Начало
Алёша ждал меня часа два с половиной. Потом проводил до следующего коттеджа и снова ждал. На следующий день уже махал мне рукой, как старой знакомой.
- Вы знаете Иру? – спросил он у меня.
- Кто это?
- Это аниматор из детской комнаты.
- Нет, никогда ее не видела.
- Она красивая.
- Да?
- И веселая. С ней не скучно.
Он помолчал.
- Она скоро уезжает. И больше никогда не вернется сюда.
- Почему?
- Из-за Даши. Даша не любит Иру, и Ира плачет.
- А ты знаешь Дашу?
- Нет, но я ее ненавижу.
Как-то он узнавал, в каком коттедже я работаю, и подходил туда, всё хотел помочь. А однажды действительно помог. У меня была напарница из Белоруссии, моя тезка. Нас было две Юли среди горничных, и, чтобы не путать, меня называли Юля Украина, а ее – Юля Беларусь. По пятницам нас ставили работать вместе, и более неподходящих сотрудников трудно было найти. Мы никогда не могли договориться, кто что моет, кто что берет, кто чего куда несет. Каждый раз сплошная путаница и накладки. Я с трудом понимала ее претензии, а состояли они в том, что от моего присутствия она перестает соображать и не может работать. В тот раз мы с ней перепутали упаковки белья, вернее, это я перепутала – нечаянно захватила ее упаковку, а ей оставила свою – и разошлись по разным концам базы. Она звонит мне:
- Это *лядь что за **ня?
- Убирай пока, - говорю я. – Потом я принесу и разложу твое белье.
- Нет, *лядь, я хочу видеть свое белье сейчас. Я его укомплектовала, а ты забрала! Я *лядь сейчас хочу его видеть, свое белье. Дай мне мое белье!
Я положила трубку. Когда Юля говорила, она жестикулировала всем лицом, мельчайшей его черточкой. Не нужно было слышать слов, чтобы понять ее, достаточно было видеть движение глаз и бровей, губ, носа, щек, подбородка. У обычного человека маски лица сменяются одна за другой, на ее же лице они жили все сразу, борясь друг с другом и друг друга перекрикивая. Лоб дергался в разные стороны, будто он лично имел какое-то мнение, отличное от мнения своей хозяйки. Наверное, от такого же сверхтемпераментного господина сбежал когда-то гоголевский Нос. Глядя на Юлю, как-то верилось в эту историю.
Я думала, что делать. У меня не было ни минутки лишней, чтобы идти к ней в «Аврору», это было довольно далеко от того места, где я работала. На ходьбу туда-сюда потеряю минут 20-ть, на объяснения с ней еще пять, а за это время можно вымыть кухню. Из тех же соображений она не шла ко мне. Каждые двадцать минут были дороги, даже десять, даже три.
А тут Алёша. Я дала ему пакет с бельем.
- Только никому не говори, куда ты и по чьему поручению.
- Нет, всем расскажу.
- 76-й номер, в «Авроре». Просто зайдешь и отдашь. Я сейчас бегу в 14-й, если что-то не получится, придешь туда и вернешь мне, хорошо? По главной улице не ходи, если Даша вычислит нас по пакету, она меня распнет.
Он пошел. Коротким путем, огородами. Белоруссия осталась довольна. Следующий дом мы должны были мыть с ней вместе. Встретились на улице, пошли туда. Алёша за нами. Он начал проситься, чтобы мы пустили его внутрь. Я сказала, нельзя.
- А долго там мыть? – спросил он.
- Че там мыть-то? – ответила Юля, подкуривая. – *уй да ни*уя. Заходи.
Но я настояла, чтобы Алёша остался. Кажется, изнанка жизни начала приоткрываться перед ним уже на пороге.
- Можете показать мне Дашу? – спросил Алёша на следующий день.
- Как ты себе это представляешь? Мы зайдем в администрацию, и я укажу тебе на нее пальцем?
- Я туда сам загляну. А вы опишите, какая она.
- Черненькая, с длинными волосами.
- Там две таких.
- Которая постарше.
- По-моему, они одинаковые.
- Высокая.
Алёша озадаченно молчал. Десятилетний мальчик – безупречный джентльмен. Ему любая девушка кажется высокой, а восемнадцать ей лет или двадцать пять не имеет совершенно никакой разницы.
- Я ей что-нибудь сделаю, - сказал Алеша.
- Например?
- Подожгу администрацию.
- Каким образом?
- Не верите? Найду средство для розжига, куплю дров, обложу ими ночью вход и подожгу.