Название замечательной новеллы Ивана Бунина наиболее точно передает суть названия самой известной песни Джина Чендлера - Duke of Earl.
Бунинская история пестрит контрастами. Такова и карьера одного из последних аристократов старого соула, которому идет прозвище "Князь Евгений", даже если его так никто, кроме нас, и не величал.
На этом литературные ассоциации классического певца из Чикаго не кончаются. Однофамилец Реймонда Чендлера за свою долгую жизнь застал столько взаимоисключающих перемен и событий, сколько их выпало на долю автора "Долгих прощаний" и "Большого сна".
Консервативный романтик Реймонд Чендлер симпатизировал афроамериканцам задолго до появления этого термина, не менее щекотливого, чем оскорбительные клички с расистским душком.
Сегодня, как никогда, актуальны оба.
В самых далеких от действительности, воздушных, к поцелуям зовущих песнях мистера Чендлера - в самой сердцевине динамика, пузырится тревожное варево нуара. Подобная двойственность своеобразный "знак качества" особой школы чикагского соула.
Что есть - то есть. Человек этот добр и сострадателен ровно до того предела, за которым каждый из нас должен выбирать, что лучше - эйфория фарисейства или покаяние за всё зло, за вю боль, причиненную людьми другим формам жизни ради корысти и самых низменных представлений о превосходстве.
Про Вячеслава Стржельчика говорили, что он интутивно клал белые перчатки в цилиндр, как это делали денди онегинских времен, будучи актером советского театра.
Среди африканских предков Джина Чендлера могли быть жрецы и каннибалы, не менее точно соблюдавшие каноны "дикарского" политеса.
Грани совершенства сходятся в самых неожиданных точках пространства и времени. Как "Союз" с "Аполлоном" - и в космосе и на парадной сорочке провинциального щеголя - близнеца "реднеков" американского Юга.
Их стыковка рождает подлинный дендизм, чьим символом остаются головные уборы - от шукшинской восьмикоинки до цилиндра на благородной голове "князя во князьях".
Одержимый бесами гетто "евгений" Кертиса Мэйфилда знакомится с пррицаниями Рэя Чарльза, лишенного способности "видеть" в обычном, профаническом смысле.
Вступление Duke of Earl завораживает. И я очень рад, что тот, чей голос вступает вскоре после него, всё еще жив. Бесконечный поиск бесконечной свободы продолжается.