История успенской школы.
В царствование Екатерины Великой, в Малороссии, церковные школы были почти во всех приходах. Содержались они священниками и диаконами. В этих школах обычно обучали чтению, письму и пению. Конечно, школы эти не отличались большим количеством учащихся, не могли похвастаться и постоянством, прочностью своего существования, но они совершали свое великое дело поддержания и распространения грамотности в народе. При некоторых школах находились даже общежития, которыми заведовали наряду с диаконами и студенты академии, носившими громкое звание бакалавров или директоров школы. Войско Донское же такими успехами похвастаться не могло по причине отсутствия приходских школ. И только в 1791 году, в конце галантного века Екатерины Великой, по предложению генерал-фельдмаршала и кавалера князя Потемкина-Таврического в Войске Донском было учреждено первое одноклассное народное училище в городе Черкасске.
Интересно что, при атамане Иловайском Святейший Синод, согласно ходатайству Светлейшего Князя Потемкина, разрешил «во священники, диаконы и другие духовные чины производить из положенных в подушный оклад малороссиян по прошениям и рекомендациям Войска Донского». Вот такая была беда с грамотностью на Дону.
В Указе Правительствующему Сенату от 24 января 1803 года император
Александр I предписывал утвердить предварительные правила народного просвещения. В этих правилах определялось четыре типа училищ, и первое из них называлось приходским училищем. Далее говорилось, что всякий приход или два прихода вместе должны иметь, по крайней мере, одно приходское училище.
Приходские училища в казенных селениях вверялись приходскому священнику и одному из почтеннейших жителей, а в помещичьих селениях они представлялись попечительству помещиков.
К 1839 году на Донской земле было уже 19 чистых приходских училищ и 7 приходских училищ при окружных училищах. Такое положение сохранялось вплоть до 1859 года.
В учебном отношении Донская область входила в Харьковский учебный округ.
О появлении первой школы в слободе Успенской говорится следующее: «приходское училище открыто в 1861 году генваря 1-го дня». «Священник Иоанн Диков занимался обучением прихожанских детей безвозмездно». Но Диков был рукоположен в священники слободы Успенской только 25 марта 1861 года. В феврале месяце он еще был диаконом в Покровской церкви станицы Елизаветинской. Открыть школу в слободе Успенской 1 января 1861 года священник Диков никак не мог. Более правдоподобны сведения из другого архивного документа. В этом документе говорится, что школа «открыта в 1861 году 12 ноября с утверждения Войскового по крестьянским делам Присутствия». Располагалась она в доме, выстроенном сельским обществом специально под школу. Там же говорится и о школе в поселке Калиновском: «открыта школа в 1862 году 5 сентября с утверждения Войскового по крестьянским делам Присутствия». Калиновская школа помещалась в частном доме.
Школа в слободе Успенской в то время не была церковно-приходской школой, это была обычная «одноклассная» школа грамотности. Название «одноклассная» не означает, что в ней учили детей один год. Нет, конечно. Курс обучения детей был примерно трехгодичный. Школы грамотности стояли на ступень ниже церковно-приходских школ и на две ступени ниже школ министерства образования. Никакого надзора за ними в то время не велось, никаких учебных программ для них не было. Учили в них, как умели, закону Божия, читать и писать. Учителями же в них мог быть кто угодно, лишь бы в грамоте разбирался, да плату просил невысокую. Жили эти школы сами по себе и содержались за счет сельской общины. Но в статистике их, конечно, учитывали. Иногда они исчезали по разным причинам, чтобы потом появиться вновь через некоторое время.
У истоков Успенской школы, как было сказано, состоял священник Иоанн Григорьевич Диков, окончивший курс в Ставропольской Семинарии. Сын дьякона казачьего происхождения. Жену его звали Фекла Александровна. У них было две дочери: Лидия и Антонина. 30 апреля 1865 года «за безвозмездное преподавание прихожанским детям закона Божия» был награжден набедренником.
Законоучитель преподавал Закон Божий, учитель – образовательные науки, а что они собой представляли эти науки – разговор пойдет ниже. Если преподаватель был один, то и преподавал все сам. Что касается «Закона Божия», то в Успенской сельской школе «законоучителями» всегда были священнослужители, и никакой платы от сельского общества за свой труд они никогда не получали.
