Глава 6.
Рыбалка.
Солнце перевалило далеко за полдень, когда мы с Владимиром закончили оформлять все бумаги в сельсовете. Дотошный, но безграмотный участковый Андрей надоел нам до печенок, оставив после себя неприятное ощущение неправоты, будто именно мы виноваты в том, что парень получил травмы. Василису отпустили, взяв обещание не покидать деревню. Она уехала на своей красивой машине, даже не утруждая себя благодарностями в наш адрес. Иными словами день был испорчен, и стрелка настроения колебалась в районе нулевой отметки.
Баба Дуся встретила нас молча, явно показывая всем своим видом, что она не довольна.
-И чаво вы соколики, ввязались в это дело?- стряхивая со стола видимые только ей крошки, прошамкала бабка.
Владимир был явно не в духе, резко повернулся:
-Ты чего старая лезешь не в свое дело? Мы тебе платим за постой, а разные вопросы сыновьям своим задавай!
-Да я че, я не че. Просто не любят эту девку в деревне. Да и вы чужие, еще и на мою голову беду накличете.
-Это, каким же способом?
-Говорят, кто с ней свяжется, или поругается - долго на этом свете не задерживаются.
-Говорят, у нас в Москве кур доят,- с иронией, подражая бабкиной интонации, кривя губы, проговорил Владимир.
Я понимал, что этот разговор может привести к бурной ссоре, чувствуя интуицией, что бабка явно уже прикинула, как от нас избавиться.
-Мы бабушка, больше туда не пойдем, ты нас лучше покорми, а то проголодались,- я встал между бабкой и Владимиром, продолжая миролюбивым тоном - замучил нас ваш Андрейка.
-Да, Андрей может. Ух, и умный парень! Если бы не он уже давно черте че в деревне творилось, а он молодец, порядок держит!
Бабка быстро собрала на стол. Мы же вышли на улицу – руки помыть.
-Ты чего перед бабкой лебезишь? - возмутился Владимир.
-Не нужны нам ссоры. Мы должны все выяснить, а настраивая против себя местное население мы лишь ставим себе палки в колеса.
-Ишь, умный какой,- Владимир умывался, брызгая вокруг себя водой.
-Да не умный я, мне кажется, что ты не верно представляешь себе ситуацию в деревне.
-Нет, - Владимир резко повернулся ко мне,- это ты не верно себе представляешь ситуацию в этой идиотской деревне, ты, что не видишь, что они все тут тупые, как сибирские валенки?
-Да не тупые они, а недалекие, что ты хочешь – деревня.
-Да, деревня! - возмущенно, как уж шипя, проговорил Владимир.
- Наша задача выяснить все, а не конфликтовать.
-Нет, это твоя задача, а моя лишь найти сестру заказчицы. Между прочим, та девушка, которая просила найти Василису, как две капли воды похожа на нее. Различие в том, что она блондинка и волосы вьются, а так, одно лицо!
-Значит, ты все нашел и со спокойной совестью можешь возвращаться в Москву.
-С чего ты взял?
-Ну, ты же сам говоришь, что твоя задача выполнена.
-Слушай, ты чего ко мне пристал?
-Вот и я говорю, пошли есть!
Мы весело рассмеялись и пошли в избу.
Баба Дуся больше не разговаривала с нами, ушла в свою комнату и уселась вязать носки, но дверь оставила приоткрытой, явно надеясь подслушать, о чем же мы будем говорить. Стол был царский: и селедочка и огурчики малосольные и сметанка и лучок зеленый, котлеты сочные с молодой картошечкой, а в центре стола стоял большой запотевший графин с самогонкой настоянный на каких-то неведомых нам травах. Мы же решили после обеда пойти в сад накопать червей, чтобы с утречка половить рыбу.
Пообедав, вышли во двор и сели в тени пушистой листьями яблони.
-Тут народ,- говорит Владимир,- злые как черти. Ты глянь на бабку, мало мы ей вчера денег дали, так она еще недовольна.
-Ты прав,- кручу я головой, - бабка открыла окно - в деревне жить трудно сейчас. Работы нет, денег нет, да и пенсии маленькие, вот они и злые.
