Вечер был похож на опустевший зал метрополитена, это когда поезда ещё ходят, а людей уже нет на станции. К дополнению унылого пейзажа, непонятно откуда взявшийся ветер, словно где-то внутри стен с десяток труб, там выл зловещий вихрь, точно горнист, раздувающий щеки.
Бродяга сидел на полу, поджав ноги к животу. Казалось, это старик с косматой бородой и длинными сальными, давно не мытыми волосами. Кожа на лице сделалась грубой и тёмной. Бездомный спрятался под скамейкой, а когда двое полицейских прошли мимо вздохнул с облегчением.
Внезапно слезы навернулись ему на глаза, которые, сдавалось, принадлежали совсем молодому человеку. Он был один, зная, что его плач никто не услышал бы. Даже ветер, который раньше говорил с ним, держал на прозрачных руках, пел по ночам. Это было давно.
Лес вспомнил, что недавно был полон сил и его главной забавой, как говорил отец, а Лес называл делом жизни, были экстремальные прыжки – с самолетов, вертолетов, высотных зданий и пропастей. Лес жил этим и в своем кругу слыл профессионалом. Он не боялся смерти, играл с ней наперегонки и всегда уходил от неприятностей. Удача, как говорят, была у него в кармане.
– Ты заговорённый что ли? – Спрашивала Руби.
Малышке Руби давно нравился Лестер высокий, загорелый, с копной каштановых волос доходивших до плеч и яркими голубыми глазами. Порой она считала, что кроме прыжков и полётов на параплане или дельтаплане его ничего не интересует. Они познакомились, когда Лес с товарищами тренировался в аэродинамической трубе. И с тех пор девушка увлеклась им, как и его образом жизни.
– Да, Руби, у меня девять жизней, как у кошки! – Отшучивался Лес.
Не каждому Лес рассказывал о талисмане, полученным в подарок, когда они путешествовал по Африке.
В Того он приехал с Джикони, который был родом из города Ломе, в самом центре страны. Парень рано потерял родителей, которые умерли во время эпидемии лихорадки Эбола. В Британию его вывез старший брат, где они поселились в маленьком городке Литллтаун. Тёмный цвет кожи и курчавые волосы Джикони дали ему прозвище в Литллтауне, его называли Кофе, и парень не обижался. Ему нравилось такое сравнение.
Вернувшись в Африку, Джикони мечтал проехаться по местам детства и показать Лесу знаменитый рынок магических предметов культа Вуду, распространенного повсеместно в местах Чёрного континента.
Акодессева не казался пугающим, как поначалу подумалось Лестеру. Тут прохаживалось много туристов и желающих просто поглазеть на засушенные обезьяньи и собачьи головы, странные предметы непонятного назначения, травы и амулеты, загадочные магические зелья и порошки.
Джикони окликнул старик, похожий на засушенную мумию, тощий и чёрный, как уголь. Товарищ обернулся, да, и Лес отлично владел языком Того, поэтому сразу понял, что обращаются к его другу Кофе. Сморщенным старцем оказался дед парня, он обнимал и целовал его, не веря, что его младший внук жив.
Кено, старший брат Джикони не сообщил, что забрал парня. В то время в Ломе свирепствовала смерть, и дед был уверен, что внука постигла печальная участь, как и его родителей.
Через несколько месяцев в Того произошел кровавый военный переворот, что для большинства африканских государств это являлось неотъемлемой частью истории и культуры. Кено не знал куда слать письма, а потом увлечённый собственной жизнью забыл откуда он родом.
– Это Тапива, дед воспитывает её с момента смерти родителей. А что, понравилась тебе?олжно было быть около ста пятидесяти лет ещёё жив, в здравом уме и на своих ногах.
Они долго говорили, обнимались, дед плакал, Джикони поглядывал на Леса и улыбался. Гостиницу, в которой остановились парни, дед назвал рассадником заразы и пристанищем ворья, пригласив погостить несколько дней у себя в доме.
