Пока Рон наслаждается вниманием публики после второго тура, а Гермиона пожинает плоды своей суперковарной операции «Святочный бал», всю неделю отмахиваясь от насмешек студентов по поводу того, что она стала той вещью, по которой Крам будет больше всего скучать, Игра Дамблдора вновь набирает ход.
Спустя неделю после окончания второго тура, в пятницу, 5 марта, становится окончательно ясно, что Реддл, что называется, в самом соку — судя по реакции Каркарова, чья Метка налилась и «не была четче с тех самых пор», надо полагать, Реддл распрямляет плечи.
Косвенно это подтверждается и воспоминанием Дамблдора о Снейпе, которое Директор позже покажет Гарри в своем Омуте Памяти: «Она возвращается… у Каркарова тоже… сильнее и четче, чем когда-либо…» Если предположить, что первые две фразы уже были им произнесены (осенью и после бала), то вот, видимо, третья следует именно в начале марта.
Что в связи с этим следует предпринять Директору? Да, собственно, шаг один из одного. Единственное, чего Директор не знает — болел ли у Гарри шрам в августе просто так, или он болел, потому что мальчик видел некий сон? И, если сон был, каково его содержание? И как Гарри его видел? «Наблюдал ли сцену сверху или стоял рядом»?
То есть наступает время выхода Снейпа, который ждет своего звездного часа целых 9 дней — немыслимое терпение. Задачи Снейпа сводятся к тому, чтобы, во-первых, узнать про сон, во-вторых, предупредить о том, что Гарри следует быть внимательным (Сириус со своими предупреждениями уже начинает подростка конкретно раздражать), в-третьих, намекнуть на то, что в Хогвартсе кто-то снова варит Оборотное зелье. Ну и, в-четвертых, снять с парня стружку, напомнив, что второе испытание он прошел не совсем честно, поэтому зазнаваться ему не следует.
Надо сказать, со всеми задачами Снейп по обыкновению справляется блестяще, в своем неповторимом стиле, немного пережимая. И попутно получая массу удовольствия.
Прекрасный повод начать освежевание ему подают его же собственные слизеринцы, перед уроком рассматривающие статью про Гермиону, Гарри и Крама в «Ведьмополитене».
— Тебе должно быть это интересно, Грейнджер, — громко говорит Пэнси Паркинсон и бросает ей журнал.
В этот момент (разумеется, совершенно случайно) дверь класса распахивается, и Снейп впускает всех внутрь. Я уже говорила, что странные вещи начинают твориться на его уроках всякий раз, когда дело напрямую касается интересов Игры?
Вот и сейчас Снейп благодушно отворачивается к доске, чтобы записать задание и список ингредиентов (дело одной секунды и одного взмаха палочкой, если очень надо), дав Гарри, Рону и Гермионе прекрасную возможность не только прочитать статью целиком, но и обсудить измельчавшие писательские способности Скитер, помахать слезиринцам, завести разговор о том, как Рита узнала о подробностях общения Гермионы с Крамом сразу после окончания второго испытания, порассуждать об этом и понаслаждаться зрелищем, как ревнующий Рон пытается растолочь ступкой стол вместо жуков.
И только тогда Снейп замечает, что в его классе совсем испортилась дисциплина. Поразительная блуждающая глухота то и дело атакует команду Директора…
— Увлекательна, без сомнения, ваша общественная жизнь, мисс Грейнджер, но я должен попросить не обсуждать ее в моем классе. Минус десять очков с Гриффиндора.
Эх, вот любит, просто обожает Снейп подкрадываться сзади и пугать. Сейчас его задачи сводятся к тому, чтобы пересадить Гарри поближе к себе, при этом лишив мальчика моральной и не только поддержки друзей. Следовательно, нужен Повод. В принципе, Повод уже дан, но Снейп не был бы Снейпом, если бы не доставил себе еще больше удовольствия:
— А… ко всему прочему, читаем журналы под столом? Еще десять очков с Гриффиндора, — Снейп берет журнал в руки. Хотя, конечно, ребята сами виноваты, что оставили его лежать на стуле, а не спрятали в сумку. — О, ну конечно… — глаза Снейпа блестят. Повод нашелся. — Поттер должен идти в ногу со своими газетными вырезками… — губы Снейпа изгибаются в усмешке («И я тоже должен идти с ними в ногу. От чего еще ты плачешь по ночам, гаденыш? Всю душу мне вымотал!»), слизеринцы ржут. — Душевная боль Гарри Поттера… Боже, боже, Поттер, чем же вы больны на этот раз?
