119,9 тыс подписчиков

"Яйца над пропастью" Часть 1

29 июня 202029 июн 2020

2166

6 мин

Рассказ из книги "Армейские байки"

" В тот день я с Толиком Ерошенко заступил в городской патруль. Погода с утра не задалась, и поскольку в кино ничего интересного не показывали, сразу после развода в комендатуре, мы с Толиком сели в автобус и вернулись в полк. Был еще ранний вечер, до отбоя времени оставалось навалом. Я сразу направился в клуб, где в репетиционной нашел Игоря и пару наших «поклонниц». Они только что принесли какие-то гостинцы: колбасу, фрукты и домашнюю выпечку к праздничному «стодневному» столу. Я присоединился к компании, и мы проболтали, часа полтора, не меньше.

Толик же отправился в штаб, в свою «квартиру». Ерошенко «работал» полковым почтальоном, занимая помещение на третьем этаже под вывеской «Радиорубка». Там стояли проигрыватель, магнитофон, микрофон, в который можно было делать объявления, и еще какие-то необходимые для работы маленькой радиостанции устройства. Ну, и, разумеется, в шкафу можно было хранить форму, или, например, гражданку.

В тот день в шкафу лежала посылка, присланная нашему общему приятелю, Славе Цветкову из города Камышина. В посылке красовался огромный вяленый лещ и такая же огромная бутылка самогона, а все эти радости были засыпаны подсолнечными семечками. Семечки играли роль съедобного упаковочного материала.

Как выяснилось позднее, Цветков припас еще и несколько бутылок пива. Пиво в Грузии популярностью не пользовалось, но его можно было купить в магазине. Мы, конечно, всегда делились друг с другом всем, чем можно было поделиться, съестным – в первую очередь. Но к этому времени наш армейский статус уже достиг таких запредельных высот, что не существовало даже намека на какой-либо дефицит. Так что, уже позволялось что-то без рефлексии, как это соотносится с законами солдатской дружбы.

Мы с Игорем прекрасно знали, что Ерошенко с Цветковым собрались провести небольшую разминку перед ночным торжеством, поэтому просто наслаждались чудесным процессом ничегонеделания, который, в какой-то момент грубо прервало появление на пороге нашей репетиционной комнаты рядового Гасанова, из третьего дивизиона. Рядовой Гасанов был знаменит по двум причинам. Во-первых, он был очень высокий, пожалуй, самый высокий азербайджанец в полку. А во-вторых, однажды, стоя в ночном карауле на первом посту, он так сильно заскучал, что решил заняться онанизмом. За этим невинным занятием его застал дежурный по полку, в кои-то веки решивший вдруг что-то проверить. По рассказам, зрелище впечатляло! В левой руке рядового Гасанова находился автомат, с примкнутым штыком (первый пост, как-никак!), а в правой руке – предмет, напоминающий, конечно, штык-нож, но только отдаленно…

Гасанов распахнул дверь так резко, что мы все даже подпрыгнули от неожиданности.

- Чего сидите? – заорал он – Ерошенко разбился!

- Как разбился? – одновременно воскликнули мы с Игорем.

- Как разбился? Из окна разбился! – снова закричал Гасанов, отчаянно размахивая руками.

Некоторое недоверие к его словам продлилось недолго, всего несколько секунд. Уже на бегу крикнув девчонкам, чтобы они прикрыли за собой дверь, мы со всех ног бросились в полк.

Мы обогнули здание с тыльной стороны, с той, куда и выходило окно из комнаты Толика. Но его самого мы не увидели, поэтому с удвоенной скоростью помчались дальше. Вконец запыхавшись, мы взлетели на третий этаж.

Дверь в радиорубку была распахнута настежь, а в самой комнате стояли замполит и и.о. начальника штаба. Лепченко и Жилин молча озирались по сторонам, пытаясь воссоздать картину случившегося. А картина была следующая. На столе стояла открытая початая бутылка. Сам стол, застеленный газетой, густо усыпала кожура от семечек и рыбья чешуя. На полу, притулившись у ножки стола, грустил посылочный ящик, в котором валялись несколько пустых бутылок из-под пива. На спинке стула аккуратно размещалась толькина парадная форма, и все это великолепие густо сдабривалось невыразимым ароматом вяленой рыбы, пива и самогонки.

- Ну? – как всегда лаконично обратился к нам замполит Лепченко, когда мы, толкаясь плечами, стали протискиваться внутрь.

- Баранки гну! – ответил за нас Жилин, бросив с высоты своих почти двух метров испепеляющий взгляд. Как будто мы с Ярмолюком были в чем-то виноваты!

- Что случилось? – спросил я, потому что спрашивать что-либо иное казалось странным.

- Это ты меня спрашиваешь? – ернически переспросил Жилин.

- А мы не знаем ничего, мы в клубе были, - ответил Игорь.

- А ты почему в парадке? – опять спросил Жилин.

- Мы с Ерошенко в патруле. Только пораньше вернулись.

- Пораньше! ... Чтобы нажраться, да?

- Да что вы, товарищ полковник! Мы же из клуба прибежали, нам Гасанов сказал.

- А с кем он пил? – пока Жилин продолжал свой допрос, замполит изучал место происшествия, постепенно приближаясь к раскрытому окну.

Выдержав минутную паузу, начштаб не выдержал и взорвался.

- Блядь! Так, как он все-таки из окна-то выпал? – заорал он, непонятно к кому обращаясь.

Замполит, ценивший каждое свое слово на вес золота, выдал, возможно, самую длинную фразу в своей жизни.

- По всей видимости, товарищ полковник, сержант Ерошенко, выпал из окна в силу непреодолимых физических обстоятельств, например, в силу земного тяготения.

Лепченко, наконец, добрался до окна, выглянул на улицу и сразу осекся.

- Он срал из окна, что ли? – как бы сам у себя спросил замполит.

- Да ладно тебе, Вить, скажешь тоже! – начальник штаба совсем сбился на неформальный тон, - Как это – срал из окна?

- Так это, - повернулся к нам замполит, - Вон же, говно на колонке!

Мы с Игорем, бросились к окну, непочтительно оттолкнув в сторону и начальника штаба, и замполита. Прямо под окном рубки находилась одна из многочисленных радиоколонок, длинная и очень узкая. На ее верхушке аккуратно разместилась небольшая, но на удивление дерзкая кучка. Не знаю, как у вас, а у меня иногда в сознании возникают странные неуместные ассоциации. В тот момент я почему-то вспомнил фрагмент из «Малыша и Карлсона», когда Карслон играл в кубики, а потом сбежал, и вернувшийся в комнату Малыш увидел на полу возведенную «лучшим строителем в мире» высокую башню из кубиков, на самом верху которой лежала «маленькая, кругленькая, мясная тефтелька»…

Жилин, которому даже не пришлось приподниматься на цыпочки, прямо через наши головы перегнулся вниз и издал какой-то звук, не то хмыканье, не то покашливание.

- Ну, понятно все, - в отличие от нас, начальник штаба не «завис» над оставленными Толиком следами, а сразу обнаружил неоспоримые доказательства, - Вон, провод оборванный… Он, видать, за него хватался."

Окончание следует...