Самая страшная книга о России, написанная гением. Пророчество или приговор, обличение или оправдание? Попытки прочтения поэмы "Мёртвые души" - сколько их было, сколько ещё будет.
Поставленный Кириллом Серебренниковым в «Гоголь-центре» спектакль «Мёртвые души» давно уже оценен, разобран, разъят скальпелем аналитики и классифицирован театральной критикой. И что все роли играют мужчины – написано, и что песни-зонги на слова Гоголя и музыку Александра Маноцкова задают ритм всему действию – написано, и про исполнителя роли Чичикова, американца Одина Байрона, создающего эффект отстранённости героя от пейзажа – многократно написано.
О чём же остаётся писать сегодня? Только о своём, о замеченном с опозданием. О Серебренникове, Гоголе и контексте.
Как ни относись к Серебренникову (а относятся к нему в театральных кругах весьма пристрастно, и процесс по делу "Седьмой студии" показал всю глубину раздела на защитников и обвинителей), нельзя отрицать, что это один из самых талантливых современных режиссёров. Он умеет проявить возможности текста – будь то «Пластилин» Сигарева или «Мёртвые души» Гоголя. Он знает, как текст перекодировать применительно к сцене, а без этого и пьеса, и роман, и поэма останутся артефактами, к театру неприменимыми. (И пьеса? Да, и пьеса, как произведение, нуждающееся в проводнике-режиссёре).
Серебренников находит форму и укладывает в неё диалоги и лирические отступления, реплики и ремарки, персонажей и сверх-идею. И если форма задана точно, внутри её начинается процесс сотворения жизни, даже если сама тема связана с мертвечиной, с распадом и тлением.
«Мёртвые души» в «Гоголь-центре» - это зомби-хоррор, инфернальный фарс. Ближе всего он к сериалу «Ходячие мертвецы» - и любители этой постапокалиптической саги найдут у Серебренникова немало скрытых и явных отсылок к истории о том, как мёртвые хватают живых.
Собственно, всё путешествие Чичикова – это дорожные приключения чудом спасшегося героя в то время, как все его соотечественники умерли и обратились, то есть стали ожившими трупами.
Манилов, Коробочка, Ноздрёв, Собакевич, Плюшкин, дамы и господа, дворяне и крепостные – все они «ходячие», заполонившие пространство по имени Русь, о которой остаётся только тосковать и петь, но увидеть её прежней уже невозможно. «О, моя юность, о моя све-жесть!»
Насколько такое прочтение отвечает Гоголю, заглядывавшему в инфернальные глубины, откуда веяло чудовищным холодом? Совпадает ли жуткий мир мёртвых душ, наших зомби-соотечественников с реальной страной, в которой мы, худо ли, хорошо ли, но живём? Любит русский человек пугать себя страшилками про покойничков, про загробное царство. Зал на «Мёртвых душах» в «Гоголь-центре» полон, пустых мест нет.