К ужасу и злости немедленно покрасневшего Гарри, Снейп принимается читать статью вслух, останавливаясь после каждого предложения, чтобы слизеринцы могли вдоволь нахохотаться.
— Как трогательно, — усмехается Снейп, закончив чтение («Святой Мерлин, я уж подумал, что-то серьезное!»). — Я полагаю, лучше вас рассадить, чтобы вы могли сосредоточиться на своих зельях, а не на запутанных любовных историях.
Помимо того, что все это имеет прямое отношение к Игре, в зачитывании статьи вслух целому классу заключается еще один прямо-таки глубочайший экзистенциальный смысл — и я даже боюсь его раскрывать.
Скажем так… Снейп с журналом «Ведьмополитен» в руках посреди класса, часть которого явно ждет от него издевок над Гарри, выглядит значительно менее… кхм… примечательно, чем Снейп, выписывающий себе этот журнал лично и расплачивающийся за него, скажем, во время завтрака в Большом Зале. Или одалживающий его у какой-нибудь Стебль. Хотя Дамблдору и Макгонагалл, разумеется, увидь они такое, сцена бы очень понравилась.
Ну хотел человек прочитать статью, прямо дождаться не мог, чего уж тут.
Замечу: после прочтения Снейп бьет не по Гермионе, развратным похождениям которой, собственно, статья и посвящена, а по Гарри. Хотя Гарри тут как бы вообще ни при чем. Разумеется, ему нужен Повод. А еще у него отлегло от сердца, когда он понял, что ни о какой серьезной «душевной боли» речи не идет. А еще, вероятно, помнит эпизод с зубами Гермионы и решает девушку не трогать, ибо виноват и знает это. Но о последних двух пунктах — шепотом, чтобы профессор не услышал.
В общем, Рон остается на своем месте, Гермиона присоединяется к Паркинсон (вот уж замечательная возможность расспросить, когда она успела дать интервью Скитер, которую не пускают в школу, и как), а Гарри плюхается за первую парту перед самым столом Снейпа, который, все больше любя свою работу, следует за мальчиком, а затем с видом готовящегося атаковать удава наблюдает, как Гарри раскладывает вещи.
И переходит к задаче номер два: теперь Снейпу необходимо вывести Гарри из себя, чтобы было легче проникнуть в его сознание. Делает Снейп это в четыре фразы.
Раз: «Все это внимание прессы, кажется, вскружило вашу и без того не отягощенную голову, Поттер».
Гарри не реагирует.
Два: «Вы, должно быть, находитесь в заблуждении, что весь волшебный мир впечатлен вами, но меня не волнует, сколько раз ваши фотографии оказываются в газетах».
Гарри продолжает толочь жуков, которые уже давно превратились в порошок.
Три: «Для меня, Поттер, вы остаетесь не более чем гадким маленьким мальчишкой, который считает, что правила писаны не для него».
Гарри трясущимися руками ссыпает жучиный порошок в котел, не поднимая глаз.
Четыре: «Поэтому я даю вам честное предупреждение, Поттер: маленькая знаменитость или нет, если я поймаю вас на том, что вы вломились в мой кабинет, еще раз -».
Все, добивающий, самым мягким голосом, на какой Снейп только способен — и зайчик попадается.
— Я близко не подходил к вашему кабинету!
Снейп тут же впивается своими черными в глаза мальчика:
— Не ври мне. Шкура бумсланга. Жабросли. Из моего личного запаса, и я знаю, кто их украл.
Ни слова лжи, прошу заметить. Он действительно знает, кто их украл. И знает, что это не Гарри. Снейп не случайно называет шкуру бумсланга — он дает понять, к чему она относится. И Гарри понимает. Превратно. Он грешит на Гермиону и Оборотное зелье трио на втором курсе — и ему даже в голову не приходит связать «Бартемиус Крауч на Карте в кабинете Снейпа ночью» и «Оборотное зелье». Меж тем, Дамблдор бы хотел именно этого.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — холодно шипит Гарри Снейпу в тон.
