Радость моя (Часть 30)
Марина встрепенулась, словно птичка, и тут же погасла, как не разгоревшийся уголек, стоило ей поднять глаза. Широко улыбаясь, будучи уже не в белом халате, а во вполне обыденной одежде, к ним приближался Владимир Иванович. Он широко шагал и махал рукой ещё издалека. Приблизившись, мужчина проговорил в своей обычной непринуждённой манере:
- Ну-с, здравствуй, красавица, как твои дела?
- Спасибо, поправляюсь.
- А чего так невесело? Я наводил справки, операция прошла успешно, без осложнений.
- Да, без осложнений, - согласилась Марина. – Только у меня другое осложнение – не могу даже пошевелить кончиками пальцев.
- Ничего, не всё сразу! – продолжал подбадривать он, стараясь поднять настроение девушки. – Ты прошла не все процедуры, ты устала после зимы, это просто хандра. Ерунда! Всё будет хорошо, вот увидишь! Я к вам приехал с хорошими новостями.
- Действительно? – улыбнулась Евгения, пытаясь заинтересовать дочь, но та лишь равнодушно взирала на посетителя.
- Помните, я обещал вам хороший санаторий? Теперь он у вас есть. Я похлопотал немножко…
- Владимир Иванович, вы просто святой! – не зная, как отблагодарить, осторожно произнесла мать. – Но, к сожалению, хороший санаторий мы не потянем…
- Что вы! Вот глупости! Вам и не нужно ничего тянуть! Путёвка совершенно бесплатная! Говорю – я похлопотал немножко…
Пока он рассказывал о красотах вокруг санатория, Марина продолжала наблюдать за людьми, они куда-то спешили и даже не обращали внимание на то, что творится внутри больничного парка. Они летели на ногах, будто ходить было так же легко, как дышать, будто не нужно было затрачивать силы… Девушка снова попробовала пошевелить пальцами, но тщетно. Обездвиженные конечности упорно отказывались повиноваться. Но в её глазах не мелькнула искра отчаяния, она лишь сделала глоток воды и отвернулась, чтобы больше не видеть посторонних.
- Она зависла в одном состоянии, - Евгения оставила Марину в беседке и теперь прохаживалась вместе с доктором вдоль аллеи. – Что бы ни случилось, выражение её лица никак не меняется. Когда звучит шутка, она лишь приподнимает уголок губ, когда что-то грустное – просто отворачивается… Я боюсь, как бы она не задумала чего. Страшно даже представить! Владимир, я не знаю, что делать.
- Что тут сделаешь? В одно мгновение она лишилась почти всего. Ног, работы, мужа, подруги, раз уж на то пошло… Другая бы на её месте… Да, да, вы вовремя пришли, Женя. Задержись вы на минуту, ей не помог бы уже никто. Тогда она потеряла много крови. Вам повезло, что вы попали ко мне и хорошо, что всё рассказали, иначе бы психиатр, уколы, возможно, клиника… Так положено, но не всегда это нужно. А у нас разве кто хочет во что-то вникать, эх! В общем, ей нужно ещё много осмыслить, со многим смириться. И эта реакция отчуждения, она совершенно нормальная.
- Возможно… Когда она узнала, что Мирослав оставил её, я не увидела не то что истерики, у неё не было даже слёз! Когда женщина не может плакать – это конец.
- Или, напротив, начало, - подмигнул Владимир, но тут же вернулся к серьёзному тону. - Не беспокойтесь, Евгения, я верю, что Марина поправится. Не отказывайтесь от поездки, примите её, ну что же я, зря старался! Поверьте, настоящая природа, не то, что здесь, в городе, дополнительные процедуры, новые знакомства – всё это освежит её. Она воспрянет, вот увидите.
- Не знаю, что должно произойти, чтобы моя девочка снова научилась улыбаться, - с тоской вздохнула мать.
В начало рассказа