ПЕРВАЯ ЧАСТЬ: РАЗГОВОР
— У нас с тобой осталось меньше пяти минут, — подавляя нервную дрожь сказал Филипп. Душа его раздиралась, он глотал слезы, чувствуя страшную, опустошающую тоску. Сможет ли он смириться с неизбежностью конца?..
— Пять минут, говоришь... — Отец замыслился. — А нас кто-нибудь слышит? Где ты вообще находишься? — Он перешёл на шёпот.
— Даже если нас подслушивают — это неважно. Расскажи мне лучше, как ты! Ведь я нахожусь в живом мире, в мире людей, животных и растений, где каждый человек ходит, дышит и исполняет свои обязанности под голубыми облаками и ясными лучами солнца. Но где ты, отец?.. Я не хочу верить, что ты в гробу, и видишь вокруг себя лишь кромешную тьму!
— О, Филипп! — с дивным испугом воскликнул отец. Его голос изменился, он наполнился тоской и грустью. — Поверь, мне хорошо. Я чувствую себя превосходно. У меня есть всё, что я пожелаю, но нет вас. Я вольный, как птица, я парю в небесах, я могу быть ветром, а хочу — и стану дождем. Я ничто и я есть всё одновременно. В мире, где я живу, — раздался кроткий отцовский смешок: — Странно звучит, правда? "Где я живу". Как я могу жить, если для своей семьи я давно умер? Но ведь я и вправду жив, Филипп. И ты со мной разговариваешь — связь между двумя далекими и неравными мирами найдена. Это чудо, Филипп, я так скучал по вам! Как ты живешь сейчас? Как поживает матушка? Как твоя сестра? Вы, плачете, пожалуй, приходите ко мне на могилку? Пожалуй, и дату моего рождения никогда не забываете. Навещаете, несмотря на лютые морозы и метели?..
Весь мокрый от горьких слез, от пота, от волнения Филипп наперебой рассказывал срывающимся голосом всё то, что интересовало отца, а тот внимательно слушал. Затем они менялись местами: Филипп расспрашивал, удивлялся и снова плакал, а отец открывал всю свою душу. В некоторые моменты Филипп заливался смехом, а в некоторые — рыдал в три ручья и давился слезами. Сквозь безграничную грусть, навеянную родным отцовским голосом и детскими воспоминаниями, Филипп смотрел на себя в зеркало и в уме считал быстротечные минуты, мимолетные секунды.
Осталась одна единственная минута. Казалось, они поговорили уже обо всем на свете, и только тогда Филипп набрался смелости и сказал:
— Меня, наверное, уже ищут. Я стал преступником.
— Филипп! Дрянный ты сынок! — воскликнул в сердцах его отец, когда вкратце узнал все подробности договора, сумасшедшей цены пятиминутного звонка и ограбления в банке. — Неужели тебе так сильно хотелось услышать мой старческий, противный голос? Ты что, не мог посмотреть наши совместные видеозаписи, где мы, допустим, на рыбалке! Помнишь, какие забавные видео получались у нас? Там мой голос звучит громче всех. Или, к примеру, ты мог посмотреть видео со свадьбы, если тебе хотелось моих слез! Или же другие видео с праздников! Сколько их у нас? Да целый огромный архив... Не мог?! Не мог... — Филипп знал, он чувствовал, что отец улыбается той доброй и светлой улыбкой, грустной и меланхолической, и плачет. Тихо-тихо, чтобы Филипп не услышал. Филипп разразился рыданиями.
— Наше время подходит к концу.
— О, я это чувствую, сынок. Я как будто растворяюсь... И голос, слышишь, он стал куда тише прежнего. Сейчас же покинь город, Филипп, или даже страну. Ты не должен сидеть за разговор со мной!
— За поступки нужно отвечать. Но я не жалею, отец, и не смей, не смей винить себя! Для меня нет счастья больше, чем вновь услышать твои мудрые наставления! Мы поговорили — и ты вернул меня к жизни, этот разговор окрылил меня. Теперь я знаю, что через много-много лет мы снова встретимся! Вся наша большая семья объединится, как это было прежде.
— Ох, Филипп, Филипп... Кто же позаботится о твоей семье? Как же твоя дочурка? Моя внучка! Господи, я уже дедушка столько лет, а узнал только сейчас. Филипп, не делай ошибку, уходи как можно быстрее.
С улицы донесся вой полицейской сирены.
— Отец?
— Что, Филипп?
— Я так тебя люблю!
— И я тебя. Покуда вы помните меня — я всегда буду жив.
Телефон выключился. Филипп прижал его к груди.
На улице Филиппа повязали и увезли. Он не плакал, не упирался, а шёл навстречу двум крепким мужчинам в полицейской форме радостный и счастливый. После того, как Филипп исчез, женщина в белом костюме вошла в двадцать пятую комнату и приветливо улыбнулась:
— Спасибо за вашу талантливую актёрскую игру. Филипп Флорес несомненно поверил, что разговаривает ни с кем иным, как с родным отцом. Вы очень ценный сотрудник для нас. Просто удивительно, как за столь короткое время вы выучили так много информации о его семье!
Старик откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул:
— Меня впечатлила эта история. Я и впрямь почувствовал себя отцом Фила. Для меня еще будут подходящие роли?..
— Если будут — мы обязательно с вами свяжемся. Но сейчас в этой комнате состоится разговор дочери с матерью, умершей два года назад. Входите, Мелин, проходите. Приготовьтесь, уж судя по клиентке — разговор будет очень эмоциональным.