Знаешь, иногда как-то особенно отчаянно хочется жить…
Нет? О, значит, твоя жизнь просто очередная случайность в последовательности атомов и молекул постоянно куда-то расширяющейся вселенной. Хотя нет… Ты знаешь, знаешь, просто почему-то не признаешься. Мы все знаем эти моменты, душой чувствуем эту миндально-сладкую негу, приправленную крепкой опасностью.
Пройти по узенькой кромочке. Понимаешь, что можешь сорваться, оступиться, и тогда все – черная, поглощающая дыра. Знаешь, где остановиться. Вон на той черточке, за которой синяя трясина. Только там, лишь там, у этой самой синей, зловонной трясины растут самые спелые, самые сочные ягоды удовольствующегося блаженства. Сколько раз ты зарекался не подходить к трясине? А! Не можешь? Я тоже не могу!
Влечет своими ягодами, спелыми и сочными. Ты поначалу осторожно и аккуратно идешь к ней. Вот кисленькая костяника – ранний предвестник ягод блаженства. Она лишь раззадоривает, распаляет аппетит. Вот куст орешника с плодами едва уловимой горечи. Плотными и хрустящими, как чистые свежие снежинки. Еще шаг – и перед тобой первый, особенно желанный плод, – голубика. Да, твои глаза потеплели, ты понимаешь, как к ней непросто добраться. Приходится миновать подлую, режущую осоку и кислую, колючую малину. Зато голубика – целое поле голубики, где можно остановиться и отдохнуть.
Кто останавливался здесь? На голубике? Ты смог? Я тоже нет. Никаких остановок! Мысли оставляют свои места, уступая чистым, глубоким эмоциям, искренним и таким обреченным. Никогда не задумывался, почему именно путь к трясине пронзительно настоящий? Такой глубокий и трепетный. Чистый? Да, именно так! Чувствуешь дыхание скорой погибели? Чувствуешь! Всякий раз мы надеемся ее избежать, и всегда прогораем без остатка. Остается серая, выжженая пустошь.
Ты идешь? Конечно! Кто же устоял? Впереди ждут ягоды блаженства. Никаких остановок. Ты уже летишь вперед, забыв про осторожность, предвкушая чарующее, запретное наслаждение.
Прыжок! Коварная, толстая коряга запуталась у тебя под ногами. С размаху знакомишь нос со скользким, влажным, темно-зеленым мхом. Ух! Стряхиваешь с себя ржавую хвою, пожухлые листья и потираешь нос. Осторожнее… Главное – это осторожность. Она – залог блаженства! Осторожность так оттеняет, так обостряет все чувства, все эмоции. Дышишь глубже, видишь улыбку мира и растворяешься в предвкушении.
Пара шагов – и мы у брусники. Правда, она не так интересна и вкусна. Ты пролетаешь ее как можно скорее, ведь там, впереди уже совсем рядом… Брусника хитра: она оставит на тебе свой след. Как пропуск, как отметина путнику, идущему в синюю бездну. Вы уже одни из них, вы уже не вернетесь. Теперь пути назад нет. Страшно оглянуться? Мне тоже. Подлая ловушка жалости потраченных усилий, иллюзии правильности пути только вперед.
Вдох – выдох – шаг. Уходящие высоко в небо ели плотнее смыкают свои ряды. Словно последний рубеж, словно шанс остановиться и повернуть назад. Кто поворачивал? Усмехнутся вслед ели.
Вот оно! Запретное, сладостное удовольствующее блаженство! Его завораживающие рубиновые ягоды, кажется, освещают даже часть синей трясины. О, это опасное заблуждение, погубившее сотни новичков. Рубиновый свет, покрывающий синюю топкую вязкость, миражом блаженства уходящий в топь. Сколько их, сорвавших кусочки счастья и ринувшихся за ними дальше в трясину, приняв рубиновый отсвет за правду. Сгинули… Пропали… Сколько еще уверенно шагнут навстречу черно-синей бездне...
Мы тоже рискуем. Один лишний вздох, и трясина замкнет свои ледяные, тлетворные объятья. Ведь она тоже смакует наше появление. Удивлен? Трясина любит смельчаков… или безумцев… Срывай, срывай скорее и шаг назад! Смотри, смотри как жадно дышит трясина. Смотри, как плотоядно следит за твоими руками.
Ты приникаешь губами к удовольствующему блаженству, стараясь удержать равновесие на зыбких болотных кочках. Карамельное счастье с привкусом терпкой опасности. Удовольствие до кончиков пальцев, радость скольжения с горы на разноцветных санях, опьянение страстным вином, летящее движение, наслаждение долгожданной победой. Желанный, завоеванный кубок, немыслимое, запретное, но такое без остатка окутывающее теплом наслаждение жизнью. Прогулка по радуге, прикосновение к мечте, немыслимая, осязаемая реальность, так ласкающая своим шелком лепестков пиона.
Самый край трясины… Отчаянная, всепоглощающая насыщенность перед практически неизбежным синим холодом.
Ты чуть усмехнешься и чуть приподнимешь руки. С вызовом, дерзко взглянешь в темную синь… Сколько у нас этих жалящих отметин трясины? Сколько пепла в бесцветной пустоте? Болото предвкушает пиршество…
В другой раз, трясина… в другой раз…