Врачи делятся на два типа. Одни считают медсестер своими помощницами, другие — досадной помехой.
Алла Алексеевна была доктором второго типа. Дочь именитого профессора, она легко шла по жизни, не боясь преград или проблем, ибо все их как по волшебству преодолевал папа.
Зачем врачу медсестра? Да низачем. Пусть заполняет свои журналы, следит за чистотой кабинета и выполняет прочие должностные обязанности. Стоит только проявить дружелюбие — медсестра сразу сядет на шею доктора и свесит ножки. Начнет назначать лечение, изменять назначения врача и творить прочее непотребство. Так думала Алла Алексеевна, а потому к медсестре Светке из процедурного относилась чуть высокомерно и с изрядной долей безразличия.
Однажды Алла Алексеевна назначила пациентке капельницу. И пошла с нею в процедурный кабинет, чтобы проследить за выполнением назначения.
Светка уложила пациентку на кушетку и начала внутривенное вливание. Алла Алексеевна лениво листала глянцевый журнал. В кабинет зашла еще одна доктор, завязался увлекательный разговор о матовых помадах.
Светка бросила взгляд на пациентку. Лицо у нее пошло красными пятнами. Она будто засыпала. Светка потрясла ее за плечо. Та сонно приоткрыла глаза и вновь закрыла.
Сердце у Светки ухнуло вниз, будто на американских горках.
— Алла Алексеевна! Кажется, у нее анафилактический шок!
Доктор даже не обернулась.
— Да будет вам, Света. Глупости говорите.
Светка метнулась за тонометром, померила давление. 70/40. Дыхание пациентки стало хриплым.
— Алла Алексеевна! Она уронила давление!
Доктор не торопясь прошествовала к кушетке. Перемерила давление. Приложила кружок фонендскопа к груди раз, другой. Изменилась в лице.
Это был анафилактический шок. И Алла Алексеевна не знала, что делать. Потому что за пять лет нетрудной работы заведующей поликлиникой и по совместительству терапевтом ей не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. А из медицинского университета она вынесла одно: если чего-то не знаешь — позвони папе, и в зачетке будет стоять «отлично».
Папе звонить было некогда.
Вторая доктор, которая минуту назад обсуждала с Аллой Алексеевной помады, подошла к кушетке. Тихо сказала Светке: «Эпинефрин в наружную поверхность бедра» и назвала дозу, быстро рассчитав ее по примерному весу пациентки. Потом приказала готовить еще одно лекарство и набрала скорую.
Пациентка, к счастью, не узнала позорных подробностей своего лечения. Но прежде чем потерять сознание, запомнила тревожное лицо медсестры, что ни на секунду не спускала с нее глаз. А потому была благодарна медработникам этой поликлиники, что вытащили ее.
Вообще-то говоря, Светка спасла ей тогда жизнь. Хоть Алла Алексеевна так и не считала.
Она, увы, так и не поняла, что медсестра и врач должны быть крепким тандемом. И что врачу выгодно молниеносно реагировать на зов медсестры: пусть он лучше окажется ложной тревогой, чем настоящей опасностью.
Алла Алексеевна так и не выяснила, как оказывать помощь при анафилактическом шоке. Как-нибудь обойдется, думала она. Молния не бьет два раза в одно место.
Она с ужасом вспомнит этот случай, когда ее отца укусит на даче пчела и он, словно в замедленной съемке, осядет на землю, хватаясь руками за горло. Алла Алексеевна пожалеет, что рядом нет другого врача или хотя бы этой всезнающей овцы Светки из процедурного. Но это — потом.
А пока она по-прежнему важно говорила при случае, что не любит медсестер — мол, ума не хватило на высшее образование, зато самодовольства им как будто выдают с избытком.
«Никакого уважения к врачам, понимаете?»