.
Бедного Олега Каравайчука - иногда клали в психушку Скворцова Степанова. Этот случай я как раз могу понять, возможно он мог потерять какие то земные ориентиры, однако, никогда у него не было нарушений ни в обыденной логике, ни в художественном мышлении . Но потеряться он мог. Да и старый был человек, который помнил войну и блокаду, ранившие его детское сознание , не смотря на то, что он словно бы пришел откуда-то из эпохи немецкого романтизма, и даже, мало был похож на человека. Олег Каравайчук больше походил, то ли на ангела, то ли на сказочное существо промежуточного мира, меж землей и небесами, чем на человека. Я иногда его встречал выписавшегося из больницы Скворцова Степанова . Он шел к метро с узелком вещей, и с нотами. Обычно, когда человека выписывают из психушки, он радостно влюбляется в мир, в людей , в свободу. Его лицо озаряет здешний свет, который на лице выписавшегося больного становится даже ярче. Ничего подобного не было написано на лице выписавшегося Олега, он , просто смотрел в ноты, шевеля губами, (пока ждал поезд), и когда поезд подъезжал, он входил в поезд не отрываясь от нот, как от звезд, в которых его душа помнила Рай... Для него не было разницы меж заточением и свободой, он постоянно жил в музыке, а не в психушке, и даже не у себя дома. Это был гениальный человек, его гениальность была написана на его лице, как была она и в его рассуждениях о музыке. Никто так не говорил о музыке из музыкантов двадцатого века, (которых я слышал) - как он. Так о музыке могут говорить только самые прирожденные музыканты, люди, отмеченные не только природой, но и Богом. В его даровании было что -то мистическое, как, впрочем, и в его образе , возможно, потому он и казался бесплотным.
Олега Каравайчука не сравнить с Сергеем Курехиным. Сергей Курехин не взирая на свой дар к музыке, не был монахом от искусства, (да и становиться им не собирался) он жил в тусовках, а потом уже в музыке. У него есть удивительные вещи, но он выражал лишь себя посредством музыки, а не музыку посредством себя, (и своей жизни) как Олег. Он больше был человеком себе на уме, чем человеком, очень погруженным в себя. Пишу я это и потому, что немного знал Сергея Курехина. А Олег Каравайчук был именно погруженным в миры музыки, человеком. Он потому и вел себя так экстравагантно в интервью, что не понимал как нужно вести себя с людьми, и потому нередко паясничал. Ему просто это было чужое. Родным для этого человека была лишь музыка, а больше - ничего. Сейчас мне очень не хватает этих странных встреч с ним. Как только с Удельной сяду на метро, возвращаясь с дачи, вдруг увижу рядом с собой Олега Каравайчука. А потом, пойму , что я просто его вспоминаю.
А этого удивительного человека, давно, с нами нет.