По сведениям о крестьянских школах по 5-му мировому участку Миусского округа на 25 января 1863 года в слободе Успенской учителем был дьячок Гавриил Васильевич Флеринский, получивший образование в Новочеркасском духовном уездном училище. У дьячка Гавриила Васильевича Флеринского жену звали Елена Пантелеймоновна. В 1870 году он был уже вдовцом, и было у него двое детей: Мария и Алексей.
Гавриил Васильевич Флеринский ярко выделялся по Духовному ведомству. Его послужной список выглядел следующим образом.
В его характеристике, за 1870 год, в графе 4 сказано: «По делу о немиролюбивой жизни в притче по указу Донской Духовной Консистории от 17 октября 1849 года за No.4392 в числе всего притча подвергся штрафу из 5 рублей серебром. По указу от 31 октября 1852 года за No.5644 за неосновательный донос на местного священника в числе всего притча подвергся штрафу из 5 рублей серебром с обязанием подпискою. По указу от 30 декабря 1853 года за No.7493 за сокрытие и не показывание по церковным документам обще с притчем подвергся штрафу из 20 рублей с обязанием подпискою. По указу от 7 октября 1854 года за No.6412 за самовольную отлучку от места службы оштрафован на 2 рубля серебром с обязанием подпискою». «По Указу Донской Духовной Консистории от 16 июля 1865 года за No.5430 по неспособности продолжать должность дьячка и за немиролюбивую жизнь уволен из штата».
Однако вернемся к школьным делам 1863 года. В Успенской школе преподавались следующие науки: азбука гражданская и церковная, псалтырь, чистописание, арифметика, церковное пение и катехизис. А в поселке Калиновском учительствовал вольноотпущенный из крестьян господ Иловайских, Иван Коркошка. Преподавал азбуку и чистописание.
28 ноября 1867 года, в своем рапорте в Войсковое по крестьянским делам Присутствие, статский советник Краснов писал: «Училища я нашел в слободах Недвиговке-Успенской и в Голодаевке. В других же волостях, кроме Артемовской, ныне приговаривают учителей собственно в зимние месяцы. Плата дешевая. Ссылаясь на трудные времена, крестьяне неохотно учат детей. В обучении ограничиваются грамотою, псалтырем или часословом на славянском языке наизусть без объяснения выученного. Но результат их деятельности еще не виден».
На 01 января 1869 года в Успенской школе обучалось 56 мальчиков и 7 девочек. Преподавал науки отставной унтер-офицер Константин Михайлович Вишневский. Свидетельства на звание учителя у него не было. Обучал детей азбуке, 1-й части арифметики, краткой священной истории и чистописанию. В поселке Калиновском школу посещало 12 мальчиков, а учителем был крестьянин-собственник Григорий Терещенко. Свидетельства на звание учителя у него не было также. Обучал: азбуке, псалтырю, часослову и чистописанию.
На 01 января 1870 года в успенской школе обучаются 48 мальчиков и 4 девочки, а в Калиновской школе изменений нет, но преподают в обеих школах К. М. Вишневский и священник Иоанн Диков.
В 1870 году расходы Успенского сельского общества на образование в слободе Успенской составляли 150 рублей серебром в год, но учителю из них перепадало около 100 рублей в год. К примеру, в 1873 году учитель К. М. Вишневский получил от общества 116 рублей, а в 1874 году 100 рублей.
В 1873 – 1874 учебном году в поселке Калиновском учителем работал сельский писарь Иван Алексеевич Золинский, который получил образование в Таганрогском уездном училище. За свой труд он получал аж 25 рублей в год, а предметами обучения, как и в Успенской школе, были: грамота по методу Корфа, практическое чтение «Родного слова» Ушинского, чистописание по тетрадям Богданова и четыре правила арифметики.
01 января 1873 года, волостной старшина Василий Ченцов и писарь Горбачев, представляя сведения по инстанции, занесли в графу «замечания» следующее: «Учитель хотя и не имеет свидетельства, но вполне соответствующий на звание учителя, и усерден к своим обязанностям». Это об учителе К. М. Вишневском.
