детство и отрочество мои пришлись на застойные брежневские времена. А дедушки-бабушки родились в середине двадцатых годов, участники войны, дед инвалид.
В доме у них икон не было. Да и крестиков не носил никто, кроме прабабушки Марины Харитоновны. да и та особо сей факт не афишировала. Одевалась даже летом в глухое платье с высоким воротом и рукавом три четверти, креста не увидишь.
Но бог в их жизни присутствовал. Однозначно.
Когда мы от них уезжали, то всегда тишком маме в сумочку засовывалась бумажечка с переписанной от руки молитвой. Сначала прабабушка писала, когда ей не по глазам стало, и рука дрожала нечитаемо, то бабуля стала письмена переписывать. Откуда тексты брали - бог весть. Может что и помнили. А может и имели какую-то книгу, прятали, но хранили.
Позднее, когда гонения на церковь стали меньше, то появились дешевенькие печатные иконки на листочках формата А4. Их вешали рядом с деревянными рамками, где были собраны семейные фото всей родни.
И приговорку помню очень хорошо. Бог накажет. Скажечь что не то. Сделаешь. И сразу - нельзя, бог накажет. Вот про поощрения ничего не скажут. Например, картошки накопаешь - бог наградит. А вот по любому промаху - накажет.
И я в детстве очень верила, что да, накажет. И в голове всегда держала, что вот бог видит, и в курсе всего. И если что - накажет, мама не горюй!
Тот мой детский, бабушкин бог был как агрессивный отец-качок у ребенка. Чуть что не то - готовь попу.
Думаю, что у моих бабуль вот такой бог - суровый и наказующий и был. Они, наверное, добрым бога и не представляли.
А дед кроме "Отче наш" молитв не знал, да и ту в детстве вдолбили. Но бабкам молитвы переписывать не мешал. Вряд ли в бога сильно верил. Вернее сказать - отношений не портил с мифической сущностью. Но жил всегда по совести. Любил детей и внуков. Добрый был и мудрый человек.
Может совесть наша и есть бог.