Грузия, Уреки, конец сентября. За день до этих снимков мы успели искупаться и понежиться на солнышке. Уреки - это уникальное место, одно из немногих в мире естественных природных месторождений чёрного магнитного песка. Природная лечебница для людей с болезнями опорно-двигательного аппарата, сердца и сосудов, нервной системы. Для детей с диагнозом ДЦП. Стоит ли говорить, что уже в первые полчаса на пляже у Гоши из песка торчало только лицо?
Мы провели в Уреки три дня - слишком мало для того, чтобы испытать на себе целебные свойства магнитного чёрного песка. Но достаточно для того, чтобы всем существом почувствовать целебные свойства близости моря. Шума набегающих волн. Соли, пропитавшей воздух. Спокойствия, которым море удивительным образом всегда наполняет пространство рядом с собой.
Там, в Уреки, я думаю о том, как бесконечны возможности человеческого сердца. Ведь смешно полагать, что когда-либо в жизни мы отдаём сердце одному-единственному человеку. С детства в нём уживаются родители, бабушки и дедушки, братья и сёстры. В моём сердце жила мама и память о бабушке, мои названные бабушка и дедушка - Александра Максимовна и Николай Фёдорович Пугач, однажды я просто придумала, что они будут моими бабушкой и дедушкой. Потом в моём детском сердце поселился Пётр Николаевич, школьный учитель ОБЖ: мне было лет пять, когда я заснула во время педсовета, и он на руках отнёс меня "досыпать" в группу продлённого дня. До этого дня никогда ни один мужчина не держал меня на руках. Он нёс, а я десять минут притворялась, что всё ещё сплю. Я до сих пор могу вспомнить каждую из этих минут. Потом моё сердце выросло ещё больше и вместило в себя Николая Николаевича, школьного учителя физкультуры. Все учителя физкультуры обычно громко кричали, а Николай Николаевич никогда не кричал. Он говорил спокойно, отчётливо, уверенно и так твёрдо, что его без труда было слышно с другого конца футбольного поля. Он был большим и, по моим детским ощущениям, очень надёжным, а потому уютным и родным. Мне было тогда лет 8.
Дальше моё сердце стремительно росло: оно вмещало в себя новых друзей, оно заглатывало прочитанные книги, оно как собака запоминало новые места по запахам, искало, узнавало, билось чаще. Оно вместило первую любовь, и вторую, и третью. Оно вело дневники, писало письма, сочиняло стихи, выступало со сцены, и росло, росло так быстро, что со всех сторон отчаянно трещало по швам!
Оно полюбило всех моих детей - одного за другим. Удивлённо, трепетно, счастливо, очень осторожно оно вмещало в себя каждый день жизни первого сына; тревожно, мучительно, с ненасытным желанием обнимать ежечасно оно встретило рождение второго; доверчиво, радостно, легко открылось третьему. Заботливо аккумулирует тепло для рождения когда-нибудь кого-нибудь ещё.
С появлением в моей жизни Индии моё сердце стало больше на целую страну. В первый раз уезжая, я чувствовала, как разрывается всё внутри - часть меня оставалась в индийском Мандреме, в Мандреме начинались дожди. Греческий остров с древними оливковыми деревьями, из которых вырезают тяжёлые ложки. Сердечко из неба и листьев над горами Хамар Дабана, сердце, которое билось в ту минуту за моей спиной. Руфина. Тбилиси. Теперь это море, которое накатывает на чёрный берег огромными, штормовыми волнами.
Через несколько дней одна знакомая спросит меня: "Если испытываешь любовь так часто, разве это её не обесценивает?" Нет, не обесценивает, обесценить любовь невозможно. Сердце одинаково отзывается на всё, что тебе дорого - и в пять лет и в пятьдесят.
В тот же день близкая подруга спросит меня: "Разве, когда любишь и теряешь, не становишься твёрже, черствее, не утрачиваешь способность любить?" Не утрачиваешь, любить - это вообще не способность. Это такое свойство сердца, которое совершенно от тебя не зависит. Ты можешь придумать критерии оценки для своего человека, своей страны, своего места, своей музыки, ты можешь знать эти критерии наизусть, расписать по пунктам, рассортировать по значимости. А потом ты его встретишь и увидишь его глаза, или спустишься с трапа самолёта в новой стране и просто вдохнёшь воздух, или услышишь музыку с улицы и почувствуешь, что комок подступил к горлу, кружка с кофе дрожит в руках, ноги не держат. Это Ray Charles: "...You tell me..." И всё, ты почти физически слышишь эту трещину в сердце, так трескается лёд в горах. И дальше вообще бессмысленно что-либо пытаться говорить о любви...
