Александр СНЕГИРЁВ
Приходила тётенька-курьер.
Увидела нашу шиншиллу и говорит, ишь какой у вас кролик. Я говорю, спасибо, но это шиншилла. А тётенька возражает, нет, мол, не шиншилла, шиншилл она на своём веку, слава богу, повидала, а это кролик.
Я говорю, взгляните на коробку с кормом. Написано «Корм для шиншилл», и буквально портрет нашего Курта нарисован. Тётенька посмотрела и сказала, что нас обманули. Уж она-то и кроликов и шиншилл знает не понаслышке.
— У меня муж охотник, — сказала тётенька. – Я разного мяса в жизни поела.
Я представил себе Курта изжаренным и обглоданным. Тощее тельце в панировке. Представил тётеньку-курьера, обсасывающую жирные пальцы.
И мне почему-то стало грустно. Мало того, что незнакомая тётенька хочет тебя съесть, так ещё и без уважения.
А ведь Курту семнадцать, он у нас долгожитель, родился и вырос при Путине, почти его ровесник.
Его президентского срока.
Вот прожил ты все эти годы шиншиллой, снискал сытость, модные лакомства типа «Сладкий туннельчик», просеянный песочек в купалке, душистое сено по углам, имеешь уважение хозяев и ласку гостей, обзавёлся двумя клетками-резиденциями — городской и деревенской, и вдруг, нате пожалуйста, обнуление. Никакой ты не шиншилла, а кролик.
И всегда им был.
И навсегда останешься.
И никаким голосованием это не исправить, никаким волеизъявлением.