Из книги «В лабиринте версий»
- Пойдем что-нибудь выпьем, - предложила кобыла, когда они остались с Трубопроводовым одни, - я знаю одно прекрасное место тут рядом.
- С удовольствием, - согласился он.
Прекрасное место, а именно бар «Пегас» находилось действительно всего в двух шагах от кинотеатра. Посетителей почти не было – наплыв начинался чуть позже.
- Как обычно? – спросил бармен, когда Кобыла устроилась у стойки.
- С учетом того, что нас двое, - ответила она.
С виртуозностью жонглера бармен извлек из-под прилавка потемневшую от времени амфору и два бокала.
- Что это? – спросил Трубопроводов, когда на дне бокалов появилась темная маслянистая жидкость.
- Тысячелетний коньяк, - ответила Кобыла.
Кроме коньяка на столе появились сигары.
- Как ты уже понял, - заговорщически подмигнув, заговорила Кобыла, - мы живем в мире, где нет никакой истины, а есть только версии. Ты можешь выбрать одну из них, можешь две, а можешь сколько угодно. Дело не в этом, а в том, сможешь ли ты при этом действительно понять, что все происходящее – это всего лишь одна из версий происходящего, общее количество которых стремиться к бесконечности. И даже если ты попытаешься это понять, достаточно ли ты крепок, чтобы не сойти с ума? Хотя сумасшествие – это всего лишь положение точки сборки, такое же, как и здравый рассудок. И это тоже всего лишь версия. Согласись, это круче, чем любой лабиринт. В любом случае, если ты не выйдешь за рамки ума, рано или поздно ты все равно окончательно запутаешься в лабиринте версий. В лучшем случае ты примешь одну из них, как незыблемую догму, пусть даже самую нелепую, потому что иначе ты просто перестанешь существовать. Но если ты сможешь преодолеть весь этот ментальный хлам...
Любое слово в продолжение этой фразы было бы ложью. РЕАЛЬНОСТИ НЕТ. ЕСТЬ ТОЛЬКО ВЕРСИИ. Таково положение вещей, мой мальчик. Хотя, никакого положения вещей нет и быть не может. Сама термин положение вещей в корне ошибочен. У вещей нет и не может быть никакого положения. Положение им придумываем мы сами, создавая вокруг нить координатную сеть. Мы ловим вещи, как пауки мух, и поверь мне, вещи сопротивляются. А посему глупо искать некий смысл как в положении вещей, так и в самих вещах. У этого коньяка нет никакого смысла. Даже цвет, запах и вкус – это, скорее, свойства наших сенсоров, чем напитка как такового. Поэтому пей, наслаждайся и перестань париться. Иначе мозги вскипят раньше, чем ты встанешь из-за стола.
Бар начал наполняться публикой. За стойкой, справа от Трубопроводова расположились два единорога. За столиком в углу веселилась компания каких-то земноводных существ, предположительно, наших гостей с Сириуса. В другом конце зала трое юных кустов неторопливо пили хлорофилл из высоких стаканов.
В этом бестиарии единственной бестией был он, Трубопроводов. Именно он не вписывался в картину обычных постояльцев бара, зашедших выпить пару-другую порций для поднятия настроения. Трубопроводов вдруг понял, что на него не показывают рогами, копытами, щупальцами, ростками, ложноножками и усами только лишь по причине хорошего воспитания завсегдатаев, которые делали вид, что не обращают внимания на диковинное существо, расположившееся рядом с Кобылой.