Писательство всегда представлялось и визуализировалось в моей голове как некое романтическое, далекое и чуждое простому смертному человеку явление. Но, несмотря на свою кажущуюся далёкость – внутри я ощущал некоторую легкость и связь с процессом составления букв в слова, слов в предложения, предложений в текст. Начиналось все с алфавита, который выучен был уже в шесть месяцев, продолжилось с первыми поздравлениями маме, которыми я просто покрывал, словно краской всю свободную поверхность открыток, до сих пор хранящихся где-то в маминых самых дорогих для ее сердца архивах. А дальше были и сочинения, что выигрывали всякие конкурсы, да тексты-вдохновения, что рождались после любого юношеского эмоционального переживания.
Никогда не писал рассказы. Такие цельные, чтобы на показ, для похвалы или просто в стол. Даже никогда не мыслил рассказами. Идеи всегда были либо на пару слов, либо очень масштабные. Но при этом, какие-то отрывки и мысле-изложения заполняли папки на компьютере. Никогда не было проблем с ни письмом, ни с вдохновением. В любом состоянии, в любое время – сел, подумал несколько секунд – и полилось из головы на бумагу. Ни страха чистого листа, ни ощущения пустоты в голове. Сел – пишу. И все бы было замечательно, если бы не одно, очень жирное, очень большое и мрачное «но».
С самого детства, минуя все возможные пути мимо дикой любознательности, мимо творческих и стремительно растущих технических познаний мира, мимо хорошего, судя по отзывам, письма всяких бесполезных или, на крайний случай, приятных вещей – поздравлений, которые могли быть не на один лист А4 и со всеми признаками драматургии (завязками, конфликтами, катарсисом и прочими), мимо всего того, что я поглощал через органы чувств исследуя все вокруг – я не читал. Не то чтобы совсем. Но вот практически да. И данный факт, что проявил себя в серьез уже сейчас, печалит и расстраивает больше всего. А по сему и является главной проблемой и причиной неудач в эволюции моего, так называемого, письма.
Пишу я тоже с годами все реже и реже. До данного курса за «кисть» брался года три назад, ввязавшись в авантюру писательского марафона, за месяц которого написал почти сто двадцать страниц романа сходу. И что вы думаете с ним сейчас? Верно, запятая стоит все там же, странице на сто двадцать третьей или четвертой. Примерно.
А есть еще один роман, что я писал лет восемь назад, и продолжал возвращаться к нему в течении всех этих лет. Вдохновил меня Гюго! Читать пытался ведь, старался! Собор, что наречен именем Парижской богоматери, стал просто взрывом для меня внутри. И до, и после, безусловно, были книги. И классики. И фантасты. И даже что-то из современного. Но все это такой незначительный шепот, по сравнению со взрывами ядерных бомб, которые можно лицезреть и слушать, читая хотя бы в несколько раз больше, чем я сейчас.
Читать. Писать. Читать еще раз. И еще писать. Я знаю то, чего не достает мне. Боюсь ли я писать – нет, не боюсь. Боюсь ли я читать – возможно да. И не процесс самого чтения является источником этого страха, а тот объем, что в возрасте своем знать должен я, хотя бы для приличия. Десятка два, а может три произведений за спиной. Осознанно, вдумчиво, с высоты жизненного опыта принятых и оцененных. Не те, что смотрены когда-то в детстве, не те, что пролистаны в школе, не те, что прочитаны для галочки. А те, через которые я плыл, был весь погружен в вОды текста, что изменял меня и мою жизнь. И может быть, отсюда и проблема. Читать как развлечение – не для меня. Читать в диагональ, запоминая только смысл – аналогично. Как следствие – совсем немного книг за спиной, еще меньше - написанных собственноручно произведений. Писательский стиль словно расплавленное желе – непонятный, бесформенный, практически прозрачный.
Другая сторона, которую могу назвать я аргументом за писательство – это идеи, рождающиеся во снах, появляющиеся от эмоциональных всплесков, вызванных кино, музыкой, чувствами событий жизни. Десятки сюжетов записаны после снов. Десятки – под влиянием мелодий и концовок фильмов. Они рождаются как снежная лавина. В голове, сопровождаясь жжением в груди, с такой силой и яркостью, что не могу подобрать слова, с целью описать все это. Нехватка слов – следствие недостатка чтения. Закольцевалась история в очередной раз. Все сводится к одному и тому же.
Сознательная жизнь бежит в техническом русле. Профессия в IT, магистратура, бизнес, профессиональный и не очень спорт, научное познание мира, цинизм, критическое мышление, знания о том, как все вокруг устроено без религиозной или эзотерической романтики. Все это лишает мир легкости, а жизнь превращает в прагматичный забег от рождения к смерти. Чем дальше к последней – тем дальше от творчества. А сердце бунтует. Душа (которой даже не существует) пытается найти выход творческой энергии через любые доступные ей двери. Мечта о кинорежиссуре. Мечта о писательстве. Мечта о творческой свободе. И все это за огромным бетонным забором реальной жизни, состоящим из финансов, карьеры, личной жизни, не пускающим на свободу хрупкую творческую натуру.
Вопрос стоял простой – найти и описать свои препятствия на пути писательском. Идеи рождаются сразу, вдохновение присутствует почти всегда. Планирование постоянно на высоте. Найти сюжет – легко и просто. Усталость и потоки дел – все это не помеха. Помеха - в пустоте комнаты, которая должна быть заполнена прочитанными книгами, и рядом с ней стоящей пустующей кладовой, предназначенной для написанных произведений. В комнате в углу лишь несколько книг, пускай и крайне значимых в литературе. А в кладовой на полке пару тетрадок. Исписанных совсем неаккуратно и непрофессионально. И первый шаг, что сделал я для борьбы с этой пустотой – вступил в ряды студентов на курсе band. Надеюсь, станет легче, и моя пустая комната постепенно станет заполняться и будет помогать заполнять ту самую кладовую. Кладовую - от слова клад.