Наверное, у каждого из нас есть города, которые нам не нравятся. Мы оказались там один или два раза, но уже успели сложить своё мнение. Может быть, было очень холодно, ветрено или шёл дождь. Может быть, мы увидели спальный или промышленный район. Может быть, мы сами просто были не в том настроении, чтобы знакомиться с новым городом, слишком уставшие, слишком ушедшие в свои мысли или ещё слишком тоскующие по другому городу, оставленному.
Так я много лет не любила Волгоград. Это один из тех городов, где до сих пор не закончилась война. Она живёт во всех названиях улиц: маршала Рокоссовского, 39-ой Гвардейской Девизии, лейтенанта Дороша, четырёх Связистов, набережная 62-ой Армии. Она живёт в памятниках на каждой автобусной остановке и практически в каждом жилом дворе - солдатам, танкистам, лётчикам. И ещё этот самый главный памятник над городом - Родина-Мать. Лицо, искажённое отчаяньем, болью, ненавистью. Во всём этом - невероятная мощная сила. Именно эта сила и помогла в 1943 году нашей армии победить в Сталинградской битве. Но мне физически плохо от всего, что связано с насилием и жестокостью. Я не принимаю ничего из того, что ставит под сомнение важность самой главной моей ценности - жизни.
Несколько раз я проезжала сквозь Волгоград, стараясь замечать только дорожные знаки, светофоры и пешеходов. Я боялась случайно вдохнуть лишнего этого воздуха, пропитанного войной. В прошлом году по дороге в Геленджик мы впервые остановились в самом городе и поднялись на Мамаев Курган. Я рассказывала старшему сыну о войне. Мы смотрели на Мемориал памяти, на все эти бесконечные имена и лица, и мне казалось, что сейчас у меня барабанные перепонки лопнут от взрывов и криков. Но было в этом моём соприкосновении с Волгоградом и другое: я увидела, как вдруг до гигантских размеров вырастает эта ценность жизни перед лицом смерти. Увидела под пулями всех раненных и всех спешащих к ним санитаров. Прониклась совсем другим отношением к Волгограду - благодарностью, гордостью, уважением. Но жить там мне по-прежнему не хотелось.
В сентябре этого года я снова ехала через Волгоград. С южной стороны города я всё время пропускаю поворот на объездную дорогу и каждый раз оказываюсь на самой центральной улице, медленно ползущей вдоль всего города. Но в этот раз меня встретил совсем другой Волгоград - город, в котором когда-то родилась Руфина. Я не прочитала ни одного названия улицы и не заметила ни одного памятника. Зато увидела десяток школ и детских садов, на которые раньше совсем не обращала внимания. Увидела много детей - с шариками, с мороженым, с бантами, за руку с мамами, на великах, на скейтах, на шеях у пап. Интересно, а какой Руфина была в детстве? А она носила платьишки? И были ли у неё когда-нибудь косички? И дралась ли она с другими детьми в песочнице? Волгоград смеялся её смехом и весь светился как лучики в её глазах. Я ехала по этой самой длинной улице, как всегда в самой длинной пробке, и радовалась Волгограду как старому другу.
Очень часто при первой встрече мы видим город не с той стороны. Так в прошлом году я въехала в осенний дождливый Омск, в какую-то старую и неухоженную его часть с покосившимися двухэтажными домами. Там был наш хостел, и другого Омска я не увидела. В этом году я приехала в солнечный Омск, где люди улыбались, и куда непременно захотелось ещё раз вернуться.
Три года назад мы въехали в Казахстан со стороны Астрахани. Четыреста километров мы ехали по разбитой дороге - машина уходила в ямы по самую крышу, обломки асфальта чередовались с мокрой глиной, стеной стоял дождь, было грязно, вдоль дороги в лужах утопали редкие аулы и частые-частые казахские кладбища, похожие больше на гаражные кооперативы. А потом мы въехали в главный нефтяной город Казахстана - Атырау. Он весь состоял из дыма заводских труб и курящих повсюду небритых вахтовиков. Таким я в первый раз увидела Казахстан. А в прошлом году увидела другим - с мечетями как из восточных сказок, с удивительными степями с верблюдами и лошадьми, с голубым Балхашем и снежными вершинами Тянь-Шаня.
Иногда мы приезжаем в города (или даже целые страны), которые нам не нравятся, и даём им второй шанс. Мы пробуем увидеть их в другое время года и в другую погоду. Мы останавливаемся в новых гостиницах. Ходим пешком или берём машину напрокат. Заходим в другие кафешки и бары и, если раньше заказывали чай, то теперь заказываем кофе, и наоборот.
Но вот о чём я думаю сегодня с утра: если мы даём второй шанс городам, то почему не даём его людям? Ведь однажды встретив кого-то и сложив о нём своё мнение, мы тоже могли попасть не в то настроение (своё или его), не в ту череду событий, в неправильное и неподходящее время? Нам кажется, что мы знаем человека, мы рассуждаем о нём, мы как-то к нему относимся, но ведь на самом деле мы знаем только свой собственный опыт с ним. Не всегда удачный, никогда не объективный.
Давайте людям второй шанс. И третий. И десятый. И тысячный. Потому что на самом деле никакой это не шанс вообще, это просто наша обычная настоящая жизнь, которую мы проживаем. И каждый человек совершает какие-то поступки. И мы сами какие-то поступки совершаем. И быть требовательным к самому себе - естественно, а быть требовательным к кому-то другому - глупо. А у каждого человека наверняка есть поступки, настроения, эмоции, которые украшают его точно также, как украшает каждый город определённое время года или суток, лабиринты улиц или кружева старинных балконов.
Почему мы не даём людям из прошлого вторую попытку понравиться нам, как даём второй шанс неполюбившимся городам?..
