Первоклассник, оставленный один на один с домашними уроками, уже через минуту шёл к маме с рабочей тетрадью в руках. Стесняясь своей несамостоятельности, он робко звал:
- Мам, а, мам.
- Сынок, ну, я же сказала: сам делаешь, сам…
- Тут…
- Что тут? Ох… давай. Что тут?
- Вот это задание.
Мама взяла тетрадь. Это был «Окружающий мир». Вверху раскрытой страницы значилась тема «Комнатные растения». Под номером «1» задавалось: «Нарисуй комнатное растение, которое есть у тебя дома». Мама сказала:
- Да-а-а-а. – (В квартире не было ни одного комнатного растения; и вообще ничего не было, кроме мебели, людей и техники.)
Пришёл черёд для мамы испытывать неловкость перед сыном. Можно, конечно, было нарисовать любой комнатный цветок, кликнув фото в поисковике. Но мама была природным противником всякой формальной нечестности. Ей казалось, что бытовой формализм создаёт некую дублирующую вселенную «Идеальная семья – мама, папа, ты и я!», плакатные «истины» которой вымещают истины неидеальной реальности. Или не создавай себе идеала, или ему соответствуй... С другой стороны, чуждая упрощённости, она всегда искала сложности в простом: если идти в магазин за хлебом, то обязательно через лес.
- Сынок, - сказала мама, - оставь пока это задание, делай следующее.
Сын ушёл… и опять пришёл через минуту. В задании под номером «2» было: «Нарисуй комнатное растение, которое есть у вас в классе».
- А здесь какие проблемы? У вас же есть в кабинете цветы. Я точно помню какие-то горшки, когда мы в августе у вас в кабинете убирали.
- Цветы есть… но я не помню, какие они.
- Как ты не помнишь? Ты три месяца ходишь в один и тот же кабинет?.. Я в твои годы не только интересовалась цветами на подоконнике, я их даже ела! Было такое растение, с маленькими кисленькими листочками – очень вкусное. Моя первая учительница нажаловалась твоей бабушке, что я ем цветы на уроке. Бабушка меня отругала, и на следующий день мы эти цветы ели уже вдвоём с Кирпичёвым. Вот так надо контактировать с окружающим миром! А ты говоришь, не помнишь, как выглядят цветы в классе...
Мама взяла в руки свой телефон и стала в родительском чате искать сброшенные туда фото их общих первоклашек, сделанные по случаю в кабинете.
- Смотри! Вот на шкафу попал горшок в кадр, - мама показала экран сыну и пальцами увеличила фото в нужной части. – Какой-то волосатик зелёненький. Рисуй, как видишь, как есть.
- Это не волосатик, - сказал сын, - это – хлорофитум. Он в учебнике есть.
- Отлично! – воскликнула мама, - вот и познакомились! Рисуй, сын, хлорофитум!.. И не забудь завтра рассмотреть остальные цветы… а то мира в упор вокруг себя не замечаете…
. . .
На тех же днях пришли в гости к бабушке.
- Ба! – попросила дочь, - дай один черенок из твоих джунглей на подоконнике.
- Зачем??
- Сажать буду!
Бабушка обернула хотельцам в газетку, чтоб не обломился, отросток коралловой бегонии. Дома черенок поставили в банку с водой и стали ждать корней. При первом появлении под водой крошечного белого волоска, длиной едва ли в два миллиметра, в доме поднялись дикие крики: «Корешок! Корешок!» Это кричала мама. Кричала так, как если бы это был клич: «Смотрите! За окном - слон!» Вслед маме дети с удовольствием влились в ботанические вопли и, еле углядев миллиметровое явление растущей жизни, тоже включились в ежедневную игру «Ожидание корней». Через несколько недель, в пух и прах раскустившей свои корешки бегонии купили большой салатовый горшок и пять килограммов грунта. С чувствами высадили. Потом поджидали каждый новый из пробивавшихся сильных листьев, которые мама-бегония, ликующая жизнью, не уставала выстреливать.
Заданный рисунок зарисовали, конечно, когда бегония была ещё в банке с водой. До сдачи задания цветок, естественно, вырасти бы не успел. Но зато сын, поймав мамин реалистичный настрой, зарисовал квартирного их новосёла абсолютно натурально: короткий черенок в банке, с двумя скромными листиками. Зарисовал и объявил всей семье свой самостоятельный вывод: «Ничего, что он такой. Он всё равно красивый. А когда Митькина очередь придёт идти в школу, то Митька уже нарисует целый куст!»
Процесс рос и ширился. После высадки бегонии дети выпросили у мамы маленькое каланхоэ – пожалели на кассе в гипермаркете, где на продажу грудился целый взвод этих несчастных крошек. Высадили, прижилась и эта. От практики перешли к теории. Стали искать, как называется тот цветочек, который мама ела в детстве с товарищем по парте. После долгих успешных поисков сильно удивились, что маленькие кисленькие листочки – это тоже была бегония. Называлась она сложно: «бегония семперфлоренс красная». Воодушевились крайней несхожестью двух бегоний, и в итоге всё кончилось википедией. «Бегония – род растений семейства Бегониевые. Род включает около 1600 видов…»
- Ничего себе!!! – изумились мальчики во всё горло, не меньше, чем бесчисленным наборам модов для компьютерных игр.
Расширив знания бегониевой номенклатуры практически до бесконечности, мальчики логично попросили у мамы… завести котёночка.
- Причём здесь котёнок? – мама сразу начала сложную партию стратегической самозащиты.
- Как? – отозвались строгие логики. – Мы уже научились ухаживать за комнатными растениями, теперь можно завести и домашнее животное. Мы тебя, мама, жалеем, мы с Митькой тебя любим, - и поэтому собаку просить не стали.
- Рыбки? – мама ещё пыталась подсунуть им light позицию.
- Нет. Нам нужен кот.
- Я к коту не готова. Может, когда-нибудь, когда вы подрастёте…
- Когда?
Надо было что-то обещать. Без конкретики дети не отстанут.
- Ну… года через два.
- Ура! Через два года! – радовались пацаны так, будто им пообещали кота через два дня. Тут же принялись выбирать несуществующему коту кличку, не соглашались с выбором друг друга, ссорились. Спросили у мамы: «Два года – это сколько дней?» Получили осторожный ответ: «730», - и приступили к стартовому отсчёту: «Мама, а сегодняшний день можно считать, или только с завтрашнего?» И каждое утро непременно извещали маму, что осталось, допустим, 717 дней до Дня Заведения Кота…
Ой, что-то подсказывает, если математики и дальше будут тверды в измерениях своего ожидания пушистого счастья, мама добровольно принесёт в дом кота раньше срока.