-А мне кажется, не потому, что живут плохо, - вот глянь на нее, - Владимир обернулся на дом,- изба огромная, две свиньи в хлеву, корова – все свое. Чего не жить? А злостью так и истекает.
-Память предков.
-Вот, вот, здесь я с тобой согласен, память предков. Всего боялись: то грома, то молнии, помещика, затем красных, а после белых.
-Больше всего они бояться, того чего не понимают.
-Да, все что не понятно – страшно!
-А ты, - в пьяном угаре, толкаю Владимира в бок,- ты не чего не боишься?
-Почему, боюсь - боюсь потерять работу, боюсь облысеть, видишь, какие залысины появились,- он как молодой бычок наклонят ко мне свою голову.
-Я тоже боюсь, боюсь сделать людям больно, особенно когда пишу свои статьи.
-Так, брат, вы журналисты, самые беспринципные люди на свете.
-То- то и оно!
-А зачем работаешь, уйди в другую сферу.
-В какую?
-Ну, например, книги начни писать.
-Слушай, а это мысль, в книгах герои выдуманные, им больно не сделаешь,- полу шутя, полусерьезно соглашаюсь я.
-А у тебя командировка до какого?
-Еще четыре дня.
-А у тебя?
-Мне легче, сколько посчитаю нужным, столько и буду торчать в этой деревне.
-А насколько ты посчитаешь?
-Посмотрим, больно мельничиха хороша.
-Хочешь клинья подбить?
-А ты, чай, сам на нее глаз не положил?- ревниво посмотрел на меня Владимир.
-Да, нет, я блондинок люблю.
-Слушай, а сестра ее блондинка! Дать телефончик?
-Дай, позвоню при случае.
Дело двигалось к вечеру, душа разомлела и требовала песни, но петь мы с Владимиром не стали, а пошли искать червей в бабкином саду. Яблони стоят, чуть розовые, от закатного солнца, шуршат листвой под порывами ветерка. В хорошо увлажненном углу возле навозной кучи черви сами вылезли на закатное солнышко. Красные извивающиеся они плюхаются в банку с сочным звуком.
- А ты говоришь - плохо живут,- благодать…
-Все под рукой,- соглашаюсь я.
Мы еще стоим, слушаем, как шумят листвой яблони, потом идем в дом. Баба Дуся подобрев, ставит самовар и печет оладьи, за вечерним самоваром заканчивается день.
Я долго лежу, глядя в невысокое окно, где размывает по горизонту последние краски неуемный закат.
«Великий Боже,- думаю я,- живем ведь не только тем, чтобы жрать досыта, спать всласть, любить беспутных женщин случаем, живем для чего-то другого. Ужели не дано понять однажды счастья здорового, не ощущаемого болью и ломотой тела, счастья своей теплой любимой женщины под боком, грубого наслаждения от хорошей вкусной еды, от доброй выпивки или – что самое важное – от всего вместе, как от основы, которая зовется обыкновенной человеческой жизнью»
Глаза слипаются. Я засыпаю, но мысли додумывают за меня: русский человек – он особенный, он жизни радоваться спешит; пусть голодным, пусть сытым, но только чтобы жить - любим мы жизнь!
Перед самым рассветом меня расталкивает Володька. Мы пьем чай на кухне, тихо собираемся, берем удочки, которые нам любезно предоставила баба Дуся вечером, потом по улицам и переулкам, сырым и чистым в предрассветный час, выходим за деревню. Ни ветерка, ни шороха. Только в траве, стоящей строго вертикально, непрерывно трещат кузнечики и сверчки, да взлетают бесцветные ночные мотыльки, потревоженные нашими ногами.
Выходим к уже знакомому озеру.
На озере зыбкий туман он лежит как кисея прозрачной пеленой, то колеблется от ветра, налетевшего невзначай, то рассеивается, открывая бледно-зеленоватую воду.
-Как считаешь,- шепчет Владимир, окидывая хозяйским взором мельницу и старую избушку, стоящие на другом берегу озера,- она спит еще или уже встала?
-А ты что в гости решил зайти?
-Можно и зайти, вчера и спасибо не сказала.
-А ты уверен, что она должна тебе это спасибо?