В последних числах марта 1874 года был произведен осмотр 40 школ Миусского округа. Об Успенской школе в этом отчете говорилось следующее:
«36. Успенская сельская школа в слободе Успенской, при р. Крынке. Учащихся по списку значится 50, в том числе 2 девочки, на лицо было 20. Успехи учеников по русскому языку, из чтения «Родное слово» Ушинского и (неразборчиво), ученики прочли несколько статей довольно четко и разборчиво, останавливаясь перед знаками препинания, но из прочитанного не могли рассказать; из Св. истории Ветхого Завета заученное на память отвечали твердо, но без объяснения; из арифметики складывали и вычитали небольшие числа удовлетворительно и знают таблицу умножения, пишут на тетрадях прописей довольно хорошо и тетради содержат в чистоте. Учитель унтер-офицер Константин Вишневский, из кантонистов, обучался в Симбирском батальоне кантонистов. Со времени открытия сельской школы, он исполняет обязанности учителя с особенным усердием, и общество им весьма довольно, жалование получает от общества 100 рублей в год. Школа помещается в доме, выстроенном обществом для школы, и содержится на счет общества».
В 1876 году, в дополнение к средствам сельских обществ, употребляемых на образование, первое очередное Миусское Окружное Земское Собрание ассигновало на каждую школу в Миусском округе по 100 рублей.
Здесь нужно сказать, что изначально отношение крестьянства к образованию было «легкомысленным», если так можно выразиться. Крестьяне, конечно, понимали, что образование, в общем-то, нужно, но хотелось бы, как-нибудь так, чтобы и подешевле, а лучше бы даром, и чтобы занятия эти не мешали сельскохозяйственным работам, не отвлекали детей от работ. Вот что писали газеты о школах сельских обществ:
«Миусский округ в отношении учебного округа стоит ниже всех других округов: настоящих училищ в этом округе весьма не много. Однако более чем в 30 слободах существуют временные школы, в которых состоят учителями люди, совершенно не подготовленные к педагогической деятельности. Крестьяне приглашают таких людей по не пониманию дела и без исследования умственных и нравственных качеств непризванных учителей. И учат без толку такие учители годы одних и тех же учеников без всякого контроля. Пользы от такого учения нет ни на волос. Поставить же дело на настоящую почву нет возможности, потому что жители слободы не понимают требования школы, желают, чтобы учение проводилось в течение трех зимних месяцев как-нибудь, где-нибудь и каким-нибудь учителем. О постройке доме для школы, о выборе лучшего учителя, о достижении каких-либо результатов от школы подумать некому из среды этой совершенно темной массы. Станет толпа эта говорить с вами – не многие понимают дело, но их голоса заглушают три-четыре человека. Соберете справки об этих людях, и окажется, что один пьяница (а кричит громче всех), другой – детей не имеет, а третий живет и хочет жить по старине. Объясняться с этим народом трудно. Точек соприкосновения нет. С тяжелым чувством выходишь с такого собрания. Одна мысль только неотступно сидит в голове: будь деньги, все бы было, будь два – три влиятельных человека в слободе, благоприятствующих учению, дело пошло бы хорошо. Но все это неграмотно, покрыто невежеством, нежеланием понимать дело. И деньги есть, и хлеб есть, а все говорят: «Денег нима, хлеба нима». Эта фраза долго звучит в ушах после схода. Укажут на доходную статью слободы, на кабак, сдаваемый от мира, и тут не сговоришься. Одно остается средство, как говорят люди опытные, добиться открытия училища: «Выставить два ведра водки и получить какой угодно приговор». Но не дай Бог прибегать к такому средству. Будь деньги в распоряжении земства на открытие училищ, дело пошло бы иначе. Но денег-то в распоряжении земства на открытие училищ нет».
«В заключение скажем, что доводы народа в свою пользу всегда сильней доводов преподавателей в пользу школы. Вот образец таких доводов.
- Мне сын не нужен на зиму; ну и пускай его ходит в школу.
Этот довод слышится учителем от родителя при принятии ученика глубокой осенью. В это время школа действительно кишит учениками и в любой из них в это время можно насчитать до 80 человек.
- Мне сын теперь нужен; настигла работа, и я беру его из школы.
Это слышится весною, с открытием полевых работ, когда количество учащихся в редкой школе превышает число 20».
А вот об учителях.
«В одной из слобод Миусского округа крестьяне заявляют неудовольствие на учительницу сельской школы за то, что она учит не по-старому. Начинать с азов, говорят они, лучше, чем прямо со слов. Другая причина неудовольствия на учительницу лежит в том обстоятельстве, что она детей не бьет, а без бою, по их мнению, выучить грамоте «ни як ни можно».
