Несколько лет назад один из крупнейших музеев Нидерландов -- музей Бойманса ван Бенингена, организовал выставку полотен, дающих представление о том, что такое мастерство старой голландской школы. Сюжеты Франса Хальса, Питера де Хоха, Герарда Терборха и несравненного Вермеера Дельфтского привлекли тысячи посетителей. Но еще сильней привлекло их сообщение, что все полотна — подделка. Написаны они одной рукой -- человеком, которого искусствоведы при жизни хулили и называли серой бездарью. Хан ван Меегерен рвался в историю живописи с парадного входа, а проник с заднего крыльца. Зато теперь он в этой истории навеки — как самый великий фальсификатор всех времён и народов.
Предыдущая серия ЗДЕСЬ
Ван Меегерен понимал: признание – только полдела на пути к освобождению от клейма пособника оккупантов. Совершенство фальшивок сыграло с их автором злую шутку: ему просто не поверили. Он открывал секреты своих красок, а ему говорили, что это глупость, описывал технику, а ему отвечали, что это невозможно. Очень быстро стало ясно, что без следственного эксперимента не обойтись.
Суд предложил ему сделать копию «Христа в Эммаусе». Меегерен лишь презрительно усмехнулся. Совершенно очевидно, что судьи – профаны в искусстве. Копию с картины способен сделать любой опытный художник. Поэтому подсудимый предложил другое: под взглядами экспертов он берется создать нового Вермеера.
Это был самый странный следственный эксперимент на свете
На глазах свидетелей, лучших искусствоведов Европы, день за днем, месяц за месяцем рождалось замечательное полотно. И было очевидно, что не страх за свою шкуру вел кистью этого немолодого человека у мольберта, а подлинное вдохновение. Арестант писал седьмую по счету и последнюю подделку под Вермеера «Молодой Христос, проповедующий в храме», вкладывая в нее душу с какой-то светлой печалью, будто прощаясь со своим вторым «я».
Специалисты с открытыми от удивления ртами вникали в авторские секреты фальсификации, которые он охотно, во всех деталях, раскрывал по мере написания картины. Это было невероятно. Непостижимо. Невозможно. Они убедились, что краски особого состава изобретены самим художником, что антикварная утварь, изображенная на полотнах «Вермеера», хранится в кладовых виллы ван Меегерена, что «многовековая пыль» в кракелюрах является следами туши.
Это подтверждала и экспертиза. Эксперты патины просвечивали полотна рентгеном, травили кислотой -- и да, приходили к печальном выводу: обвиняемый говорил правду. Чтобы отбросить последние сомнения, Меегерен сам руководил рентгенологами. Он тщательно и детально описывал им, что было ранее изображено на полотнах и какие следы первоначальных изображений еще должны просматриваться при рентгенографии. И рентгенологи подтверждали: под слоем краски скрывается именно то, что описал художник.
Атрибуторами овладела паника. И совсем не тихая. На кону была их репутация. Признать подделкой картины, которые они сами же ранее объявили подлинником – скандал и волчий билет в профессию. Не признать – так ведь вот они, доказательства. Поэтому они выбрали третий путь: уклончиво согласились, что означенные полотна могли быть сработаны кистью одного и того же художника.
«Сколько трудов положено, чтобы тебя объявили фальсификатором», -- усмехнулся про себя ван Меегерен, услышав приговор. В новом качестве он получил всего год лишения свободы -- как мошенник. И это тоже было несправедливо, ведь с юридической точки зрения мошенничества при продаже не было: вердикт о том, что предмет продажи – картина Вермеера -- выносили эксперты. А сам подзащитный этого не утверждал: не специалист. Тем не менее власти не могли оставить безнаказанным человека, устроившего столько шума.
В последнем слове Меегерен просил разрешения в заключении заниматься живописью. По иронии судьбы именно теперь, когда ложь всего его творчества всплыла наружу, он стал знаменит. Знаменит – это ли не было мечтой всей его жизни! Сердце его наполнилось ликованием -- он не замечал тюремных решеток. Ему приносили газеты, и он день за днем ревностно следил, не ушло ли с первых полос его имя.
В самый разгар эйфории, в которой Хан теперь пребывал, он почувствовал недомогание. Врач констатировал обширный инфаркт. Унылые стены тюремной больницы -- последнее, что видел в своей жизни несостоявшийся художник, но великий фальсификатор Хан Антониус ван Меегерен. Он умер 26 ноября 1947 года. Его убило признание, пришедшее слишком поздно...
Что касается его картин, то они свою славу получили. «Молодой Христос в храме», написанный ван Меегереном во время следственного эксперимента, был куплен коллекционером сэром Эрнестом Оппенгеймером и увезен в Южную Африку. Картина «Христос и грешница» -- с указанием авторства ван Меегерена! -- хранится в Государственной коллекции в Гааге. «Христос в Эммаусе», «Голова Христа» и «Тайная вечеря» по-прежнему находятся в роттердамском музее Бойманса. И когда в прошлом году музей устроил персональную выставку ван Меегерена, публика валила валом так, что было ясно: Вермееру о подобной славе мечтать нечего.
Было интересно? Подпишись на наш канал!
Дмитрий Лычковский (с) "Лилит"
