам всем надо научиться противостоять этой угрозе и выстроить свою жизнь так,
чтобы она вернулась в привычное русло.