«11 октября сего года на заседании Миусского окружного училищного совета явился кандидат на учительство, со свидетельством, выданным из Харьковской духовной семинарии, из которого видно, что господин К. уволен из низшего отделения семинарии (словесности). Прошение господина К. было написано крайне неграмотно. Один из присутствующих в заседании выразил удивление тому, что воспитанник семинарии так скоро разучился писать.
- А вы почему знаете, как я писал? – Спросил господин К.
- Предположить нужно, что из семинарии (из словесности) выходят все-таки люди грамотные, а это прошение уж очень неграмотно написано.
Господин К. заявил, что прошение написано не им, а одним его знакомым.
- Почему же вы сами не писали прошение?
- Некогда было.
Ему указали на подпись имени и фамилии под прошением, что подпись сделана одною рукою.
- Да, и подписался не я. – Сказал господин К.
- Чем вы занимались прежде? – Спросили господина К.
- Торговлею, да дела плохо пошли, я и решился заняться учительством».
А это уже заметки из газет об Успенской школе и учителе в этой школе.
«Из слободы Успенской
(Миусского округа)
Здешняя школа, содержимая на общественный счет, очень тесна и имеет недостаток в классной мебели. Число учащихся бывает от 50 до 60 душ. Отказывать ученикам в приеме по причине тесного помещения не возможно, так как крестьяне этой причины не признают основательною. Учебных пособий при школе нет совершенно никаких; ученики поступают разновременно и посещают школу очень неисправно. Каждый ученик идет в школу с книжкой, которую купил ему его отец, совершенно неграмотный человек.
Большинство крестьянских детей крайне нуждаются в бумаге и перьях и иным не приходиться учиться писать по неделе и более, пока родители не раздобудут 2-х или 3-х копеек.
Жалование я получаю от крестьянского общества 130 рублей. Платят мне крайне неисправно, так что приходиться не получать по целым месяцам и более. Так как других средств к жизни не имею, то приходится подчас бедствовать.
Учительница К. Г.».
Дело с образование в крестьянских слободах начало кардинально меняться с 1884 года. 13 июня 1884 года император Александр III возложил на духовенство обязанность «учительства к просвещению народа в истинах православной веры и в правилах благочестия». Были утверждены «Правила о церковно-приходских школах». С этого момента начинается многочисленное открытие церковно-приходских школ или замена ими до этого существовавших сельских школ на Донской земле.
По «Положению» церковные школы делились следующим образом:
- школы грамотности, представляющие собою простейший тип рассадника элементарной грамотности;
- церковно-приходские школы одноклассные с трехгодичным курсом и двухклассные с пятилетним курсом.
В 1885 году по рапорту успенских священников Иоанна Покотилова и Петра Григорьева, одобренного Архиепископом Донским и Новочеркасским, Успенская сельская школа грамотности была переименована в церковно-приходскую «одноклассную» школу. В школе, со времени ее открытия и до 1885 года, обучалось до 500 детей.
Донской Епархиальный Училищный Совет, образованный в Донской Епархии, уже с самого начала открытия церковно-приходских школ был озабочен об устройстве над ними надежного наблюдения. В мае 1886 года для осмотра церковно-приходских школ в первый раз был направлен в Миусский и Донецкий округа член Совета, законоучитель местной гимназии, священник Николай Кириллов.
Священник Кириллов добросовестно выполнил поручение и представил Совету свой отчет. В этом отчете сказано и об Успенской церковно-приходской школе:
«Особенно же печальный вид представляют Радионово-Несветайская и Успенская школы в Миусском округе.
В школе Успенской пол земляной и так изрыт, что ноги тонут в пыли и мусоре, окна разбиты, глиняная смазка стен осыпалась, печка устроена среди комнаты, а железная труба от нея проведена не в потолок, как обыкновенно, а над головами учеников, в стену».
Затем, после перечисления нескольких образцовых школ, сказано: «Остальные школы, как уже сказано, ни библиотек, ни учебных пособий еще не имеют».
Дальше из этого отчета следует: «Учебный год по своей продолжительности не во всех школах одинаков: он заключает в себе от 4 ½ до 9 учебных месяцев, но при этом дети поступают в школы и выходят из них не одновременно, потому что во многих местностях они помогают своим родителям в домашних работах и посылаются в школу только во время, свободное от таких работ. Наконец и поступившие в школу дети посылаются в нее родителями не аккуратно, между прочим, и от того, что у последних еще не сложился взгляд на церковно-приходскую школу, как на такое учреждение, требования которого должны быть строго выполняемы. Простой народ смотрит на школу, как на свою домашнюю – не казенную, а потому и думает, что относиться к ней можно свободнее».
