В прошлую пятницу на «Месяце авторского чтения» прошла встреча с Аленой Морнштайновой. Увидев ее имя в программе фестиваля, я вспомнила, что давно хотела о ней написать — тем более, что, по мнению Даны Блатной из издательства Host, она одна из тех авторов, которых стоит перевести на русский. Я, конечно, это мнение разделяю только отчасти, но именно встреча с Морнштайновой натолкнула меня на мысль вести дайджест проходящего в Брно книжного фестиваля.
Алена Морнштайнова в Чехии — одна из самых популярных писательниц. Первый ее роман «Слепая карта» вышел в 2013 году, но любимицей публики она окончательно стала после выхода своего третьего романа «Гана», по которому Национальный театр в Брно поставил спектакль. Этот роман, по словам писательницы, настолько выжал из нее все соки, что она переключилась на книжку для детей, а после все-таки снова вернулась ко взрослой литературе. Последний роман Морнштайновой «Тихие годы» был опубликован прошлой весной.
Вот что Морнштайнова рассказывает о своей писательской лаборатории:
Когда я сажусь за работу, у меня, в общем, есть ясное представление о будущей книге. Я заранее продумываю сюжет, знаю, о чем хочу писать. Я всегда умею довести историю до конца, но этот путь не всегда совпадает с моим первоначальным планом.
Мы все читаем книги исходя из личного опыта и личных переживаний, а потому видим героев собственными глазами, и на основе этого их судим. Я, наверное, не могу сама себя удивить, но меня удивляют мои читатели. На встречах с ними нередко выясняется, что они обнаружили в моем тексте столько всего неожиданного, о чем я даже не подозревала.
На пятничной встрече с читателями Алена Морнштайнова читала фрагменты из своего последнего романа «Тихие годы», но я решила начать с ее дебютной книги «Слепая карта». Может, зря решила, потому что это действительно не столько роман, сколько карта романа, его набросок, схема, которую автору не удалось до конца оживить.
У Марека Шинделки в «Карте Анны» есть такой персонаж — Архитектор, который «вообще любил, когда просвечивает внутренняя конструкция» (не только у зданий, но и вообще у всего, даже у левретки и собственной любовницы). Так вот, «Слепая карта» ему, наверное, понравилась бы: Морнштайнова взяла одну семью и сосредоточилась на судьбах трех ее представительниц — бабушки, матери и дочери, скрестила эти судьбы с учебником чешской истории XX века и каждую из героинь наделила парой ярких качеств. Бабушка Анна — милая и общительная, мать Алжбета — прямолинейная и предприимчивая, дочь Анежка — скрытная и склонная к унынию. Каждая из них переживает свои травмы и в итоге так или иначе с ними справляется. Даже Анежка, по малодушию сотрудничающая с Госбезопасностью и передающая туда скупые сведения о своем втором муже, судя по последней фразе романа, находит силы себя простить. Как говорила на встрече сама Морнштайнова, название романа (которое возникло далеко не сразу) — это метафора судьбы: человек рождается, и судьба его напоминает слепую (или контурную) карту, которая потом заполняется событиями и переживаниями и формирует личность. Очень глубокомысленное наблюдение.
Возвращаясь к другой карте — «Карте Анны», вспомним еще одного персонажа — Писателя. «Ему платят за то, что он рассказывает истории, при том что сам он их терпеть не может. С некоторых пор у него аллергия на все, в чем содержится хотя бы отдаленный намек на сюжет». Так вот Писателю «Слепая карта» явно бы не понравилась. Хотя издательская аннотация обещает читателям «захватывающую и многослойную историю», эта многослойность — исключительно горизонтальная, не скрывающая в себе никаких откровений, кроме фабульных. И даже в том, что касается повествования, тут нет особых новшеств. Морнштайнова на встрече говорила, что всячески старается избегать линейности сюжета. Вот и в первом ее романе главная повествовательная фишка — это немногочисленные переключения между разными временными пластами.
Впрочем, Клара Коларжова, автор рецензии на «Слепую карту», правильно написала, что эта книга «излучает энергию, естественную радость от самого рассказывания». Надо, наверное, почитать у Морнштайновой роман «Гана» — может быть, он не зря собрал вокруг автора толпы поклонников(точнее, поклонниц).