Вот уже год как у меня диагностирован Де Ниро головного мозга. Разумеется, я причисляла Роберта Де Ниро к важнейшим актёрам из ныне живущих - Мерил Стрип в штанах (такая аналогия куда ближе, как и мне сама Мерил), знала, в каких культовых фильмах он снимался и за что брал награды, но все же оставался для меня, хоть и гигантом киноиндустрии, но добрым и до седин зрелым соседом (не человеком-пауком) а-ля фильм «Стажер» (поздний Де Ниро все-таки играет на коммерческой тяге). Однако, стоило увидеть его в лучших своих летах, знойной форме и великолепии таланта - все мужчины из моего списка идеально прекрасных людей подвинулись и с реверансом уступили первое место. Итак, «Охотник на оленей».
Трехчасовая картина уровня «Good story well told» про русских эмигрантов в Америке, вызывающихся служить во Вьетнаме. Фильм состоит из трех частей: быт до Вьетнама, Вьетнам и жизнь после него. В каждом акте есть на что посмотреть и что пощупать - я бы назвала это кино осязаемым: некоторые моменты оказываются настолько близко, что можно потрогать саму пленочную жизнь, а она, в свою очередь, ответит, прикоснувшись к подбородку, который опущен из-за слез, и скажет (со всей нежностью): Хэ-эй.. ну что случилось?
Мне, как любителю самый обычных слайсов оф лайф и людей, как они есть, без выворотов, доставил огромное удовольствие первый большой отрезок про пышную свадьбу в православной церкви русской общины, которая была последним праздником перед отправлением молодых ребят на войну.
Я могла представить себе все, что угодно в фантазиях перед сном, но Кристофер Уокен (получивший «Оскар» за эту роль), который здесь еще не крипи и не пугает одним своим появлением, а наоборот, предстает в эдаком образе лощеного короля средней школы с блондинистой шевелюрой и отплясывающего кадриль в приталенных штанишках, - это, конечно, до слез! Рыдать случилось и когда Уокен, Де Ниро и компания в состоянии максимальной мальчишеской брутальности под пивное шофе играли в бильярд и в голосину орали «I love you baby and if it's quite all right I need you baby..». Тут же розовощекая Мерил Стрип пританцовывает под «Ра-а-асцветали яблони и груши» - оставаться вне разворачивающейся вечеринки уже не представляется возможным.
По тому, что уже здесь написано, видно, что плакала я много. Прошу заметить: 80% влажности моих щек не зависели от самой истории и случающихся там трагедий. Во-первых, это были слезы счастья от того, что есть такое кино, есть такие актеры, есть такая музыка и я живу во время, когда могу все это смотреть и ощущать (май типикал кондишн). Во-вторых, искусство - это обязательно провокация на эмоцию (май типикал декларейшн). Для трактовки всего, что хотел сказать автор (как правило - ничего, трамплин к смыслам - наш собственный разум) остается целая жизнь: кино никуда не исчезнет (или вернется с комментарием, как «Унесенные ветром» на HBO), к нему всегда можно вернуться и препарировать до последних кишок (кому-то это реально нужно?), а вот неподдельное первое впечатление второй раз произвести нельзя.
Мне повезло. Мой опыт был особенным. Фильм я смотрела на большом экране при повторном прокате, в любимом кинотеатре, оригинале и среди приятной публики, которая за три часа не сдвинулась с места. Так выпали карты того дня, что на сеанс я поплелась сразу после лекции по философии об идеях, управляющими людьми, ключевые положения которой органично зарифмовались с «Охотником на оленей». В частности кино проиллюстрировало некоторые положения экзистенциализма по Сартру.
«Существование предшествует сущности». Это означает, что человек сначала существует, встречается, появляется в мире, и только потом определяется. Никому, например, не нужно в одном месте и рождаться, и пригождаться (а также следовать заветам моих родственников: ну так всегда было (про религию), мы в детстве себя так не вели и т.д.) Это доказывают и главные герои фильма: они - американцы с русскими фамилиями (Вронский, Чеботаревич - смешно, конечно) вызываются добровольцами на войну за чужую страну и чувствуют в этом свой собственный долг, или возможность сбежать от уготованной семейной жизни с женщиной, беременной не твоим ребенком, как поступает третий герой - Стивен Пушков, что тоже говорит о сущности не заложенной изначально, а выбранной им самим. Ничего не определено, пока человек сам себя не определил - никакого бога и никакой судьбы.
«Экзистенция (сущность) раскрывается в пограничных ситуациях». Нет более пограничной, в буквальном смысле между жизнью и смертью ситуации, чем война. О том, что на ней происходит с человеком, мы читали и смотрели много где. В «Охотнике на оленей» хорошо показано, как три героя, три лучших друга, бок о бок прожившие кучу лет в одном городе и одной общине на деле (на страшном деле) оказываются верны разным (собственным) идеалам - всех ломает, но неодинаково. Отсюда и дальнейшая история каждого складывается совсем отлично от других: один возвращается целым, но разбитым героем многих сражений; другой инвалидом, не способным вернуться в семью и предпочитающим доживать свои дни в специальном учреждении, где все делают за тебя и нет никаких проблем, касающихся реальности; третий остается среди врагов, наживается на русской рулетке и стирает свою бывшую сущность (которая сложилась, а не определилась), а вместе с ней и память, и веру в жизнь.
Помимо сартровского экзистенциализма в процессе просмотра меня била идея активной гражданской позиции. Взывая к своей сущности (философский пафос не сбивается никак), я знаю (еще с 9-го класса), что во мне это есть. Есть желание взбираться на баррикады, рвать на себе рубашку за правые идеи; есть понимание и чувство справедливости; есть нутряная тяга к открытию новых земель и изучению коренного населения богом забытого места (один из тестов «Кем ты был в прошлой жизни» именно такое мне и выдал - я вроде как в Австралии с аборигенами работала, когда там британская тюрьма была) и т.д. То, что я хорошо устроилась и живу в свое удовольствие без забот и держа трубой хвост, создает мне совершенный дискомфорт. Пишу это и плачу. Потому что правда. Уже близка к состоянию героя Де Ниро, чтобы потерять контроль над происходящим, понимая завершение некоего этапа своей жизни, взбеситься, бежать по ночным улицам, срывая одежду и упасть на холодный асфальт голой, беззащитной, но перерожденной и готовой к другой истории. Но она, как та самая русская рулетка, на которой строится фильм: невозможно предсказать, чем завершится испытание, главное, взять на себя ответственность за любой выбор: от того буду ли я смотреть «Охотника на оленей» до «будет ли у меня все хорошо».