В Западной Европе начиная с темных веков сложился «институт» бастардства – внебрачных детей знати и королевских особ. Это было чуть ли не юридическо-правовое состояние, во всяком случае определяющим значением был факт признания знатным отцом своего незаконнорожденного отпрыска. При благоволении отца-феодала ребенок-бастард становился выше общественного положения матери, если мать была простолюдинкой, то ребенок простолюдином уже не являлся. Если же мать и так была дворянкой, то тут уже все зависело от положения отца – внебрачный сын графа считался «получше» простых рыцарей, а сын короля – пусть ровней герцогам и графам по умолчанию и не был, но уж точно был на уровне небольших владетельных сеньоров.
Дальнейшая же судьба бастарда зависела так же от отношения к нему отца и законных братьев. Как правило не возникало проблем с замужеством незаконных дочерей – они успешно выходили замуж как минимум за вассалов отца, а при определенной знатности и могуществе и за ровню-соседей папаши. В некоторых случая незаконнорожденным удавалось унаследовать титулы и земли отца – вплоть до целого королевства.
Но так было лишь на Западе – в патриархальных русских княжествах бастардство не приживалось. Конечно, внебрачные дети у князей и боярства были, современники очевидно знали, что вот тот-то незаконный «нашего князя», безусловно и то, что некоторые отцы не бросали незаконнорожденных на произвол судьбы. Но вот особого привилегированного состояния как в Западной Европе, четко закрепленного в сознании общества у русских «бастардов» не было и в помине. Может быть у некоторых, в порядке исключения при удачно сложившихся обстоятельствах.
Основных причин отличия положения на Руси знатных внебрачных отпрысков от их европейских аналогов скорее всего две. Первая причина – это очевидно, довольно строгие религиозные правила, в Русской Православной церкви пятилетнему сыну архиепископство не купишь – был такой эпичный случай когда пятилетний знатный малыш стал архиепископом Реймса. Ну а вторая – лествичное право – князья и родных младших (да и старших) сыновей не знали куда девать. А чуть позднее московские Рюриковичи то и дело «обрубали» младшие ветви на генеалогическом древе избавляясь от вполне законных родственников, причем зачастую, так, на всякий случай, как например, произошло с Василием Ярославичем, внуком Владимира Серпуховского – убрали, что бы «не отсвечивал».
Так что фактически история русских бастардов началась с царевича Дмитрия Угличского. По западным меркам это 100% бастард – внебрачный сын, но признанный не только царем, а еще и всем обществом и народом. Именно это дало возможность неизвестному самозванцу вскарабкаться на трон. Борис Годунов мог победить фальшивого царевича, но его сын уже нет. После этого случая в течении столетия никаких признаков внебрачных царских детей на Руси не было.
А вот дети Петра Первого от Екатерины Скавронской также подходят под категорию бастардов. Но так как согласно традиции, незаконнорожденных детей у государя не то что не могло быть, а просто их никто не учитывал, да и не задумывался о таком варианте, то… все по умолчанию считали их законными детьми, достаточно для этого было лишь признания Петром факта отцовства.
В последующем, в империи бастарды появились уже в «чистом» западноевропейском виде. Особняком здесь стоит первый – Алексей Бобринский, сын Екатерины Великой от Григория Орлова. Россия здесь оказалась даже «толерантнее» Европы, сын короля не от королевы дело житейское, а вот ребенок королевы не от короля… это неслыханный скандал. Поэтому такие случаи в Европе и неизвестны или являются предметом дискуссий.
Ну, а оставшиеся известные «настоящие» российские бастарды – сын Павла Первого, дети Александра Второго и сын Михаила Романова жили уже в последнем столетии увядания монархической системы, когда интерес общества к внебрачным потомкам государей заметно охладел.
