Я погружаюсь в прошлое.
То есть, конечно, не я, а хронавиа, извилистый зонд, который погружается в прошлое до самого дна.
Вы не ослышались.
До самого дна.
Глубже.
Глубже.
Глубже.
До самой основы, до того ничтожно малого зернышка, с которого начнется вселенная.
До самых основ.
Нет, не до основ, до самых-самых основ хронаива не увидит так далеко.
Через сколько-то секунд после того, как все появилось.
Я вижу частицы, которым суждено прожить какие-то доли секунды – и тут же собраться во что-то более привычное нам, я вижу перехлестывание космических струн, еще не успевших замкнуться сами на себя, я вижу глюонную плазму, которая через считанные мгновения растворится сама в себе…
Я вижу лунную сонату, которая едет в экипаже куда-то в никуда – её ещё никто не написал, и экипаж еще никто не придумал, поэтому их вижу только я.
Я вижу лунную сонату.
Я вижу теорему Ферма.
Я вижу множество других теорем, аксиом, мелодий, идей, идей, идей, - которые ищут свое сознание, но не находят, потому что здесь еще никого нет…
Я чувствую их.
Все.
Разом.
Еще не замутненные потоками человеческого разума, еще не выискивающие, кому подарить себя – потому что дарить себя некому.
Я ищу идею.
Одну-единственную.
Какую – спросите вы – и не получите ответа.
Я не знаю.
Я еще не знаю, какие идеи могут подвернуться мне, я вообще не ожидал, что они здесь окажутся, вот так, легко, ни с того, ни с сего.
А они есть.
Одна, две, десять, сто, миллион.
Хочется сказать, я ищу, и это будет неправдой – уже не я ищу, уже меня ищут, они, все, разом, по пустоте, по ослепительному сиянию, не доступному человеческим глазам. Они уже чувствуют – здесь что-то есть.
Что-то.
Или кто-то.
Они набрасываются на меня.
Разом.
Все.
Напрасно отбиваюсь, напрасно пытаюсь объяснить, что я не способен понять теорию космических струн, я не могу написать Лунную Сонату, я ноту до от ноты после отличить не могу, я не понимаю, что такое вторая производная, и первая тоже, я…
…они не слушают, они не слышат, уже нет никаких я, есть только они, ворвавшиеся в мое сознание – все, разом…
Оглядываюсь – если это можно назвать – оглядываюсь, не могу понять, где я вообще нахожусь, почему я посреди пустыни, где хронавиа, почему от него осталось только воспоминание, где город, окружавший меня только что, где поток машин, где…
…ничего нет.
Ну, еще бы, откуда оно все возьмется, если люди ничего не придумали, за тысячи и тысячи лет не изобрели колесо, не открыли силу трения, не развели огонь, не приручили молнию, и не загнали её в электрическую лампу…
…не было ни одной идеи…
…потому что они покинули свое время, время с самого сотворения мира, - в наш день, в наш час, в мое сознание…
Мир замирает.
Ждет.
Хочу закричать во весь голос, что вы от меня ждете, я в жизни всего этого не пойму…
…мир не слышит меня.
Мир ждет.