И о мерах наказания в этом отчете: «Дисциплинарные меры для исправления ленивых и шаловливых учеников употреблялись во всех школах следующие: внушение, замечание, выговор наедине и в классе при товарищах, лишение места, оставление в классе во время перемены и по окончанию занятий, стояние на коленях (в Таганрогском округе), обращение к содействию родителей».
В 1889 году в январе уже было известно что, Успенское сельское общество имело твердое намерение построить новый дом для сельской школы.
С течением времени, благодаря местному духовенству и учителю Михаилу Дюжеву (Дюжев начал преподавание с 30 сентября 1888 года), Успенская церковно-приходская школа начала исправляться и занимать более приличное место. По отчетам Донского Епархиального Училищного Совета за учебные годы 1891-1892, 1892-1893 к числу школ, наиболее «удовлетворительным» по Таганрогскому округу, относилась и Успенская церковно-приходская школа, а об учителе Михаиле Дюжеве говорилось, что он проявил «особое усердие и успешность в преподавании своих предметов детям».
Поскольку в церковно-приходских школах учили и церковному пению, то был в Успенской школе хор, причем в 1892 году отмечалось, что он «в той или другой степени правильно организованный».
К этому периоду относится и статья, помещенная в газете «Донские Епархиальные Ведомости No.7, 1892 год», которая приводится ниже полностью.
Акт в Успенской церковно-приходской школе.
«1 марта 1892 года в Успенской церковно-приходской школе был скромный акт, который начался молебном святым – Кириллу и Мефодию и Александру Невскому. На акте, кроме заведующего школою, священника И. Покотилова, законоучителя, диакона В. Долгополова, учителя М. Дюжева, присутствовали: попечитель школы дворянин Иван Александрович Лакиер и местные власти.
По окончанию молебна, попечитель раздал окончившим курс учения в 1890 – 1891 году детям свидетельства, присланные Донским Епархиальным Советом; всех же детей, которых в школе более 110 душ, угостил пряниками и конфетами. Тот же попечитель на акте за 1889 – 1890 учебный год подарил каждому окончившему курс мальчику по кашемировой сорочке с поясом, а девочкам по шелковому платку. Также, ежегодно он жертвует на школу по 50 рублей. Из этих денег часть идет на покупку книг, тетрадей и прочих школьных потребностей для снабжения детей бедных, а часть употребляется на постройку классной мебели. Пожертвовал он также в школу большой поясной портрет Государя Императора, в багетовой рамке и т.п. Но, помимо всего, И. А. Лакиер выразил желание дать земли для постройки нового здания для школы, камня и прочих материалов, также не отказывается оказать помощь и деньгами. Впоследствии же он предполагает завести при школе, около церкви, фруктовый сад и огород, для чего на свои средства обещает нанять опытного садовника.
Дай Бог побольше таких усердных попечителей, - и тогда церковно-приходские школы будут иметь и хорошие помещения, и снабжены будут классною мебелью».
В статье «Переутомление учеников сельских народных училищ и увеличение учебного года и курсового времени, как средства к его уничтожению», рассматривалась одна из главных причин слабой успеваемости в сельских школах.
Курс в сельских школах был трехгодичный, но, как уже говорилось выше, ежегодно он не превышал, в среднем, 4-х месяцев по причине позднего начала занятий (около 1 октября) и раннего отзыва своих чад родителями для полевых работ (около 9 марта). Плюс еще нужно вычесть воскресенья и праздничные дни. При такой продолжительности учебного процесса крестьянским детям было очень трудно усвоить обширный материал. Если же принять во внимание и их умственное развитие, то практически не возможно. Крестьянские дети поступали в школу «совершенными дикарями, со своим особым складом мыслей, которые, конечно, были далеки от книжной мудрости». «Крестьянских детей приходилось учить не только чтению и письму, но и разговору. То, что для городского ученика на половину было понятно и удобоваримо в умственном отношении, для крестьянского ребенка-ученика с его узким умственным кругозором, напичканным при том же массою суеверий и предрассудков, были «дебри непроходимые». Учебники, приноровленные более к городским училищам, для крестьянских детей были положительно неудобоваримы, особенно на первых порах поступления в школу, когда вновь поступившие даже и говорить-то почти не умели. Понятно, что книжный материал требовал от крестьянского ребенка вдвое большего времени для усвоения, чем от городского».