-А ты думаешь, нет?
-Ты зачем сюда пришел?
-Рыбу удить.
-Вот и уди.
Мы располагаемся, забрасываем удочки. Где-то всплескивает рыба; Владимир, как маньяк, заговорщически глядит на меня, потирает руки, и часто бросает взгляд на старый дом.
Бросаю горсть хлеба для прикорма. И уже вздрагивает мой поплавок, и уже, чуть кивнув белой головкой, притапливается, и я изо всех сил рву удилище, и леса, свистя, уносит прибрежную траву серебряную рыбешку величиной чуть больше с ладонь.
Мужской азарт просыпается в моем друге. Володька вскакивает, мы снимаем окунька с крючка, устраиваем кукан, еще несколько минут копошимся, насаживая червяка, затем вновь умолкаем перед лицом великой матушки природы.
Краем глаза замечаю шевеление, резко поворачиваю голову и ... Чуть вдалеке на поваленном дереве сидит девушка. Туман скрадывает ее очертания, но я интуитивно догадываюсь, что это наша старая знакомая. Все ее тело блестит, переливается на утреннем солнце. Она легко перепрыгивает изогнувшись голым телом через ствол и исчезает в листве. Спустя мгновение, словно в сказке, появилась перед нами, но в легком белом платье, явно на голое тело:
-Доброе утро спасатели!- звонкий, чуть с хрипотцой голос отозвался в леске эхом.
Мы оба от неожиданности, аж подпрыгнули, но, быстро сообразив, что перед нами вчерашняя наша знакомая, приосанились и зашипели:
-Вас что девушка, не учили, что когда люди рыбачат не шуметь?
-Ну почему же, кто-то говорил, мол, что рыба уплывет, если шуметь,- ничуть не снижая голос, проговорила Василиса.
-Ну, и чего же вы шумите? - со злостью проговорил я.
-Так я не шумлю, я здороваюсь.
Владимир отошел от шока связанного с ее появлением, вступил в разговор:
-А вы хотите нам помочь?
-Червяков насаживать?- с иронией в голосе проговорила девушка.
-Нет, почему же червяков, можно и рыбку нами выуженную, почистить и приготовить, это более женское занятие.
-Да ладно, даже так... женское дело...
Девушка откинула голову и засмеялась. В лесу что-то зашумело, ручей зажурчал, зазвенел, а стайка птиц вспорхнула с ближнего дерева и улетела.
Мы переглянулись, по моей спине пробежал холодок.
-Извините, - Владимир встал, - а что я смешного сказал?
-Нет, все славно, меня рассмешило словосочетание женское занятие, а так все нормально…
В ее зеленых глазах плясали чертики.
-Слушайте, переходя на шепот, проговорила она, вы удите, а когда надоест, приходите ко мне, я вам и почищу и приготовлю вашу рыбу, я думаю, ваша баба Дуся, так не сможет.
-А вы знаете, что мы живем у бабы Дуси?- удивился я.
-Так в деревне живем, не в городе! Вот по этой тропинке пойдете прямо в мою хибарку и упретесь.
Мы не успели и слова сказать, как она исчезла, на ее месте лишь тонкий завиток тумана заискрился на только что выглянувшем луче солнца.
После ее появления рыба клевала плохо, мы смогли поймать еще несколько окуньков и пять красноперок. Солнце уже стояло высоко в небе, когда Владимир, явно изнывающий, от нетерпения заявил:
-Все , шабаш, это не рыбалка, а так…
-Что, так?- улыбаясь в душе, повернул я голову.
- Мучение одно, ты сам не видишь, что рыба исчезла?
- Нет, это желание твое растворилось, после ее появления. Послушай, это конечно, не мое дело, может быть ты найдешь какую другую женщину?
-А ты, верно, заметил – это не твое дело.
-Смотри, народ просто говорить не будет.
- Перестань, Сергей, на дворе двадцать первый век, а ты народ…
-Так идем к ней?
-А есть вопросы? Но если ты не хочешь идти, то я сам …
-Ну, уж, нет, я не хочу, чтобы с тобой что произошло.
-Какие мы заботливые,- собирая снасти, заулыбался он.