«Кондуит и Швамбрания…» остается одной из самых любимых детских книг, и я еще не раз вернусь к ее прочтению. На мой взгляд, это произведение выходит за привычные рамки детской литературы, в нем есть что-то между строк, что-то что ускользает при первом прочтении и о чем задумываешься уже после пятого-десятого подхода. Лев Кассиль как будто что-то прячет, а порой задает или ставит вопросы, предлагая читателю (скорее всего уже и не юному) самому задуматься и найти ответы.
Начать можно вот с какого вопроса – а нужна ли была революция и новое государство Леле и Осе? Лично их семье? Вот Фектистке, ученику жестянщика, да, пожалуй, нужна и Степке Гавре нужна – «хуторишко с гулькин нос», а вот зачем семье буржуа очень либеральную монархию менять на жесткую диктатуру не очень понятно.
При либеральном монархизме-то оно как бывает? Что делают с Митькой Ламбертом за его «борьбу» и ненависть «к начальству в любом виде – твердом, жидком и газообразном»? Выгоняют из одной гимназии и тут же принимают в другую. А вот что бы стало с ним за выражение «газообразное начальство» (коим Митька характеризует власть вообще), в 30-е годы, все, наверное, и так догадываются. Вот и дядя маленьких Кассилей сидит в тюрьме, а на семью никакого давления от этого «газообразного начальства». А вот в государстве, которое с пылом юности поддержал Леля так дела уже не делались.
Потерять брата очень тяжело… О чем думал Лев Абрамович в 1937 году, когда Оська был арестован и в 1943-ем (в действительности Иосиф Кассиль был расстрелян уже в 38-ом), когда пришло извещение о расстреле? Не лучше ли была та страна где не расстреливали за разговоры? И были ли эти разговоры? Та страна, где родители Павла Петровича Бажова по домашнему, уютно «гоношат пельмешки» с беглым убийцей Агапычем (Очерки. Уральские были.») Погоношили бы они так при Сталине, а не при Николае Кровавом, и получили бы по году за каждую пельмешку, съеденную вместе с убийцей, ну допустим, партийного работника – Агапыч ведь пошел на каторгу за убийство «мелкого заводского начальника» - в тексте «пырнул ножом», и по видимому насмерть, раз получил каторгу. Какая уж тут «политика» - чистая первозданная уголовщина.
Не задумывался ли Лев Кассиль – а может быть потому и пало то государство, что разрешало разговоры, не било наотмашь, насмерть, при подозрении пусть даже трижды пустом? Куда там – убийц можно было привечать, никто и не чесался.
Вот один из героев «Кондуита», Мартыненко-Биндюг – в начале книге парень-гвоздь, лидер, борец с режимом. Когда царя «свергнУли», на построении утренней молитвы:
«- Боже, царя храни...
Гимназисты молчат. Два-три неуверенных дисканта попробовали подхватить.
Сзади Биндюг спокойно сказал, как бы записывая на память:
- Та-а-ак... Дисканты завяли.»
Вот готовиться салазки загнуть несознательным, проходит совсем немного времени и уже:
- У нас на хуторе коммуна все порозаряла!
Ну а как иначе-то? Все теперь общее. В самом финале когда автор с братом вспоминают одноклассников, год 1931) все-таки не ясно с ним:
«- Мартыненко, по кличке Биндюг! - Раскулачен и сослан»
Где же он кулачил, интересно. Если у его семьи еще на первом году революции все поотнимали и порозаряли? Опять пошел хозяйствовать и кулаком уже при советской власти стал?
Просто накрыло Мартыненко-Биндюга раньше Кассилей, практически сразу и получил – за что боролся на то и напоролся, классика иначе и не бывает. Предвижу, конечно «Вот еще один любитель булки французской, откуда вы лезете!». Нет, не так я не идеализирую царскую Россию, но я уверен, что не будь Февральской революции, а потом и Октября (который без Февраля и не случился бы вообще), Россия и при царях к 60-м годам смогла бы достигнуть как минимум того уровня жизни граждан, что и при СССР. Как минимум, а скорее всего и… больше. Вся Европа достигла и США, а Россия почему бы не смогла?
Если на то пошло все европейские народы в начале 20-го века жили не звонко, а в США так и в 30-е годы без войн и революций-коллективизаций миллионы граждан остались нищими, без крова и работы. Так что при плавном динамичном развитии и у России (без Февраля) были шансы создать нормальные условия жизни для большинства граждан.
Но вернемся к самому «Кондуиту». Кассиль как будто вплетает в рассказ параллели с общими событиями в стране – покровская гимназия это Россия в миниатюре. Вот выкидывают директора Стомолицкого:
«Стомолицкий насторожился.
- Э-э, в чем дело, господа?
- А дело, видите ли, в том, Ювенал Богданыч, - мягко заколыхал бородой
инспектор, - что вы... Да вот извольте прочесть.
Он аккуратно, как на подпись, подал бумагу. В лицо директору бросилось
резкое слово: "Отстранить".
….
- Долой! Вон! До-ло-о-ой!!! Ура!
Охнул коридор. Дрябнули окна. Тронуло зудом стекла. Гимназия ходила
вся, дрожала от неистового гула, грохота, рева и сокрушительного топота.
Директор впервые в жизни погнулся, покорежился. Даже на выутюженных
брюках появились складки. Инспектор хитро забеспокоился и вежливенько
прищурил глаза на дверь:
- Вам лучше удалиться, Ювенал Богданыч. Мы не ручаемся.»
Ну прямо февральская революция в миниатюре. Примечательно еще и тем, что и подленького инспектора Ромашова «подсидевшего» начальника вскорости выперли так же бесхитростно как и директора, вместе с подпевалами – все равно «монархисты» и старорежимники.
Как итог, повезло семье Кассилей в первые два десятилетия и дело в большей степени в специализации отца, врачи любому режиму нужны и важны, особенно когда этот режим только встает на ноги. А вот потом… потом можно и посмотреть, и при случае припомнить не пролетарское происхождение. Могло ведь и получиться как с Аверченко – тот недолго радовался, что царя свергнУли.