Лес с интересом внимал интересным историям Газини, так звали деда, и с любопытством разглядывал симпатичную негритянку, которая была на редкость для этих мест красивой девушкой. У нее были длинные вьющиеся волосы и удивительно голубые глаза.
– Кто она, Кофе? – Спросил Лес друга.
– Я б с удовольствием пообщался с ней.– Лес не двусмысленно улыбнулся, прищурив глаза.
– Вряд ли, Лес. Тут другие законы и не принято вот так вот взять и начать водить знакомство с девушкой. Были бы мы просто иностранцами, приехавшими в деревню, то я мог бы сказать плевать. Но здесь дом моего деда.
– Понимаю.
– Тем более, здесь сплошь и рядом СПИД, думаю, приключения тебе не нужны, да и мне тоже.
Лес согласился с ним, но чем дольше они оставались в доме Газини, тем больше ему хотелось эту девушку. Иногда их глаза встречались, когда она готовила обед на кухне, а Лестер заходил в комнату или когда они сидели за одним столом.
В какой-то момент их взгляды столкнулись, и Тапива отвернулась в сторону.
Сначала Лес хотел поскорее уехать, потом остаться, заговорить с девушкой, увлечь ее в путешествие. И главное – уехать подальше отсюда и наконец-то овладеть ей. Тёмная кожа красавицы казалась такой шелковистой, а запах мускуса делал негритянку ещё более притягательной. Страсть его становилась тем сильнее, чем Лес старался меньше думать о ней. Необычные глаза голубого цвета, что не свойственно африканцам, делали лицо девушки более благородным что ли.
– Брат, ты сам не свой.– Заметил как-то Джикони.– Ты не заболел?
– Нет, Кофе. Только я и часа не могу прожить спокойно, если не увижу Тапиву.
– Какое колдовство? – Не совсем понял Лес. И тогда друг рассказал ему, что дед Газини, старый шаман, а Тапива его ученица, ведьма. – Вот, чёрт. Я и не думал, что Газини будет науськивать маленькую ведьму, используя моего друга. Ну, это вполне нормально. Белые люди для них совершенно другой мир, и поэтому нам пора сваливать.
– Почему?
– Потому что на расстоянии колдовство потеряет силу.
– Какое колдовство? – Не совсем понял Лес. И тогда друг рассказал ему, что дед Газини, старый шаман, а Тапива его ученица, ведьма. – Вот, черт. Я и не думал, что Газини будет науськивать маленькую ведьму, используя моего друга. Ну, это вполне нормально. Белые люди для них совершенно другой мир, и поэтому нам пора сваливать.
– Так может я всё-таки…
– Поэтому поехали прямо сейчас, и не вздумай прощаться с ней или брать что-либо из её рук.ный палец, потрёяс им перед носом друга, словно сварливая старуха. – Ты не представляешь, насколько это опасно. Женщину Тоги нельзя предать, если только ты женишься на ней.
– Нет, этого мне совершенно не хочется.
– Поэтому поехали прямо сейчас, и не вздумай прощаться с ней или брать что-либо из ее рук.
Лес выходил последним из дома старика Газини. Сейчас он торговал на рынке Акодессева, как и Тапива.
Парень сел в тени под деревом, жара пыталась выжечь на его шее клеймо, отпечаток африканского жгучего солнца. Джикони побежал в магазинчик купить воды и печенья. А потом было решено отправиться к аэродрому, где достаточно за небольшие деньги можно было договориться о полете в Йоханнесбург.
По словам Джикони, ему надоела африканская экзотика, и хотелось отправиться в ЮАР. Оттуда уже можно было возвращаться домой в Литллтаун.
Лес вздрогнул от прикосновения. Это ветер? Он повернул голову и увидел Тапиву, стоящую за спиной, одевающую ему на шею шнурок с кулоном. Она склонилась над его ухом и прошептала:
– Спасибо, что сказал это, - мягко прервала Лестера Тапива, подмигнула, и тут Лес увидел невероятное – её глаза, сейчас они не были голубыми, сейчас они стали изумрудно-зелеными.у лопаток пробежала струйка пота. Он сглотнул, не зная, что ответить девушке.