Снейп покрепче впивается в его глаза, и мальчик во всем играет ему на руку, отчаянно стараясь не моргнуть.
— Тебя не было в кровати в ночь, когда мой кабинет был взломан! Я знаю это, Поттер!
Что ж, Гарри действительно там не было, и Снейп это знает — прямое доказательство его воссоединения с Дамблдором и шибко хорошего нюха. Но почему, позвольте узнать, Снейп напирает именно на вечеринку в пижамах? Он точно знает, что шкура и жабросли были украдены в разное время, тем не менее, из его слов может сложиться впечатление, будто он считает, что оба ингредиента пропали в ночь на 20 января — тогда что-то уж больно долго он ждет, чтобы поймать Гарри на горячем и припереть к стенке.
Подобная неясность в речах Снейпа, которые, кстати, отличаются именно четкостью и предельной точностью формулировок, объясняется лишь одним: у Снейпа есть инструкции, согласно которым он должен вернуть мысли Гарри к ночи 20 января и заставить мальчика сложить вместе два простых факта. Дамблдору нужно переключить внимание Гарри с Каркарова, как предложенной опасности номер один, на Крауча. Пока не важно, какого. Но Гарри прямо непрошибаем.
Поэтому Снейпу приходится намекать прямым текстом, кто, куда и зачем:
— Теперь: Грозный Глаз Грюм мог и вступить в твой фан-клуб, но я не стану терпеть твое поведение! Еще одна ночная прогулка в мой кабинет, Поттер, и ты заплатишь! — ну, это так, для острастки.
— Хорошо, — отвечает Гарри, возвращаясь к зелью. — Я буду иметь это ввиду, если когда-нибудь соберусь туда пойти.
Глаза Снейпа вспыхивают. Это мальчик явно зря сказал. Снейп и так на взводе — после того, как он заглянул к парню в голову и понял, что там увидел, он начал говорить с восклицательными знаками, и реплика Гарри на тему «Да Упаси Мерлин Мне Когда-Либо Вообще К Вам Приблизиться» несколько срывает Снейпа с резьбы. Посему он, как оно обычно и бывает, щедро вливает в работу личное.
— Знаешь, что это? — спрашивает он, снова опасно блестя глазами и показывая флакончик с Сывороткой правды. Которая, разумеется, всегда у него под рукой. А не с помощью ли Сыворотки Дамблдор узнает историю Винки?.. Как бы то ни было, очевидно, что Снейпу Сыворотка нужна не просто затем, чтобы Гарри попугать — она готова, потому что об этом попросил Дамблдор. Ну, а Снейп нашел ей дополнительное применение.
— Нет, — говорит Гарри.
— Это Веритасерум — Сыворотка правды такой мощи, что трех капель будет достаточно, чтобы ты выдал все свои глубочайшие секреты перед всем классом, — злобно отвечает Снейп.
О, разумеется, он догадывается, каковы секреты Гарри. И, разумеется, он блефует. Ибо секреты Гарри — еще и секреты Игры. Дамблдор бы очень обрадовался, если бы оные секреты всплыли. Но помечтать же можно, правда? Тем более, на благо делу.
— Без сомнения, использование этого зелья контролируется очень серьезными директивами Министерства. Но, если ты не будешь смотреть по сторонам, — ахтунг! — ты можешь внезапно обнаружить, что моя рука случайно скользнула над твоим тыквенным соком, — Снейп выразительно смотрит на Гарри. — И тогда, Поттер… тогда мы узнаем, был ли ты в моем кабинете или нет, — и вновь приходит к старому знаменателю.
Цепочка получается крайне четкая: кража — шкура бумсланга — Оборотное зелье — Грюм — ночь на 20 января, когда Гарри увидел имя Крауча на Карте — надо быть бдительным и смотреть по сторонам — особенно смотреть, кто что пьет — ночь на 20 января.
Причем мысли-то у Гарри идут в правильном направлении — дескать, не начать ли ему пить из собственной фляги, как Грюм — но не доходят. Отчасти потому, что слишком сильны его предубеждение к Снейпу и мнительность в целом. Отчасти — потому, что раздается стук в дверь, и в классе появляется взбудораженный Каркаров, к которому предубеждение Гарри еще сильнее.