Газета предлагала увеличить курс обучения крестьянских детей на 2 года, до 5 лет, тем более что деревня уже признала этот увеличенный курс полезным и целесообразным для дела. Родители крестьянских детей часто обращались к учителям с убедительнейшими просьбами допустить еще на 1 – 2 года посещение училища учениками уже окончившими курс и получившими свидетельства.
В апреле 1892 года появилось постановление Святейшего Синода о празднование церковно-приходскими школами местных храмовых праздников. В постановлении говорилось:
«Ограничить празднование храмовых праздников в церковно-приходских школах двумя днями, с тем, чтобы на третий день в церковно-приходских школах обязательно начиналось обычное учение;
В самый день храмового праздника, непосредственно после божественной литургии установить служения молебствия в здании церковно-приходской школы перед иконою праздника, в присутствии учителя и всех учащихся в школе. Если же церковно-приходская школа находится в отдаленном от приходского храма селении, молебствие в школе должно быть совершено при посещении селения церковным причтом для водосвятия, обычно совершаемого по случаю храмового праздника.
В тот же первый день храмового праздника после обеда все учащиеся должны быть собраны в школу, где им предлагается учителем назидательное чтение, сопровождаемое хоровым пением церковных песнопений и гимнов, а затем, где представляется возможным, детям раздаются гостинцы или книжки от попечителей или заведующих школами.
Во второй день храмового праздника воспитанники освобождаются от обычных учебных занятий до обеда, а после обеда собираются в школу и проводят время в чтении и пении, а затем в детских играх на открытом воздухе под руководством учителя.
Учители церковно-приходских школ, на дни своих храмовых праздников, в отпуск не должны быть увольняемы». Получался сплошной праздник с пением, чтением и с играми на свежем воздухе после обеда на второй день.
В мае 1892 года появился циркуляр Министерства Народного Просвещения, в котором говорилось, «что педагогические советы могут допускать к устным испытаниям учеников, получивших на письменном испытании единицу, если выяснится, что неудовлетворительные письменные работы произошли вследствие случайностей или неблагоприятных обстоятельств».
По поводу циркуляра газета «Приазовский край» съязвила: «Розги и карцер напомнили мне учащуюся молодежь. Эту молодежь я могу поздравить от всей души. Отныне единица, этот страшный призрак, упразднена. Да, единица упразднена наиположительнейшим образом. Дело в том, что ныне, получив кол на экзаменах, можно, тем не менее, лелеять надежду на переход в следующее отделение чистилища, т. е. в следующий класс. Это все-таки прогресс. Будем надеяться, что придет время, когда упразднят и убийственную двойку, и счет у господ преподавателей начнется прямо с тройки».
В августе того же года появилось «разъяснение» от Министерства Народного Просвещения, которое приводится здесь не полностью:
«В виду того, что отметки, выставленные исключительно на основании познаний, обнаруженных учениками во время экзаменов, не всегда могут представлять справедливую оценку приобретенных и вполне усвоенных ими знаний по данному предмету, ибо экзаменные ответы находятся в большей зависимости от многих случайностей, как то: состояние здоровья и духа ученика, степени усталости и напряженности состояния, как его, так и экзаменатора и проч., то придавать этим отметкам столь большое значение, чтобы отметка два, полученная на устном испытании, при удовлетворительных баллах годовых и выставленных на письменных испытаниях, лишала абитуриента права получения аттестата зрелости, значило бы решение столь важного вопроса, как выдачу аттестата зрелости, ставить в зависимость от совершенно случайных обстоятельств.
Поэтому вопрос о праве педагогических советов выдавать аттестат зрелости тем ученикам, которые при удовлетворительных занятиях математикой и при удовлетворительном исходе письменного испытания по этому предмету получат неудовлетворительную отметку на устном испытании по одному из отделов математики, очевидно, должен быть решен положительно».
Вернемся к Успенской школе. В 1894-1895 учебном году, по отчету Донского Епархиального Училищного Совета, «лучшими в воспитательном и учебном отношении, по отчетам отделений, значатся следующие школы в Таганрогском округе: Успенская, и т. д.». Учителем в этом учебном году в Успенской церковно-приходской школе был казак Павел Козорезов, «со званием учителя», а законоучителем и заведующим - священник Иоанн Покотилов. Павел Козорезов начал свою деятельность в слободе Успенской 25 января 1894 года, достойно продолжив дело учителя Михаила Дюжева.