– Я…– начал было он, Тапива улыбаясь, дотронулась пальцами до его губ.
– Тсс, я найду тебя сама.
– Но, мы улетаем в Йоханнесбург…
– Спасибо, что сказал это, - мягко прервала Лестера Тапива, подмигнула, и тут Лес увидел невероятное – ее глаза, сейчас они не были голубыми, сейчас они стали изумрудно-зелеными.
– У тебя линзы или глаза такие? – Почему-то спросил Лес.
– А разве линзы могут делать так? – Она наклонилась к нему, меняя цвет глаз, как будто это было делом обыденным. Сначала они стали ярко-голубыми, потом желтыми, как у пантеры, затем красными, точно у дьявола, и карими, как у обычной негритянки.
– Значит Джикони прав, и ты ведьма.
Тапива посмотрела в сторону магазинчика и, пожав плечами сказала:
– Мне пора, дверь уже починили, и твой друг скоро выйдет наружу, но он не должен видеть нас вместе.
Порыв ветра заставил Лестера зажмуриться, колкие песчинки больно стегнули в лицо. Он закрыл его ладонями, ощущая, как кулон, подаренный Тапивой, прикасается к груди, заставляя сердце биться сильнее.
Ночью, когда уставшие после перелета друзья заснули в номере отеля, Лес провалился в сон. Только сон этот был не совсем обычным, перенеся на своих крыльях парня в жаркое Ломе. Стояла ночь с привкусом шоколада, Лес не понимал, почему на губах этот приторный, но приятный вкус, как и запах кофе, листвы, трав и мускуса. На площади, где располагался рынок никого, только ветер поющий песню. Лес взял в руку кулон, чтобы лучше рассмотреть его, при Джикони он не стал бы этого делать, чтобы не отвечать на неудобные вопросы. Это была маленькая дудочка, сделанная так искусно, что, казалась, на ней в далекой древности играли гномы или эльфы. Лес поднес ее к губам, дунул, словно музыкант, услышав чудесный звук напоминающий песню ветра, который заводит её в дымоходных трубах или играя на колокольчиках, подвешенных на веранде. Звук был прекраснее, чище, Лес услышал мелодию, словно её исполняли некие магические силы. Потом он почувствовал, как ноги оторвались от земли, и он воспарил, при этом, не ощущая ни страха, ни какого-то напряжения.
Смех Тапивы. Её голос, звучал в голове, вокруг него. Лес закрыл глаза, ощущая, как улыбка растекалась по лицу, точно растаявшее масло. Он почувствовал ее руки, которыми она обвила его шею, прижимаясь голой грудью к спине. Пальцы ведьмы медленно скользили по его груди, животу, проделывая путь под футболку, ниже. Лес попытался обернуться, но всякий раз видел небо и полную луну. Тапива же находилась сзади, видимо ей так хотелось. Лес собирался что-то сказать, но вместо слов изо рта вылетали трели флейты, и он был не властен над собой, пока стремительно не полетел вниз, упав в собственную постель, в объятия Тапивы.
Рядом на соседней кровати спал Джикони, и Лес испугался, что он проснётся.
– Он не проснётся, потому, что это магия. – Улыбнулась Тапива, стягивая с Леса одежду. Сама же она была абсолютно голая. Чёрная кожа сливалась с темнотой, и лишь от ярких голубых глаз шло небольшое свечение. Лесу казалось, что и сама она сияет какой-то невообразимой красотой и чувственностью.
Он не мог отказаться от такого подарка судьбы, и предостережения друга посчитал лишним. Лес задыхался от желания, ласки Тапивы были не просто умелыми, но и необычными, что в какое-то мгновение он подумал, что никогда в жизни не испытывал подобных ощущений.
После того, как Лес вошел в неё, то в голове что-то взорвалось, и этот фейерверк был прекрасен. Тапива была везде – в его голове, внутри тела, как и он, внутри её лона, наполняя её теплом, вырывая изо рта стоны. Их руки сплелись, а запах тела напоминал что-то знакомое далёкое, и давно забытое.