Таким образом, хоть Снейп и успел выполнить все задачи (а может, не успел — может, готовил намек посильнее), за то, что он впаял Гарри, прекрасно зная, что он ни в чем не виноват, сильно увлекшись, Снейпу с неба на голову сваливается надоевший Каркаров, который ломает весь эффект воспитательной беседы.
Снейп злится — Каркаров буквально зажал его в угол, на сей раз очередной беседы не избежать. Но и выгнать Каркарова он не может — вдруг у него что-то крайне важное и серьезное, и не дай Мерлин, в таком случае, он отпустит труса гулять по полям одного и делать глупости.
Снейп решает обернуть ситуацию в свою пользу:
— После урока! — обрубает он Игоря («Слышал, Поттер? Все самое интересное будет происходить после урока. Без тебя»).
Памятуя информацию от Дамблдора насчет того, что Гарри снова считает его виноватым во всем нехорошем на земле, Снейп пытается воспользоваться уже однажды отработанным на Квиррелле приемом — показать Гарри, что он ошибается. Только этим можно объяснить, что Снейп не заметил, как за две минуты до конца урока Гарри разбивает склянку с желчью броненосца и остается в классе, спрятавшись за котлом и притворяясь, будто убирает за собой. Ибо если он действительно не заметил пару Больших Ушей, то, простите, он плохой шпион.
— Что такого срочного? — шипит Снейп на Каркарова.
— Вот, — Каркаров мигом рушит все самооправдательные планы Снейпа, закатав левый рукав. — Ну? Видишь? Она никогда не была четче, с тех самых пор, как -
— Убери! — рычит разъяренный Снейп («А то руку откушу!»).
— Но ты должен был заметить -
— Мы можем поговорить позже, Каркаров! — рявкает Снейп. — Поттер! Что вы делаете?
О, все оборачивается не только против Снейпа, которого Каркаров подставил, но и против самого Игоря. Оба не знают, видел ли Гарри Метку — и оба не могут не волноваться по этому поводу. Каркаров вылетает из кабинета, Гарри, собрав желчь и захватив с собой сумку — практически сразу же за ним. Снейп, очень, очень злой, проследовав за парнем по пятам, хлопает дверью. Гарри узнал значительно больше, чем требовалось изначально, и это может иметь свои последствия, лишь ухудшив и без того непростую ситуацию. Снейп зол на всех — себя, Гарри и Каркарова.
А утром 5 марта приходит письмо от Сириуса: «Будь у перелаза в конце дороги из Хогсмида (мимо «Дэрвиш и Бэнгз») в два часа дня в субботу. Принеси так много еды, как только сможешь».
Должна сказать, это — второй эпистолярный шедевр Сириуса, из которого не торчат уши Люпина. Оно и понятно — Сириус в Хогсмиде без Люпина. Кстати, а сколько уже Сириус находится в деревне?
Это письмо от него шло 11 дней с того момента, как Гарри отправил ему записку с датой следующего похода в Хогсмид — однако есть у меня большие подозрения, что Сириус сидит в этой пещерке числа примерно с 20 января, может, чуть позже. Доказательств тому вообще-то нет, однако все возможно. А раз лучше возможного ничего нет, то возможное вероятно — особенно если вспомнить, что на свидание с трио Сириус является в азкабанской мантии и виде заброшенно-оголодавшем.
К тому же, он, судя по всему, не то чтобы очень этим доволен: «Курица! — нет, курицей он доволен, без сомнения. — Спасибо. Жил на крысах по большей части. Не могу воровать слишком много еды из Хогсмида; привлеку к себе внимание». Какой поразительно продуманный пункт С! Но, позвольте, записку с датой Гарри отправил 22 февраля — неужели за 11 дней можно так оголодать и похудеть? Ой, чуя я, тут очередная комедия.
Посмотрим. Видным нам результатом письма Гарри от 20 января становится переезд Сириуса не куда-нибудь, а прямо под нос Министерству в Хогсмид. Неужели того действительно так требовали обстоятельства? Я имею ввиду, свою вторую лекцию Сириус мог бы прочесть так же, как и первую — торча в камине...