— Народ, собирайтесь, мы идем за елкой, — ворвавшись в таверну, заявил Рэндалл. Щеки его покраснели от мороза, взъерошенные волосы присыпало снегом, но глаза довольно блестели.
Елка? С каких пор наш рыцарь так радуется деревьям? Я осторожно спустила котика с колен и задумчиво покосилась на друзей-товарищей. Команда заметно напряглась: Горыныч, икнув, отодвинул от себя кружку с элем, Эзра любовно погладил рукоять кинжала — и лишь Амброгик остался бесстрастен. И Медведь — но только потому, что давно храпел, уткнувшись мордой в тарелку. Ага. Значит, этот лихорадочный блеск в глазах у нашего доблестного воина заметила не я одна.
— З-Зачем нам елка? — драконья голова Горыныча заглянула в плетеную бутылку и разочарованно вздохнула. — З-зачем за ней идти? — подхватила человеческая голова. — Ид-ди на городскую площадь. Там все есть. Украшенное даже .
Я заерзала на табурете. Плохая, наверное, была идея упражняться в заклинаниях посреди города…
— Елка нужна не нам, — схватив со стола кружку — мою, между прочим — Рэндалл осушил ее одним глотком. — Я взял контракт на доставку у милой бабули, и ей нужна особенная елка, из самого сердца Темного леса.
Я едва не свалилась с табурета, а Горыныч, кажется, протрезвел. В прошлый раз, когда рыцарь явился к нам с таким же вот мелким поручением — всего-то и делов было, отобрать у засевших в лесу разбойников ма-аленький артефактик — мы несколько месяцев таскались по грязным подземельям, блуждали в магических лабиринтах и сражались с какой-то свихнувшейся древней богиней. Насилу живыми вернулись.
— А что нам таки за это будет? — нарушив долгое молчание, наконец спросил Эзра.
— Выполним задание — узнаем, — радостно ответил Рэндалл. Огонек интереса в глазах разбойника тут же погас.
Вот так всегда. Определенно, искать работу команде нужно посылать кого-то другого.
— Вы только представьте, — Рэндалл, кажется, нисколько не огорчился отсутствию интереса на наших лицах. — Нам предстоит отправиться в дремучий зимний лес, да на ночь глядя. Может быть, нам даже придется сразиться с разбойниками! Или с ходячими деревьями, — так и не дождавшись от нас ответа, он скромно добавил: — К тому же, я уже подписал контракт от имени всех нас.
Ответом ему стал слаженный горестный вздох.
"Долго убеждал рыцарь своих товарищей отправится в этот поход вместе с ним…" — раздавшийся из ниоткуда голос переполошил всех нас и даже заставил Медведя проснуться.
Бериарову бабушку, только не это. В прошлый раз все начиналось абсолютно так же.
"...Рэндалл сулил, что всех их ждет слава и успех, — тем временем продолжал вещать голос. — Что негоже храбрым приключенцам бегать от подвигов ратных и опасностей неизведанных. И вообще, что вы как эти, ну."
Что-то невидимое дробно застучало по столешнице, прокатилось до ее края, и мне показалось, будто я услышала чью-то прочувствованную брань. А затем голос продолжил:
"И в конце концов рыцарь убедил своих товарищей. Растолкали они медведя и в ту же минуту отправились в путь: даже не зашли за зельем дивным, Горынычу на горе."
***
--...Пусть на Рэндалла братья затаили обиду,
Этот тип нас погубит, оказавшись в строю, — выл Горыныч в две глотки третий час подряд. Струны слегка отсырели и покрылись инеем еще на первом круге, но драконочеловек был упрям, не жалея ни себя, ни наши уши. Он был трезв, и от того вредничал больше обычного.
Я вздохнула. Пусть уж лучше горланит, чем головы будут ругаться между собой.
— Элем он не делился, все смотрел на Киару,
От трактирщика шел, ничего не спросив, — на этом моменте драконья голова Горыныча всхлипнула особенно горестно, и я, не сдержавшись, похлопала его по огромной лапище. Драконочеловек порывисто сгреб меня в охапку — так, что захрустели ребра — и прочувствованно закончил куплет:
— Где он был, когда в замке нас настигли кошмары?
Наша лютня играет минорный мотив.
Шедший первым Рэндалл на мгновение сбился с шага и погрозил Горынычу кулаком. Я торопливо высвободилась из драконьих объятий и с наслаждением вдохнула полной грудью морозный воздух. Нет, конечно, дракон теплый, и под кожистыми крыльями довольно уютно, только обниматься по-человечески он совсем не умеет. И вином от него разит почище, чем от гнома, да.
Эзра, тем временем, вернулся с разведки. Выглядел он слегка озадаченным и отчего-то задумчиво посматривал на меня. Рыжий котик, обычно крутившийся у него под ногами, теперь таращился на меня во все глаза. На мгновение мне даже показалось, будто он усмехается в длинные усы. Я смущенно кашльнула.
Лес вдруг погрузился в непривычную тишину — даже снег под ногами перестал хрустеть — и в этой тишине снова раздался знакомый дробный перестук невидимых дайсов. А через мгновение снова зазвучал бесплотный голос. Кажется, Он был очень доволен.