Наутро он ни о чём не сказал другу. Зачем, рассуждал Лес, когда ночь теперь принадлежала им. Только стоило ему коснуться волшебной дудки и заиграть на ней, оказавшись на колдовском рынке Акодессева, Тапива прилетала на его зов.
Когда пришло время возвращаться домой, Лес так ничего и не рассказал Джикони о связи с Тапивой. С некоторых пор у него начался новый виток в покорении неба, друзья посмеивались, говоря, что Лес повелитель ветра. Так и было, когда он совершал прыжок в пустоту, ветер расправлял полотно параплана, и нёс над землей, опуская нежно точно в руках любимой на ложе. Не бросая, не кидая в стороны, как бывало раньше.
Руби наблюдала за Лестером, и всячески пыталась обратить на себя внимание. Она была не похожа на Тапиву – маленькая, с коротко подстриженными светлыми волосами и веснушками на курносом носу. Однако Лес увлёкся Руби. Поначалу, когда был её инструктором, и потом, когда они стали друзьями.
Странная связь с африканской колдуньей постепенно надоела Лестеру, и временами он начинал задумываться, как прекратить её. Однажды он снял волшебный амулет, и когда пришла ночь, забылся сном человека, к которому не прилетали сновидения из-за океанов и морей с другого континента. Впервые за последний год он выспался. А когда отправлялся к новым приключениям, снова надевал шнурок с кулоном-дудкой и повелевал ветром.
С Тапивой он не виделся около месяца и понял, что чувства сжигающие его остыли, уступив место желанию встречаться с Руби. Лес был молод и не собирался до конца жизни играть в игры с Тапивой.
– Какой странный кулон у тебя, откуда он? – как-то раз спросил его Джикони, загадочно посмотрев на друга.
– Не помню, друг Кофе, - отмахнулся Лес.
– Из Африки привёз.– Скорее не спросил, а ответил за друга Джикони. Лес ответил уклончиво, пожав плечами, однако Джикони понял всё, так как вырос в Того и знал обычаи и, что может делать магия. – Будь осторожен. – Только и добавил, не задавая вопросов.
С тех пор они больше не возвращались к этому разговору, но Лес чувствовал, что дружба дала трещину, и они начали отдаляться друг от друга.
Он ждал Тапиву. Она не приходила. Она молчала, хотя парень чувствовал её присутствие.крепленную на голове, то почувствовал, как ветер, словно обиделся на него. Что-то шло не так. И этот рывок, будто бы Лестер провалился в воздушную яму, показался неким предупреждением. Опустившись на землю и скинув снаряжение, он вытащил амулет-дудку и, посмёотрев на него, почувствовал, что он не такой теплый, как обычно.
Однажды, когда Лес совершил очередной прыжок, пытаясь запечатлеть полет на камеру, закрепленную на голове, то почувствовал, как ветер, словно обиделся на него. Что-то шло не так. И этот рывок, будто бы Лестер провалился в воздушную яму, показался неким предупреждением. Опустившись на землю и скинув снаряжение, он вытащил амулет-дудку и, посмотрев на него, почувствовал, что он не такой теплый, как обычно.
Вечером же, когда Руби решила задержаться на работе, она работала администратором в кафе, Лес снова совершил дурацкий поступок. Он винил себя, только тогда, когда пришло время «собирать камни». Разбросать он их успел достаточно и теперь пришло время жатвы.
Дунув в дудочку, Лестер ощутил порыв холодного ветра. В какое-то мгновение его охватили ужас, паника и чувство вины. Он сорвал амулет со шнурка, но было уже поздно. Вечер казался неприветливым, тени блуждали вместо людей. В Ломе стаял удушливый запах разложения, всюду тела, завернутые в пластиковые пакеты, и сонные мухи, уставшие от дневного зноя, копошившиеся в местах, где можно было подобраться к трупам сквозь прорехи пластиковых саванов.
Ветер больно ударил порцией песка в лицо, Лес зажмурился и пробормотал, что не хотел обижать его.
