"Убить? Себя?" - мысли текли вяло и даже скупо. "Чушь. Конечно, я мог бы, но зачем? А смог бы? Так, это совершенно другой вопрос", - Дима выдохнул, посмотрел список ниже. Третьим шёл некий Головлев Гордей. "Ну и имечко, хотя мне ли удивляться?" - Дима глухо крякнул, сказалась привычка давить в себе смех, радость и прочие эмоции.
Писатель уже расстилал кровать, когда его посетила гениальная мысль. А что если для начала поговорить с этим Гордеем? Может, и убивать его не надо, чтобы цвет забрать? Дима заметно повеселел - его не радовала перспектива лишения кого-либо жизни ради жалкого наполнения собственной палитры глаза. Мозга, точнее.
Решив всё же, что утро вечера мудренее, Дима лёг спать. "Дедлайны в газетах ещё не скоро (удивительно, но их всё ещё кто-то читает), есть и накопления, так что работу пока можно и оставить", - рассуждая так, писатель заснул. За окном затараторил дождь, ему нехотя отвечали раздражающим писком малочисленные машины во дворе дома.
В это время Гордей Головлев на другом конце города сидел в пыльной гостиной и листал очередную книгу, изредка причитая: "Эх, Сталина на них нет, совсем распустились, щенки".
