Одна из моих читательниц – Надежда – задала вполне резонный вопрос: кто хозяйничает в зимнем лесу, когда леший уходит в спячку. И я задумалась…А ведь верно – кто? Я знаю былички про разную нечисть, что активна зимой. А вот кто следит за порядком в лесу в это время года?..
Считается, что зимой в лесу почти не бывает людей и лес не нуждается в особом пригляде.
Лешие спят чутко и в случае надобности могут проснуться. И хоть вялые они, да и сила от холодов убавляется, но справиться с нарушителем спокойствия вполне могут. А уж если разозлится разбуженный лешак – он вроде шатуна становится и заснуть после не может. Так и мыкается по зимнему лесу, воет с ветром, крушит в ярости деревья. Для такого и весна не в радость – схватывается он тогда с соседями-лешаками, норовит угнать с их участков зверьё да птицу, караулит водяных у топей да лесных речушек – если зазевается кто из них да на суше задержится, то схватки с лешим не избежать.
Интересно, что и водяные не упускают случая напасть на леших, для этого выжидают они момента, когда пьяный лешак заснёт недалеко от реки. Лешие сильно охочи до водки, требуют от пастухов да охотников ее в качестве платы за помощь, либо просто воруют у людей по случаю и напиваются от нескольких глотков. Находящегося в сонной одури лешака частенько караулит медведь, но хитрые водяные договариваются с пчёлами, чтобы те сманили косолапого за собой.
Враждуют лешие и с домовыми. В деревню, правда, не решаются сунуться. Но в заброшенном селении среди лесов бывает, что устраивают разборки.
Вспомнились несколько баек, которые рассказывала о леших тётя.
Вот одна из них.
В очередной экспедиции разместилась бригада геологов на старой пустующей пасеке. Широкую поляну-подворье рабочие расчистили под палатки. А женщин заселили в запущенный домишко, слегка подлатав половицы возле входа и выправив дверь.
Внутри помещения сохранилась крошечная печь да что-то вроде широких нар, на столе у окна аккуратно расставлены были вздутые консервные банки, пачка задубелой соли, спички, погрызенная мышами свеча.
Пока навели порядок, как могли обустроили жильё, стемнело. Заметно похолодало, но печь разжечь не решились. Укутались в спальники, затеплили парочку свечей для спокойствия и улеглись.
Было совсем не страшно. Снаружи негромко беседовали рабочие. И пахло приятно – воском, сладковатым медовым духом. Свечи постепенно догорели и женщины начали дремать.
Через время, уже глубокой ночью, грохнула незапертая дверь и что-то вроде вихря пронеслось по комнате. И сразу же завыло, застучало возле печки.
Тётя вспоминала:
- Вскинулись мы спросонья, в темноте ничего разобрать не можем – только слышим удары и звуки непонятные – словно ухает кто-то, подвывает. Хорошо, что лунная ночь выдалась! Выпутались из спальников и в дверь выскочили. На поляне тишина, рабочие спят, где-то вскрикивает сова…А в домике – тарарам! Стуки, грохот, топот… До того жутко сделалось, что растолкали мужиков. Те поначалу возмутились. А как прислушались – смекнули сразу, что нечисто тут. Войти в домишко не решился никто, выжидали на поляне и увидели, как выкатился из дома огромный ком сухих листьев, поднялся в воздух и понёсся в лес. А следом за ним – косматое кинулось, вроде маленькой собачонки. И стихло все.
Возвращаться в дом женщины не захотели. Развели костёр и просидели возле него до утра. Потом, конечно, пришлось. Так они придумали на ночь под печь угощение ставить – сухари, печенье, кашу в миске. И ведь исчезало всё! А кто лакомился – неизвестно. Может мыши, а может и домовик. Двери на ночь запирать стали, рабочие принесли из лесу осиновых сучьев – что-то вроде лутовок получилось, оберега от леших. Разложили возле окон да на пороге с двух сторон. И не безобразничало больше ночью, прекратились разборки.
*художник Иван Шишкин