Он ждал Тапиву. Она не приходила. Она молчала, хотя парень чувствовал ее присутствие.
– Скажи, что я мог сделать, Тапива? Ты же сама не хотела этого. Эта связь… Всё словно не по настоящему…
Внезапно перед ним возник Газини, вот его-то Лес никак не мог ожидать увидеть. Его руки были покрыты тёмной жидкостью багрового цвета похожей на кровь. На лице нарисованные знаки, а глаза горели красным огнём, как у дьявола.
Руби пришла под утро, и не включая свет легла в кровать, ощущая странный запах. Когда за окном начало сереть, она проснулась от крика Леса. Испугавшись, девушка попыталась его успокоить, но ничего не получалось. Откинув одеяло, она вскочила с постели, включив свет, и увидела, как на груди Леса, где раньше был амулет, привезенный из Африки, появилась черная точка, от которой в разные стороны расползаются тёмные трещины похожие на лучи. Закрыв лицо руками, она отшатнулась, наступив на что-то больно уколовшись осколками раздавленного кулона. Если вы помните, Лес сорвал его со шнурка и бросил на пол, однако это не спасло его от проклятия шамана Газини, который долго расспрашивал свою ученицу Тапиву о том, что происходит с ней. Узнав о том, что Лес забыл ее, насладившись дарами колдуньи, он решил наказать парня.
Теперь он мог только мычать, как животное перед закланием.
А потом произошло неожиданное обстоятельство – словно с потолка Лестер рухнул в собственную постель, чувствуя, как под ним ломаются ножки кровати. Спина отозвалась болью, он вскрикнул, чувствуя себя таким разбитым, словно древний старик.
Руби пришла под утро, и не включая свет легла в кровать, ощущая странный запах. Когда за окном начало сереть, она проснулась от крика Леса. Испугавшись, девушка попыталась его успокоить, но ничего не получалось. Откинув одеяло, она вскочила с постели, включив свет, и увидела, как на груди Леса, где раньше был амулет, привезенный из Африки, появилась черная точка, от которой в разные стороны расползаются темные трещины похожие на лучи. Закрыв лицо руками, она отшатнулась, наступив на что-то больно укололась осколками раздавленного кулона. Если вы помните, Лес сорвал его со шнурка и бросил на пол, это не спасло его от проклятия шамана Газини. Он долго расспрашивал свою ученицу Тапиву, что происходит с ней. Узнав о том, что Лес забыл её, насладившись дарами колдуньи, решил наказать парня.
– Он призовёт тебя, он сделает это.– Улыбался старик беззубой улыбкой.– Мёртвые рассказали мне, что он вернётся в Акадессеву, его дух несущий плоть окажется в ловушке, потому что познавший ведьму никогда не будет счастлив с другой женщиной.
– Никогда не будет счастлив. – Улыбнулась Тапива, кивая, и её глаза стали, как рубины, красными, искрящимися и в то же время холодными, точно лёд.
Она взяла в руки куклу похожую на Леса, положила на дощатый пол хижины, зажгла чёрные свечи, а потом, свернув шею чёрной курице, оторвала ей голову, поливая кровью пол и куклу, как требовало заклинание. Слова, сначала тихо, потом громче говорила нараспев. Голос её на удивление был твёрдым и сильным. Он раздавался, рассекая воздух, взвивался к потолку, как языки жертвенного пламени. Глаза ведьмы сделались чёрными, как ночь, а губы сжала скорбь. Позже, когда ритуал закончился, они дрогнули в улыбке.
Тапива посмотрела на Газини, теперь он стал почти, как Лес, молодой, сильный. Светлая кожа делала его нелепым в одежде шамана. Газини рассмеялся, вскочив на ноги, пробуя, какими стали гибкими суставы, да и голос тоже ничего, звонкий, наполненный силами.