Наказание для нерадивых учеников несколько изменилось в этом учебном году: стояние на коленях не упоминалось, но добавилось более действенное наказание: « в случае же неоднократного повторения учениками каких-либо проступков или проявления упорной лености в занятиях, руководитель школы обращался к содействию родителей с указанием им необходимости принять со своей стороны «чувствительные» меры к исправлению детей». Кроме этого, в виде дисциплинарных мер, практиковалось в школах Черкасского и Таганрогского округов следующее: «шаловливые ученики были лишаемы очереди читать молитвы в школе, очередного дежурства в классе, права на исполнение обязанности чтеца и церковника при богослужении в храме».
В 1899 году в газете «Донские Епархиальные Ведомости», No.26, была напечатана «Программа испытания на звание учителя или учительницы одноклассной церковно-приходской школы». Согласно этой программе, испытания проводились по следующим предметам: Закон Божий, церковно-славянский язык, русский язык, чистописание (экзаменующийся должен уметь четко и правильно писать крупным шрифтом на классной доске), арифметика, история, география и церковное пение. Что касается церковного пения, то лицо, выдержавшее экзамен по этому учебному предмету, получало свидетельство, и этому лицу давалось преимущество перед другими при определении на место работы. Церковное пение высоко ценилось.
17 июля 1900 года Таганрогское Окружное по крестьянским делам Присутствие распространило циркуляр, в котором запрашивало волостные правления «о желании или нежелании общества открыть новое училище Министерства Народного Просвещения на счет казенных сумм». 10 декабря 1900 года по этому поводу состоялся Успенский сельский сход, на котором крестьяне «постановили: изъявить нежелание к открытию нового училища Министерства Народного Просвещения, хотя оно и нужно, но потому что в нашем Успенском сельском обществе на постройку нет никаких сумм и доходов для открытия оного».
Тем не менее, вторая школа в Успенской слободе (женская школа), все же, появилась. В 1901-1902 учебном году в слободе Успенской было уже две школы.
В 1901-1902 учебном году «особого внимания по своему трудолюбию и успешному ведению дела обучения» заслужил диакон Петр Матвеев, преподававший в Успенской мужской церковно-приходской школе. В отчете за этот учебный год говорилось также о слабом ремесленном обучении, т. е. об уроках труда, по причине отсутствия «благонадежных и трезвых мастеров-учителей». «По местным условиям, - говорится в отчете, - порядочного и трезвого мастера (плотника, столяра, кузнеца) трудно найти даже за 300-400 рублей в год при готовой для него квартире и отоплении».
Что же касается обучения труду девочек, то здесь дело обстояло гораздо лучше. «Уроки рукоделия, назначаемые обычно на внеклассные и послеобеденные часы 3-4 раза в неделю, посвящались обучению девочек шитью, вязанию, вышиванию, плетению кружев, изготовлению скатертей, головных платков, шарфов, рукавиц, искусственных цветов. В некоторых же школах кроме этого давались еще уроки кройки и шитья на швейных машинах». Рукоделие преподавалось и в Успенской школе для девочек.
В видах наказания учеников в 1901-1902 учебном году появилось новое и вечное. Добавилось: «пересаживание, стояние за партой, стояние в углу или возле классной доски, оставление в классе после занятий». Эти наказания твердой поступью шагнули в социалистическую школу.
В 1902-1903 учебном году Успенская школа в числе «прочих» не выдающихся, народные чтения не велись, преподаватели ничем не отличились, но и не прогневили Бога.
В этом году вступает новое положение о церковных школах. Преподаватели церковно-приходских школ в своих правах подтягиваются до уровня преподавателей государственных школ, «хотя и без права получения пенсий при службе и без пятилетних прибавок к пенсии».
В 1903-1904 учебном году Успенская женская школа отметилась «посредственными успехами», а об учительнице Лидии Раевской говорилось, что она исполняла свои обязанности «без надлежащего усердия и успеха». Посредственные успехи оказались в женской школе и по Закону Божия - «по малоопытности и малоусердию учителя». Священник Иоанн Покотилов «неумело вел занятия по Закону Божия, а потому и успехи оказались плохими».