"Долго шли они через холодный лес, минуя заснеженные овраги, пересекая скованные льдом реки и неприметные звериные тропы. Все сильнее и сильнее углублялись в чащу, теряя время от времени тропу и по пояс проваливаясь в сугробы…"
И только я задалась вопросом, где эти самые сугробы, как — не сходя с места — утонула по колено в снегу. Кажется, над ухом кто-то злобно фыркнул.
Накаркала.
"...Но вот впереди, между темных стволов деревьев, что-то призывно сверкнуло, — продолжил тем временем голос. — Рэндалл сделал еще несколько шагов, продираясь сквозь укрытые снегом голые кусты, и вышел на небольшую полянку. А посреди нее, усыпанная сотней магических огоньков, стояла… Нижняя половина ели, удивительно похожей на ту, что Киара некогда видела на городской площади."
Я снова смутилась. Кроме Эзры, кажется, больше никто не заметил сделанного бесплотным голосом акцента, но было все равно немного неудобно. Нет, ну а чего? Я не специально, клянусь.
— Зачем вешать на дерево цветные тряпки и шары? — внезапно спросил Амброгик. Я покосилась на четырехрукого реликта — кажется, он уже некоторое время рассматривал… хм… елочку — и пожала плечами.
— Это традиция. Так делали наши предки, ну и мы тоже делаем, — немного подумав, я добавила: — Правда, говорят, будто раньше деревья украшали потрохами жертвенных зайцев, чтобы задобрить йольских духов и Короля Падуба, но теперь это считается варварством.
Эзра, с интересом прислушивавшийся к нашему разговору, задумчиво хмыкнул. И отчего-то у меня не осталось сомнений, что зайцев в окрестностях города поубавится.
— Врешь, не возьмешь! Держись, Бериара! — прервал мои размышления — и заодно заставил вздрогнуть и нервно оглядеться по сторонам — до зубовного скрежета счастливый вопль Рэндалла.
Остальные последовали моему примеру — даже Медведь ненадолго вышел из оцепенения и оскалился, прижав уши к голове. К счастью, никакой свихнувшейся темной поблизости не оказалось, и мы дружно выдохнули.
— Что это с ним? — полушепотом спросила я.
Эзра обошел рыцаря кругом и пожал плечами.
— Не знаю, но у него противно довольная рожа.
Я просительно заглянула Горынычу в глаза — для этого пришлось задрать голову. Драконья голова картинно вздохнула. Перехватив лютню поудобнее, он сел в позу лотоса, закрыл глаза и затянул тягучую мелодию. В глазах Амброгика отразился священный восторг, и он поспешил бухнуться на колени.
И снова застучали дайсы. Привычно заложило уши, мир лишился красок и подкралось ощущение того, что за нами кто-то наблюдает, а все мы — просто плод чьего-то воображения.
Впрочем, ощущение это прошло, как только Горыныч открыл глаза и поднялся на ноги. И тотчас бросился к елке.
— Наш Рэндалл предается счастливым воспоминаниям, — прогудела человеческая голова. Дракон схватил синий шарик и в два голоса блаженно протянул: — Ммм… Фляжка с бесконечным запасом эля… Мы по тебе так скучали.
Медведь встрепенулся — будто и не спал. Посмотрел на шар в руках у Горыныча, отметил счастливо-довольное выражение морды лица и сделал верные выводы. Большой кожистый нос коснулся зеленого шара, и Медведь довольно вздохнул.
В бренном реальном мире остались лишь мы с Эзрой. Я хотела сказать, что нам нужно быть осторожнее, что это может быть ловушка врагов, но неведомая сила подтолкнула меня к ели и заставила взять в руки шарик. Золотистый. Всматриваясь в переливы хрустальных граней, в причудливо искаженные завихрения магической дымки внутри шара, я успела лишь подумать о том, что всеми нами управляют исключительно дайсы, а мне в этот раз — и в этом году в целом — кажется, выпала единица.
А в следующий миг на меня нахлынула волна воспоминаний.
...Рэндалл ведет меня (или не меня, а мое другое воплощение?..) в храм, к свадебному алтарю.
...Пахнет карамелью и жареной кукурузой. В темноте мерцает объемная иллюзия, картинки сменяют одна другую, Рэндалл обнимает меня и что-то негромко рассказывает, и от этого на душе тепло-тепло.
...За окном скоро рассветет, мы с Горынычем еще не ложились, и завтра днем будем спать на ходу, но это отчего-то совсем не печалит. Под теплым пледом уютно болтать обо всем и ни о чем, а в груди теплым комочком ворочается счастье.
Яркие и светлые образы переливаются как стеклышки в калейдоскопе, рассыпаются на тысячи мелких осколков и вновь собираются в цветную мозаику.
И я с удивлением понимаю, что счастье — повсюду. В шумных прогулках с друзьями и в тихом мурчании котика, в долгих вечерних разговорах и в сонном утреннем молчании.
Может, я ошибаюсь, и дайсы побаловали меня двадцаткой?..
...Но ехидный бесплотный голос вырывает меня из воспоминаний. Кажется, мы все-таки влипли.