Он посмотрел на неё немного печально, будто все понял, отвернулся и продолжил свои суетливые дела. Она захлопнула дверь в ванную и прижалась к ней спиной. Главное успокоиться. Это ведь не проблема вовсе. Миллионы людей постоянно с этим сталкиваются. Открой дверь. Зайди. Избавься от него. Но она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Словно одеревенела. Будучи реалисткой, поняла, что сама не справится.
Она не боится практически ничего. Высоты. Темноты. Заходить ночью в подъезд в одиночестве. Не боится идти по сумрачным закоулкам мимо сомнительных персонажей. Собак огромных не боится. Но один маленький страх у неё все же есть. И потом, убийство. Какое-никакое, но убийство. Да ещё и в подобном сочетании. Это уже перебор.
Что делать? Решать надо быстро, пока он ничего не заподозрил.
И тут она совершила глупейшую вещь. Инстинктивно, не подумав. Открыла дверь, крикнула ему «убирайся отсюда, тварь, а то убью же!» и бросила в него полотенце. Дверь захлопнула обратно, но полотенце перекрыло ей обзор. Что он мог сделать в последний момент, как перегруппироваться, теперь неизвестно.
Она посмотрела на часы. Два часа и двадцать восемь минут. Адекватные люди уже давно спят, а вот ей теперь никак не уснуть. Придётся звать на помощь.
Позвонить соседу? Он сегодня весь вечер ссорился с женой. Удивительно, но женская солидарность в этот раз не сработала. Она каждое утро слышит, как пергидрольная пигалица пилит нормального мужика. Какая уж тут солидарность. Стены тонкие и его утрировано спокойный голос, правда на пару тонов повыше для весомости, убеждает истеричку успокоиться, одуматься и придти в себя «уже наконец». Мысленно она махнула на идею с соседом рукой. Надо дать человеку хоть иногда отдыхать. Тем более если он пойдёт в половине третьего ночи помогать соседке, утро его снова ждёт невесёлое.
Позвонить родителям? «Ну что ты как маленькая», - это первое, что она услышит. Готова поспорить. До такой степени, что побреется налысо, если тот, кто возьмёт трубку скажет что-то другое. В этом вопросе ее родители поразительно солидарны. «Тридцать лет, а ума нет», «как ты собираешься растить детей, тоже звать на помощь будешь постоянно?» и финальное «кстати, а когда же дети?» последуют, не заставляя себя ждать. Потом, если это будет мама, будет пауза и горестный вздох и «все-таки ты это зря, могли бы и помириться» с намеком размером со слона, что бывший не так плох, как она его малюет, а в ее возрасте выбирать особо не приходится. Теперь-то уже никакой надежды на счастливое будущее.
Ее затошнило только от представления всего этого безобразия и идею со звонком родителям она отмела как геноцид нервных клеток.
Лучше уж напрямую позвонить бывшему, пропустив стадию пыток. Вот бы мама обрадовалась. Неприятные мурашки пробежали по спине.
Но кому-то же позвонить надо. Он все же джентльмен, что он с неё потребует за маленькое убийство, в конце концов!
Она наклонилась, вытащила ключ их замочной скважины и заглянула в ванную. Полотенце валялось там же, куда она его бросила, а вот сам виновник переполоха оказался гораздо ближе к двери, чем она предполагала. Он застыл и изучал стену. На контакт не шёл, но выглядел так, будто знал, что она за ним наблюдает. Черт побери! Придётся звонить бывшему.
Прошло полтора месяца, у него возможно кто-то есть, а тут она среди ночи. Лучше написать.
Ответил он сразу. Ну конечно, в их паре никто не был жаворонком, очень удобно. Никаких несовпадений и неудобств. Никто никого не подкалывает. Выгодно отличается от любого разговора с родителями. Хотя, если бы они до сих пор были вместе, он бы тоже вряд ли сдержался насчёт сложившейся ситуации, не пошутить было бы сложно, а тут вон какой воспитанный. Спросил только, знает ли она сколько времени. Решив быть максимально честной, понимая, что результата иначе не добиться, она прямо сказала, что боится, он ведь это и сам знает. Она просидит под дверью в ванную до утра, если он не приедет сейчас. Он усмехнулся. Она четко расслышала этот мягкий смешок, не победный, но надеющийся, что ли, и поняла, какую ошибку допустила. Но отступать было поздно.
Он приехал через сорок минут. Звонок надорвал ночную тишину и он вздрогнула. Не включая свет в коридоре, она посмотрела в глазок. Он рассматривал схему эвакуации с совершенно невозмутимым видом. Не волновался. И только тут она увидела, что в руках он держит рюкзак. Зачем ему рюкзак? Это же очевидно. Четвёртый час, скоро рассвет, а завтра воскресенье. Он не поедет домой. Захочет остаться на диване, не чужие же люди. Картинки надвигающегося будущего пронеслись у неё перед глазами. И она его оставит. Невозможно выгнать во тьму того, кто приехал к тебе по такому пустячному делу в ночь на свой единственный выходной. Она ещё потянула время, решаясь. Он не злился, не нервничал, его нисколько не тяготила возникшая пауза. Потому что он понимал. Он всегда ее понимал лучше, чем другие. Улыбнулся уголком рта какой-то своей мысли. Она удивилась, что ее это не разозлило. И в этот момент стало понятно, что да, он останется, но завтра придётся съездить за остальными вещами, рюкзаком дело не обойдётся.
Она сказала в дверь: «Подожди, я сейчас!», сняла с ноги шлёпанец и ворвалась в ванную. Посмотрела ему в глаза. Крикнула: «Все из-за тебя!» и прихлопнула паука сама.