Мужская школа среди «удовлетворительных», и в ней уже проводились народные чтения, и даже со световыми картинами. А законоучитель мужской школы, священник Феодор Сланский, заявил себя «особыми заботами по школе, трудолюбием в занятиях и выдающимися успехами учеников». Феодор Сланский будет получать похвалу за свой труд и в последующие годы, до 1906-1907 учебного года включительно. Отмечен также и священник Семеон Григорьев за заботы о школе и за народные чтения.
Здесь нужно сказать несколько слов о настоятеле Успенской церкви, священнике Федоре Сланском. Трудился он на совесть. 6 мая 1909 года «Государь Император Всемилостивейшее соизволил удостоить награждения» орденом св. Анны 3 степени священника Успенской церкви слободы Успенской Федора Сланского. А 06 мая 1914 года за заслуги по духовному ведомству ко дню рождения Его Императорского Величества Государь Император наградил Федора Сланского саном протоирея.
В 1904-1905 учебном году школы слободы Успенской признаны «вполне удовлетворительными».
В 1906-1907 учебном году мужская школа снова получает статус «удовлетворительной», отмечается учитель Успенской мужской школы Василий Литвинов за «ревностные к школьному делу» старания. Он будет держать эту планку до 1908-1909 учебного года включительно. О женской школе ничего не говорится
В 1907-1908 учебном году обе школы Успенской слободы на «удовлетворительном» уровне.
30 января 1907 года Советом Министров одобрен проект о введении в Империи всеобщего начального обучения. «Цель законопроекта – предоставить всем детям обоего пола возможность по достижению школьного возраста 8 – 11 лет пройти полный курс обучения в правильно организованной школе. Нормальная продолжительность обучения в начальной школе – 4 года. Нормальным числом детей в начальной школе на одного учителя признается – 50» и т.д. Пройдет еще 7 лет, прежде чем 4-х годичный период обучения в начальной школе начнет внедряться на Донской земле.
28 июля 1907 года на заседании училищного совета при Священном Синоде были утверждены «руководящие правила» для церковно-учительских школ. В частности, поступающие учиться на преподавателей церковно-приходских школ, должны были иметь возраст 15 – 17 лет, и лишь в исключительных случаях разрешалось превысить этот возраст на 2 года. «Лица, пользовавшиеся казенной стипендией вовремя обучения, по окончанию курса обязаны прослужить на учительском поприще по ведомству православного исповедания не менее пяти лет или возвратить по соответственному расчету затраченные на их воспитания средства». Аттестат об окончание церковно-учительской школы получали только те лица, которые имели средний балл из всех предметов курса не ниже 4 ½, а по каждому предмету в отдельности не ниже 4.
В 1908-1909 учебном году мужская школа в удовлетворительном, о женской ни слова, но зато дьякон Петр Матвеев, законоучитель Успенской женской школы, присоединяется к учителю Василию Литвинову. Он также отмечен за «ревностные к школьному делу» старания.
На сайте www.amvrosievka-gorsovet.dn.ua упоминается об учительнице Успенской школы в 1908-1909 учебном году. Скорее всего, она начинала работать в женской школе, поскольку в Успенской мужской школе преподавал Василий Литвинов.
«В ней, Успенской школе, с 1908 года учила грамоте сельских ребят Гречко А.А. Ее мать жила в селе Голодаево в 20-ти километрах от места работы. Анастасия Андриановна дважды в месяц ходила навещать больную мать. И когда случалось, что из-за ненастной погоды она опаздывала на уроки, то очень извинялась и просила школьников позаниматься дополнительно. Она всю себя посвятила детям и школе, так и не создав своей семьи. В 19З6 году за многолетний, самоотверженный труд сельская учительница Гречко Анастасия Андриановна первая в районе была отмечена высшей правительственной наградой - орденом Ленина».
Летом 1914 года попечитель Харьковского учебного округа сообщил директору народных училищ Донской области, что он не встречает препятствий к введению в одноклассных приходских училищах 4-х годичного курса обучения. В качестве эксперимента 4-х годичный курс обучения было разрешено ввести только в 109 школах различных округов Донской области».
Тем же летом 1914 года съезда инспекторов народных училищ Донской области признал недопустимым перевод учителей с одного места работы на другое в течение 3 лет. Также было признано необходимым начинать школьные занятия не позже 1 сентября и оканчивать не раньше 25 мая.