***
– Как ты мог? – Только и могла произнести побледневшая Руби выслушав рассказ Лестера. Он сидел, сгорбившись, не похожий на себя, точно его тело кто-то забрал, оставив истерзанную душу разлагаться в истлевшем сосуде. Она стала сама себе противна, точно то чем стал Лес, оскверняло её все эти дни, месяцы. Самое страшное было не это, а то, что все, кто находились с ним, испытывали непреодолимое чувство отвращения и к своему старому другу и к себе.
Скажете несправедливо всё это. С точки зрения обычного человека да, но Тапива не была обычным человеком.
Руби ушла, понимая, что ей необходимо забыть всё, что сделал Лестер с собой, с ней, с их жизнями, оставив ему одиночество, боль и отчаяние.
Он не заслуживал этого, ведь Лес хороший, добрый парень, такой, каких много. Его спасало только виски, когда на короткое время он мог забыться. Пил он беспробудно, пока были деньги. А спустя несколько лет, оставшись на улице, уподобившись мусору, который нас раздражал, если мы видим его под ногами, понял, что всё закончилось. Видения прекратились, улетучились, словно сон. Сон, которого никогда не было. Он плохо помнил прошлое. Мысли и воспоминания подменяли друг друга, рождая новые образы.
Его любимым местом стало метро. По вечерам он прятался от охранников, и ему удавалось это. Потом он спускался в темноту тоннеля, бродил там. Днем там гудели поезда, слушая песню ветра. Ветер снова пел ему, снова его песня стала нежной и протяжной, точно ветер просил прощения.
Однажды Лестер проснулся полным сил. Удивился даже, сунул в руку в карман, вытаскивая амулет-дудку, ничуть не удивившись, что он цел, спустя всё это время. Дрожащими пальцами поднёс к сухим потрескавшимся губам и услышал старую мелодию, которая всколыхнула воспоминания о прошлом. Сделал несколько шагов вперёд, обернулся и с изумлением увидел старика лежавшего на мраморном полу метрополитена. Старик в его одежде? Лес оглядел себя, видя, что он снова молод и полон сил. Мелодия ветра прозвучала настойчивее. Легкость в теле стала практически осязаемой, Лес оторвался от пола, воспаряя, видя, что люди не замечают его, поднимаясь всё выше. Закрыв глаза, он ничего не боялся, а открыв, увидел, что стоит на колдовском рынке Акадессева.
Всё, как много лет назад, словно прошлое ворвалось в его настоящее. Вот Джикони и он, Лестер, шли по рынку, их окликнул старик Газини, звук смеха Тапивы, а потом тишина. Все оборнулись. Все, кто есть в этом городе и смотрели, как Лес протягивал руки к чернокожей колдунье и говорил, что любит её.
Тапива улыбаясь и заключила его в объятия.
***
Лестер вскочил в кровати, боль выстрелом отдалась в позвоночнике. Он охнул и повернул голову, взглянув на спящую жену. Она не спала, а открыв глаза, смотрела на него.
– Тапива, ну мне и жуткий сон приснился.– пробормотал Лестер, вытирая ладонью мокрое от пота лицо.– Просто ужас.
Он сжал в руке амулет, подарок жены в форме дудочки, маленькой такой, как у эльфов или гномов в те древние времена, когда слагали сказки.
– Не бойся, это всего лишь сон, - улыбаясь, ответила Тапива, протягивая к нему руки. Лес смотрел на неё и удивлялся, столько лет прошло, а она всё такая же красавица, ни одной морщинки на лице. Хотя им уже под семьдесят. Он попытался вспомнить, как они познакомились и почему-то не смог. Лёг, беря за руку женщину, которую любил всю жизнь и, закрыв глаза, улыбнулся, радуясь, что ночной кошмар оказалось всего лишь сном.
Ветер пел песню, играя на струнах, задувая свою мелодию в раскрытые окна, поднимая занавески. И что в нашей жизни сон, и что настоящее, а что мы выдумали себе сами, об этом знает лишь ветер. Ветер, поющий свою песню.
Понравился рассказ, заходи ещё и подписывайся на канал!
Не забывай оставлять комментарии и лайки
Похожие рассказы Её звали Алиса